Александр Чернов - Меценат из ментовки

― Стреляй, Коля, стреляй! ― зычно крикнул Ковалев молодому мужчине и заорал на ребят: ― А ну, бегом отсюда!

Опер замешкался, а Привольнов мешкать не стал. Он кинулся молодому человеку под ноги, сбил его с ног и, когда тот, перелетев через Привольнова, грохнулся о землю, вскочил и пнул по руке, державшей пистолет. Куда отлетело оружие Жорик уже не видел. Последнее, что он заметил, поворачиваясь и устремляясь прочь от дому ― это бросившуюся врассыпную стайку ребят и несущуюся к нему четверку переодетых ментов. Петляя как заяц, Привольнов сиганул за угол дома, перелетел стоявший на пути забор детского садика и понесся по аллейке мимо приземистого двухэтажного здания. Грохнул выстрел. Жорик прибавил обороты. Теперь он не бежал, обгоняя выпущенную из канала ствола пулю. Выглянувший было из дверей сада сторож, увидев мчавшегося на всех парах человека, тут же ретировался в здание и хлопнул дверью так, что зазвенели стекла. Привольнов пересек детский сад, вновь перемахнул забор и, распугивая прохожих, помчался по массиву. Бежавшие за ним люди отстали, но неожиданно за спиной зазвучала сирена милицейской машины. Жорик нырнул в узкий просвет между домами. Силы были на исходе, Привольнов заметно сбавил темп бега. Но не мог же он бежать вечно нужно было найти убежище. Миновав два дома, Жорик нырнул в подъезд третьего. Здесь его ждала неудача. На двери в подвал висел огромный замок. Привольнов бросился к следующему дому. К счастью, уже стемнело и фигура мечущегося между домами человека не бросалась жителем пятиэтажек в глаза. В этом доме на двери в подвал вместо замка болталась проволока. Жорик снял ее, заскочил внутрь и тут же по колено угодил в воду. Подвал оказался подтопленным. Ничего так даже лучше. Ковалев с Лысенко вряд ли будут ходит по колено в воде, а Привольнов будет и, если надо даже поползет по лужам. Пригнувшись Жорик побрел по лабиринтам подвала, то и дело натыкаясь в темноте на трубы. Вода, казалось, затопила все подземелье. Однако в одном из боксов Привольнову удалось отыскать сухой угол, покрытый керамзитом. Тяжело дыша, Жорик повалился на хрустящие камешки и затих.

Примерно сорок минут спустя дверь в подвал открылась и подземелье осветил луч света мощного электрического фонаря. Сноп света прошелся по стенам подземелья, задержался в дальнем конце его, однако люди у двери в воду не полезли.

― Ничего, ублюдок! ― громко крикнул Ковалев. ― Если ты здесь, мы дождемся тебя на улице!

Неизвестно, действительно ли собирались милиционеры ждать Привольнова на улице или просто припугнули. Скорее всего последнее. Ибо на массиве не менее сотни домов и наверняка у трети из них двери в подвалы, а другой трети ― на чердаки не заперты. Нет у милиционеров такой возможности, чтобы у каждого из таких домов засаду устроить. Что ж, упустили один раз, пусть пеняют на себя.

Однако Жорик на всякий случай не выходил из подвала в течение полутора суток. С водой проблем не было. По близости находилось множество вентилей с горячей и холодной водой, а вот с едой ― загвоздка. Пришлось потуже затянуть ремень. Наконец к исходу второй ночи Привольнов решился выбраться на поверхность земли. За время, проведенное в подвале, одежда и обувь у него успели высохнуть, а на лице появилась щетина. Разувшись и закатав брюки Жорик прошел по воде, выбрался в подъезд и выглянул на улицу.

Было раннее прохладное утро, когда солнце еще не взошло, но на улице светло и ясно, будто днем. Двор был пуст. Привольнов одел обувь, вышел из подъезда и, встречая редких прохожих, направился по массиву. Через несколько минут он вышел к трамвайной остановке. Подозрительных лиц он так нигде и не заметил. Отъехав на несколько остановок от опасного района, Жорик сошел и первым делом отправился в кафе. Он был зверки голоден. Хотя кафе только-только начинало работать и повара приступали к готовке, для Привольнова все же нашлась кое-какая оставшаяся с вечера еда. Жорик наелся до отвала за все то время, что ему пришлось голодать.

Ехать по четвертому адресу нужно было за город. Когда Привольнов добрался до автостанции, выяснилось, что указанное в списке Стражникова местечко Славянка находится в ста пятидесяти километрах от города. Чтобы съездить до Славянки и обратно потребуется целый день. Что ж, даже лучше ― в течение дня Привольнов не будет светиться в городе и убьет время. А его теперь у Жорика валом ― девать некуда. Заняться тоже нечем, а самое главное некуда приткнуться. Лишившись последнего убежища в доме Тамары, Привольнов понятия не имел куда теперь пойти и где ночевать. Придется, по-видимому, основательно перебираться в подвал. Спать Жорик не хотел ― выспался в подвале. Он удобнее уселся на продавленном сиденье и уставился в окно. Город быстро кончился, потянулся пригород, потом поле, поселки, затем началась холмистая местность и в конце концов натужено урча, автобус потащился по горам.

