Диля Еникеева - КАЗАНОВА, или Российские 9 1/2 недель
— И даже с такими партнершами ты занимался сексом с таким же упоением, как со мной?
Казанова от души расхохотался:
— Ой, малышка, какая же ты у меня наивная! Да секс с телкой и секс с любимой женщиной — это, как говорят одесситы, две большие-большие разницы!
— У женщин, я знаю, это так. С мужчиной, который нравится, одни ощущения, а с тем, кого не любишь, вообще ничего не почувствуешь, только противно. Но у мужчин иная психология и физиология.
— И тем не менее отношение мужчины к женщине тоже имеет значение.
— Но ведь некоторые мужчины занимаются сексом, не испытывая никаких чувств к постельной партнерше.
— Да таких случаев большинство. То есть до того мужик бабу хочет, а как только трахнул — привет, подружка. У меня так было почти всегда.
— А если она тебе совершенно не нравится?
— Ну, с какой-нибудь кикиморой это просто трудно себе представить... Нужно, как минимум, чтобы она хоть чем-то привлекала. Хотя, если тебе делают минет, можно закрыть глаза и вообразить, что, например, тебе делает его Ким Бессинджер.
— А при этом получится с любой?
— В принципе — да. Лишь бы баба умела. Там же главное техника.
— А ты любишь, когда тебе делают минет?
Любовник снова от души расхохотался:
— Малышка! Да ты вообще ничего не знаешь о мужиках! По-моему, школьница и то знает больше, чем ты.
— Но откуда же мне это знать? Ты первый человек, с которым я столь откровенно говорю о сексе.
— Получается, что я провожу сексграмоту?
— Получается, что так. Ты же хочешь, чтобы у тебя была сексуально грамотная партнерша?
— Да ты и так хороша. Тебя учить — только портить. Ты естественна, отдаешься вся, я же это чувствую. А некоторые бабы владеют техникой, а мужик ее совершенно не чувствует. Сексмашина, и все.
— И тем не менее просвещай меня дальше.
Казанова покачал головой и усмехнулся:
— Да нет мужика, которому бы не нравился минет.
— А что ты предпочитаешь — трахаться или минет?
— Когда баба тебе до лампочки, то, конечно, минет. Да и вообще это проще. Самому ничего делать не надо. Это забота партнерши, чтобы все было как надо. А при трахе надо трудиться. Может и не встать, если баба совсем никудышная. Иногда просто лень.
— Вот бы никогда не подумала, что тебе может быть лень. Я-то думала, что ты это дело всегда любишь.
— Только с тобой, дорогая моя. С тобой — это песня, а с другой, бывало, — тяжкий труд. Поэтому последние годы я себя не утруждал.
— А твоя секретарша именно так тебя ублажала?
— Только так.
— Но почему ты не хотел трахнуть ее?
— А мне было неохота. Она сама, бывает, вертит задницей, завлекает меня, но мне лень.
— А как она тебя завлекает?
— Ну как обычно телки завлекают? Расстегнет блузку и наклоняется над столом, чтобы я увидел, или старается прикоснуться своими сиськами, или принесет кофе, а когда ставит на столик, поворачивается задом и наклоняется так, чтобы я увидел ее трусы. Юбки-то она носит — короче некуда. Или когда я прохожу по приемной, закидывает ногу на ногу, чтоб под юбкой что-то мелькнуло. Все эти приемчики я наизусть знаю. У меня этих секретарш знаешь сколько было!
— И что дальше? Это тебя заводило?
— Иногда заводило, если настроение подходящее.
— А дальше?
— Дальше я велел ей запереть дверь, откидывал голову на спинку своего кресла и закрывал глаза. Остальное уже не моя забота.
— То есть она расстегивала тебе ширинку и так далее.
— И так далее, — смеясь, кивнул Казанова.
Никогда бы не подумал, что можно так запросто говорить с женщиной. С мужиками-то понятно, но с любимой женщиной... И главное, Лариса сейчас совершенно спокойна, улыбается.
— А что потом?
— Потом она застегивала мне ширинку и уходила. Или я ее сам застегивал — вот и вся разница.
— Но почему же ты не трахал ее на своем диване? Я полагала, что именно для этих целей он стоит в твоем кабинете?
— А на кой черт мне это надо? Минет проще и быстрее. Да и ощущения другие.
— А зачем твоя секретарша тебя завлекает?
— Ну, ей же надо отработать свою зарплату. Деньги она получает немалые. Ее остальная работа таких денег не стоит.
— А может быть, она имеет на тебя виды? Многие секретарши мечтают выйти замуж за шефа.
— Может, и эта мечтает. Мне-то какое дело?
— А про меня она знает?
— Знает, конечно.
— Ты ей рассказал? — ахнула Лариса.
