Диля Еникеева - КАЗАНОВА, или Российские 9 1/2 недель
— А откуда ты знаешь? — опять не удержалась любопытная Лара.
— Да я все про тебя знаю, дурашка ты моя. Так что давай иди к папе-доктору, будем лечиться. И нечего сдвигать ножки, я тебе их все равно раздвину. Надо лечить — значит, будем лечить.
Обреченно вздохнув, она легла на спину и закрыла глаза. Игорь выдавил на палец мазь и стал нежно ее намазывать.
— О-о! — взвыла Лариса. — Только не прекращай, пожалуйста! Как мне нравится такое лечение!
— Ну что, довольна? — ухмыляясь, спросил Казанова.
Лара уже перестала обращать внимание на его нахальные ухмылки и благодарно улыбнулась:
— Нет слов.
— Еще будем лечиться, чтобы совсем зажило?
— Ну дай же мне передохнуть!
— Твое желание для меня — закон. Но какая же ты заводная, моя принцесса! Просто обалдеть. Стоит коснуться, и ты уже вся горишь. Я ведь честно хотел тебя немножко подлечить, но лишь притронулся, и ты тут же взвилась. Просто мечта, а не женщина.
— Получается, что мы с тобой нашли друг друга даже в сексуальном плане?
— А я что говорю? Я же говорю: ты моя женщина, я твой мужчина. Замечательно поет Бутусов, ты только вслушайся в философию этой песни. Хочешь, поставлю?
— Хочу.
Игорь вышел в другую комнату, и вскоре полилась знакомая мелодия.
— Слушай теперь только слова. Слова песни написал Кормильцев. Но поет-то Бутусов. Раньше мы с тобой воспринимали песню в другом ключе. А теперь прочувствуй все в том аспекте, о котором мы только что говорили.
Ты — моя женщина,
Я — твой мужчина.
Если надо причину —
То это причина.
Слушая любимую песню, Лариса в который уж раз удивлялась себе — ну что за наивная дура! Живет в придуманном ею самой мире, идеализируя слабаков и не видя стоящих мужчин. Как же она целый год не обращала внимания на такого потрясающего мужика — Казанову! — и путалась со слабаками?!
Она видела выразительные взгляды Игоря, но они порой ее раздражали. Взгляд, которым мужчина уже раздел женщину. Он же сам говорил, что сразу определяет, что у женщины под одеждой. Поймав на себе его взгляд, Лара чувствовала себя оскорбленной. Дурашка, как сказал бы Казанова. Ведь когда он на нее смотрел, то восхищался ею. Да, Игорь знал, что у нее под вечерним платьем, но был от этого в восторге и желал ее. Что в этом такого? Красивый мужчина восхищается красивой женщиной и хочет ее. Гордиться надо, а она злилась, когда Казанова так на нее смотрел.
В сознании Ларисы тогда сложился определенный стереотип — ловелас не ее вариант, он не способен на чувства. Игорь Северин по прозвищу Казанова не будет ее любовником, потому что она не хочет стать в один ряд с его длинноногими красотками. Она — это она. Стать очередной пятьсот первой красавицей, побывавшей в его постели, ей совсем не хотелось.
Поэтому Лара подавала ему руку для поцелуя, мило улыбалась, когда Казанова говорил ей комплименты, и вежливо отказывалась, когда он приглашал ее потанцевать. Она даже не хотела ощущать его руки на своем теле. Почему? Может быть, уже тогда она подсознательно ощущала страх, что не устоит перед его необыкновенным магнетизмом?
Казанова безумно сексапилен и притягателен, она и тогда это прекрасно понимала, но убеждала себя — не ее вариант, пусть он растрачивает свой пыл на юных красоток. А она, Лариса, не будет одной их его многочисленных любовниц. Действительно упертая. Назло тебе, назло себе, но сделаю не так.
Алка на ее месте ни секунды бы не сомневалась. Она и сейчас-то говорит о нем с такой экспрессией, что понятно — она была бы не только не против, но вцепилась бы в Игоря мертвой хваткой. Слава Богу, она не в его вкусе, а то Алка — баба не промах. Оглянуться не успеешь — уведет мужика.
А ведь Игорь действительно герой ее романа, если выражаться книжным языком. В нем есть все, что ее привлекает, — и нежность, и романтические чувства, и искренность, и доброта, и неподдельная страстность.
Ну и дура же она была, терзая себя и его сомнениями, что это — всего лишь буйство плоти. Сейчас она понимает — то, что происходит между ними, не просто секс, это — любовь. Она любит его, а он ее.
— Ну, малышка, прочувствовала? — вклинился в ее мысли голос Игоря.
— Да, мой любимый Казанова. Действительно, зачем делать сложным то, что проще простого, когда мужчина и женщина созданы друг для друга...