В половине двенадцатого дня Привольнов наконец-то добрался до Славянки. Обдав Жорика облачком выхлопных газов, автобус оставил Привольнова на пыльной площадке неподалеку от школы, а сам скрылся за крутым поворотом. Потоптавшись на остановке и не дождавшись никого, что мог бы подсказать нужный адрес, Жорик отправился в школу. Были каникулы, дети в школе отсутствовали, однако Привольнову удалось разыскать сторожа, который указал, где живет Самохин Виктор Степанович ― четвертый человек из списка майора ― личность. Как оказалось в здешних краях известная ибо Самохин являлся владельцем самого большого в Славянке магазина. Виктор Степанович жил неподалеку, на соседней улице, куда, поблагодарив сторожа за информацию, и отправился Жорик.

Самохин жил в конце улицы, там, где, по-видимому, раздавались новые участки, и где строились люди зажиточные, ибо построить в наше время дом не так-то просто.

Особняк был двухэтажный, приличных размеров, с большим въездом и полукруглым балконом под ним. Привольнов нажал на кнопку звонка. Одновременно с зазвучавшей где-то в середине двора трелью, во дворе залаяла собака. Второй раз Жорик звонить не стал, так как хлопнула в доме дверь, возвещая, что хозяева спешат на зов. Впрочем, спешат, громко сказано. Человек не очень-то торопился. Прошло не менее двух минут, прежде чем к воротам кто-то подошел и калитка в них, щелкнув замком, открылась. На улицу выглянула женщина лет сорока в меру упитанная с маленькими глазками, маленьким носом и маленьким ртом, располагавшимися на широченном лице. Женщина уставилась на Жорика вопросительным взглядом.

― Вам кого?

Привольнов достал удостоверение и, раскрыв его, вытянул руку.

― Мне бы хотелось встретиться с Самохиным Виктором Степановичем.

― Опять? ― мимоходом взглянув в книжечку сказала хозяйка дома. ― Но с ним же уже беседовали и не раз.

― Придется еще раз побеседовать, ― пряча корочки в карман, заявил Привольнов. ― Я из прокуратуры.

― Но позвольте! ― запахнув на груди распахнувшийся халат, женщина вышла на улицу. ― Мой муж был ранен, он долгое время лежал в больнице. Еле выкарабкался с того света. Ему нужен покой.

― Вы хотите сказать, ― веско произнес Жорик, ― что я напрасно проехал сто пятьдесят километров, потратив полдня в одну сторону и еще потрачу столько же на обратную дорогу?

Хозяйка не нашлась, что сказать.

― Да-да, вы, наверное, правы, ― пробормотала она и открыла калитку шире. ― Проходите. Только я вас очень прошу не волновать мужа.

― Я постараюсь, ― мягко пообещал Жорик и переступил порог.

Он оказался в проеме дома, с левой стороны которого шла глухая стена, по правую тянулась терраса, вдоль ряда жилых и подсобных помещений. Сопровождаемый хозяйкой Привольнов прошел вглубь двора. Дальний конец его занимала летняя кухня, середину ― бассейн, вокруг него был разбит цветник.

Из-за подвального помещения цоколя дома был высок, а потому ступеньки, ведущие в дом, пришлось строить высокими и крутыми. Поднявшись на крыльцо, Жорик вошел в прихожую. Дверь прямо из нее вела в зал, винтовая лестница, расположенная в углу, ― на второй этаж. По-видимому, неплохой доход имели хозяева особняка ― мебель в доме была дорогая, ремонт ― шикарный.

Я сейчас предупрежу хозяина, ― заявила женщина и шмыгнула в зал. Раздалось шушуканье, скрип ― лежавший, по-видимому на диване, сел на своем ложе, потом женщина выглянула в прихожую и объявила: ― Можете пройти.

Привольнов вошел. В большой прямоугольной комнате бесшумно работал кондиционер, было прохладно. В ней стоял громадный телевизор, небольшая стенка, набор мягкой мебели. На полу лежал толстый ковер. На диване, обложенный подушками, сидел в спортивных штанах и майке коренастый мужчина лет сорока пяти со звероподобной внешностью. Очевидно, некогда Самохин был цветущим и крепким человеком, да вот с недавнего времени, будто подрубленное дерево, стал чахнуть. Он казался вялым, апатичным человеком, утратившим вкус к жизни. Хозяин, видать, здорово за последнее время похудел. Кожа на его теле обвисла, обвисли и небритые щеки, отчего Самохин казался рыхлым и дебелым. Когда Привольнов вышел на середину зала, он увидел, что у хозяина дома нет до колена правой ноги. Жорику стало неловко, как порой становится неловко нормальному человеку в присутствии инвалида, будто испытываешь вину за чужое увечье.