— Да ты что? Еще чего не хватало! Я всего лишь распорядился, чтобы с тобой немедленно соединять — в любое время, какое бы важное совещание у меня ни было, и найти меня из-под земли, если я случайно не прихватил свой мобильник. И если после каждого твоего звонка, бросив все дела, я пулей вылетаю из офиса и пропадаю надолго, сказав, что меня нет ни для кого, и не беру с собой мобильник, то сложить дважды два сумеет даже эта дура.
— А она не ревнует?
— Да мне-то какое дело?
— Игорь, а с тех пор, как ты со мной, ты приглашал секретаршу в свой кабинет?
Он внимательно посмотрел на нее. Слишком уж тема щекотливая.
— Малышка, неужели ты ревнуешь к этой телке?
— Нет, ты же видишь. Мне просто интересно. Меня всегда интересовала психология. Считай, что я провожу психологическое исследование твоей личности.
— Ничего себе! Это вместо того, чтобы заняться делом, ты меня исследуешь?
— А заняться делом — это трахаться, что ли?
— Ну, это я так неудачно выразился. Я просто хотел сказать, что мы с тобой треплемся, а время идет, и мы могли бы провести его более приятно. Мы же договорились, что совмещаем теорию с практикой.
— А по-моему, мы не зря с тобой обо всем говорим. Сам ведь уже убедился. Ну, так отвечай на мой вопрос.
— Было один раз, — нехотя признался Игорь. — Это когда ты мне целых три дня не звонила. Я был зол как черт. Только о тебе и думал, а как о тебе подумаю, так у меня сразу напряг. Ну я и позвал ее.
— А закрыв глаза, представлял не Ким Бессинджер, а меня?
— Точно! — обрадовался Казанова. — И знаешь, сразу полегчало. Я тут же решил: а чего я жду звонка? Поеду-ка я сам, и даже если моя малышка поначалу будет кусаться и царапаться, все равно через несколько минут будет в экстазе.
— А если бы я кусалась, царапалась и не давалась?
— Все равно бы своего добился, — уверенно сказал он.
Лариса расхохоталась и обняла его.
— Вот за это я тебя и люблю! За уверенность в себе и даже самоуверенность. И за то, что мне нравится, как ты меня ласкаешь.
— Тогда все, хватит разговоров!
Казанова тут же опрокинул ее на кровать и придавил за плечи, когда она попыталась приподняться.
— Я тебя сейчас стукну, — верещала Лариса, отбиваясь ногами.
— Стукни, только не по самому важному месту.
Она сразу перестала сопротивляться.
— А какое у нас самое важное место? — нежно спросила она, сбегая ладошками к низу его живота и сложив их лодочкой. — Вот это?
Потенция у ее любовника, как всегда, была просто потрясающая. Всего лишь одно прикосновение, и он уже готов.
— Иди ко мне, любимый, — шепнула Лариса и закрыла глаза...
Положив голову на плечо Игоря, она лежала в тихой, блаженной истоме. Даже разговаривать не хотелось — за сегодняшнюю ночь они так много говорили... Лариса была рада — и тому, что сама совершенно успокоилась насчет его прошлого, и тому, что любовник был с ней так откровенен и честен.
Рассказав все, Казанова как бы подвел черту под своим прошлым. Тех баб он просто трахал — он все же мужчина, причем очень сексуальный мужчина, а женщины сами хотели оказаться в его постели.
Нет, любимый не врал ей. Он не притворялся ни с прежними женщинами, ни с нею. На самом деле он такой, каким лишь она его знает, а не те, случайные телки.
Человек открывает душу только самому близкому, любимому, кому может довериться и знает, что его правильно поймут. Неужели Казанова стал бы все это рассказывать какой-то из прежних женщин, каждая из которых желала заполучить его в мужья?! Да она тут же воспользовалась бы его откровенностью и закатила ему каскад сцен ревности! Или, почувствовав его слабинку — мечту о дочери, — родила бы и всю жизнь держала его на крючке. Он никогда не бросил бы своего ребенка и терпел бы ради него.
К каждому человеку относятся так, как он того заслуживает.
Человека, не способного любить, тоже никто не полюбит.
Конечно, бывает и платоническая любовь к недосягаемому объекту, но не у нормальных мужчины и женщины, а у романтических юношей и девушек или... импотентов.
Бывает, что женщины любят и отъявленных мерзавцев — как говорится, страдания слаще любви.
Казанова отдал ей всего себя, и она — его награда. Он действительно заслуживает любви настоящей женщины. А все прежние были недостойны его, вот он их и не любил, а использовал.
Виснуть на мужчине, рыдать, уверяя, что жить без него не будет и покончит с собой, если он ее бросит, — это не любовь, это шантаж.