— Вот и умница. Наконец-то до тебя дошло, что ты создана для меня, а я для тебя. И нечего все усложнять. Я тебя всю свою жизнь искал и наконец нашел. И больше никуда не отпущу. Но для этого мне пришлось перетрахать кучу баб, которые мне до лампочки, чтобы заслужить и свое прозвище, и свою репутацию хорошего любовника. Если бы этого не было, ты бы меня не позвала. Ты хотела хорошего секса и получила то, что хотела. Так что я не зря в поте лица добывал свою славу. Иначе ты бы мне не позвонила и никогда не стала бы моей.
— Наверное, ты прав. Я ведь могла позвонить кому-то из своих любовников.
— Малышка, не произноси этого слова. Мне больно, пойми.
— Прости.
— Я все время стараюсь об этом не думать, но иногда это меня так мучает.
— Мне даже странно, что ты такой ревнивый. Ревнивый Казанова — победитель конкурса самых коротких анекдотов.
— Я не знаю, что со мною. Когда любишь, всегда ревнуешь, наверное, в этом дело.
— Давай сменим тему. Когда мы слушали эту песню раньше, мы с тобой подразумевали другой, эмоциональный аспект наших отношений. А сейчас ты считаешь, что имеет значение чисто сексуальный?
— Вот дурашка! Да как их можно оторвать один от другого?! И эмоциональный, и сексуальный аспект взаимосвязаны. Настоящий секс — это любовь, а настоящая любовь — это настоящий секс. Вот и все. А всякий трах-перетрах не в счет. К любви это не имеет никакого отношения. Поняла?
— Поняла. Как все просто.
— А зачем делать сложным то, что проще простого?
— Игорь, а ведь получается, что песня “Наутилуса” про тебя. Ты так просто смотришь на взаимоотношения полов.
— А я думал, что ты давно это поняла. Мы же с тобой не раз ее слушали.
— Ну ты и нахал, Игорь Северин по прозвищу Казанова!
— Я не нахал, а просто мужик, который перетрахал в своей жизни столько баб, что, как ты верно заметила, теперь очень просто смотрю на взаимоотношения полов.
— Ты мне уже все про меня рассказал?
— Нет, еще не все. Ты еще хочешь услышать про себя?
— Конечно хочу. В такой форме и в таких своеобразных выражениях комплиментов мне еще не говорили.
— Вот именно то, что я тебе сейчас говорю, и есть настоящий полновесный комплимент.
— Да я лучшего в жизни не слышала! Так что говори еще.
— Про оргазм ты все знаешь?
— Да, я читала.
— Значит, знаешь, что у некоторых он бывает, только когда их трогают вот здесь...
— Ах! Не надо! — вскрикнула Лариса.
— Знаю, знаю, что пока еще не надо. Я же всего лишь показал. Ты же сейчас млеешь от комплиментов, которые я говорю, а слух, кстати, — одна из сильнейших эрогенных зон женщины. Так что я свое дело знаю. Говорю тебе комплименты и потихоньку тебя ими завожу.
— Заводи еще.
— А у других женщин оргазм бывает и при обычном трахании. Но таких меньшинство. А у тебя оба вида оргазма. Ты кончаешь и когда я тебя ласкаю языком, или пальцем, или струей душа вот здесь...
Казанова сделал многозначительную паузу и уже протянул руку, но Лариса, смеясь, оттолкнула его.
— ...и обычным способом, причем очень быстро. Ты даже умудрилась испытать оргазм при анальном сексе, чему, кстати, я несказанно удивился.
— А почему?
— Потому что у женщин это бывает крайне редко.
— Ты до этого завел меня очень сильно.
— Или же дело в другом, но с этим мы еще попозже разберемся.
— Расскажи.
— У тебя может оказаться еще одна эрогенная зона. Мы ее потом проверим на возбудимость. Не исключено, что есть и четвертая, мы и ее опробуем. Так что ты просто бесценное сокровище, моя дорогая, воистину уникальная партнерша, если рассматривать тебя с чисто теоретических позиций. И самое твое бесценное качество — множественный оргазм. Таких женщин, которые кончают подряд по пять—десять раз — единицы. А у тебя бывает, что один оргазм еще только спадает, и если я продолжаю тебя ласкать, то снова нарастает, и снова, и снова. Действительно, ты — уникум!
— А мне в такие минуты кажется, что я умерла, или сейчас умру, или лечу в космосе, или у меня душа рассталась с телом.
— Я это вижу. И хочу, чтобы так у тебя со мной было всегда.
— Но это только от тебя зависит.
— За меня не волнуйся, уж я постараюсь. Лишь бы тебе это не надоело.
— А разве это может надоесть?
— И думать боюсь, ведь тогда ты меня к себе и близко не подпустишь.
— Это верно, — согласилась она. — Но я надеюсь, что этого не произойдет.
— Я тоже. Постараюсь тебя не разочаровывать.
