Китаката Кендзо - Клетка
«Не хотел бы я попасть тебе под горячую руку, когда ты бросаешь нож», — сказал ему потом Такаяси.
В эти дни их банда была на подъёме. Такино и Такаяси бросались в любую драку так, будто это была их последняя битва, и они всегда выходили из неё победителями. Если бы Сакурай проводил более жёсткую политику, то не стоит и говорить о том, как они могли окончить свою жизнь. Но он держал их на коротком поводке. Как только Такино и Такаяси ввязывались в бесполезную драку, Сакурай им устраивал такую взбучку, что они даже есть несколько дней не хотели. «Не стоит гордиться жестокостью. Мы не награждаем медалями тех ребят, которые вернулись в банду из тюрьмы. Вы закончите свои дни в тюрьме, потому что ведёте себя как настоящие дураки. Разве я не говорил вам, что прежде чем ввязываться в схватку, нужно подумать?»
Драки с применением оружия случались довольно редко. Как правило, пистолетами пользовались лишь в тех случаях, когда между группировками шла открытая перестрелка. А вот в обычных драках и всяческих потасовках бились голыми руками или применяли холодное оружие. Ножевые ранения редко вели к немедленной смерти, чаще всего нет, и драка обычно шла до первой крови. Кроме того, из пистолета любой дурак может выстрелить. Лучше вывести человека из строя так, чтобы он даже и не понял, что произошло. Пистолет — оружие трусов. Нож — совсем другое дело. Используя его, ты можешь и сам погибнуть — нужно быть к этому готовым.
Такино ополоснул кинжал под холодной водой. Он потрогал лезвие большим пальцем руки, ощутив, как острый край входит в его плоть. Теперь нож был отлично заточен, но поверхность лезвия всё ещё оставалась шероховатой. Он взял последний точильный брусок.
Когда он точил нож, с его подбородка стекал пот. Однако теперь лезвие сделалось удивительно гладким на ощупь, почти нежным.
Кроме того, острая часть ножа перестала быть тусклой и сейчас отсвечивала глубоким блеском. Такино снова и снова споласкивал кинжал холодной водой, прерываясь на время, чтобы внимательно посмотреть на лезвие, прежде чем снова сунуть его под воду.
Уже собранный кинжал Такино опять положил в ножны, протерев его куском ткани в последний раз, а затем убрал оружие в дорожную сумку.
Дело сделано. Он прошёл в гостиную и закурил сигарету. Кёрпер и Кёрпи счастливо ворковали друг с другом в своей клетке. Казалось, что у них всё идёт ещё лучше, чем всегда. Возможно, они вот-вот собираются отложить очередные яйца. Когда птенцы подрастали, Юки всегда относила их в зоомагазин. «Нам не нужны деньги — мы просто хотим найти им хороший дом». Ему стало интересно, всегда ли она говорила одно и то же.
Такино вытряхнул пепельницу в мусорное ведро, затем помыл её и поставил на кружевную салфетку, которую Юки сплела для обеденного стола. Кружева сморщились, Такино поправил салфетку и разгладил её руками.
Он немного побродил по квартире, прощаясь с каждым помещением. В конце концов он подошёл к двери комнаты Мизу. Его рука потянулась к ручке, но замерла на полпути. Такино развернулся, пошёл обратно в гостиную и надел костюм. Перебросив сумку для гольфа через правое плечо и взяв в левую руку дорожный саквояж, он вышел из квартиры.
Как они и договаривались, Акеми появилась в кафе, едва только пробило три.
Она увидела, что Такино сидит за одним из столиков у окна, и слегка улыбнулась ему. На ней было серое пальто, накинутое поверх платья цвета красного вина. По её меркам очень стильно.
Юки стояла за прилавком, поглядывая на вошедшую девушку с неподдельным интересом.
— Тот супермаркет на нижнем этаже, это случайно не…
— Это мой магазин. Или был моим.
— Но… — большие глаза Акеми сверлили Такино.
К столику подошла официантка, чтобы принять заказ.
— Она будет кофе, — произнёс Такино.
— А что, если нас заметит твоя жена? — спросила Акеми почти шёпотом, наклоняясь к нему через столик.
— Видишь вон ту женщину за стойкой? Это и есть моя жена.
— Как? Что здесь происходит?
Акеми тут же опустила глаза вниз, чтобы не встретиться взглядом с женщиной у стойки.
— Думаю, нужно тебя ей представить.
— Нет, я не могу.
Такино потянулся за стаканом с водой.
— Я ухожу, — произнесла Акеми. — Ты можешь говорить своей жене всё, что хочешь, но я ухожу.
— Да ведь она тебя уже увидела.
— Что ты задумал? Я не собираюсь сидеть здесь, когда на меня смотрит твоя жена.
Такино закурил сигарету и жестом подозвал Юки. Та подошла к столику, держа в руках поднос с кофе.
— Присядь, — сказал он. Юки не послушалась его.
— Это Акеми.
Женщина встала, наклонив голову в неуклюжем приветствии-поклоне. Поднимаясь, она задела бедром стол, и немного кофе из чашки пролилось на блюдце.
— Мы с Акеми собираемся прямо сейчас уйти отсюда и жить вместе, — объявил Такино.
— Что? — вскрикнула Акеми.
Такино затушил сигарету.
— Пойдём в офис и поговорим, — предложил он.
Юки кивнула. Такино протянул Акеми ключи от автомобиля:
— Машина припаркована позади дома. Подожди меня там.
Он легонько подтолкнул девушку. Она снова поклонилась и, не оглядываясь, быстро выскользнула из кафе.
Акеми оставила на столе сумочку. Такино взял её и тоже направился к выходу из заведения.
Юки не проронила ни слова, даже когда они зашли в кабинет Такино. Она просто молча смотрела на него.
— Прости меня, любовь моя. Бумаги на развод лежат в ящике стола. Я уже всё заполнил, ты просто должна будешь поставить свою подпись и отправить их, вот и всё.
— Ты только что назвал меня «любовь моя»?
Их взгляды встретились. Такино отвернулся и посмотрел на сумочку Акеми.
— Ты впервые назвал меня так за всё время, что мы женаты.
Он тронул замочек на сумочке Акеми. Он громко щёлкал, когда Такино открывал и закрывал его. Глухой металлический звук эхом отдавался в ушах.
— Я заберу машину и миллион иен наличными. Всё остальное твоё. Ты сможешь заняться супермаркетом и одновременно не бросать своё кафе. Ты справишься без особых проблем, любовь моя.
— Пожалуйста, не называй меня так.
Такино закурил сигарету. Он сказал всё, что должен был сказать. Сейчас же им предстояло расстаться. Но у него ноги приросли к полу.
— Я не буду подписывать бумаги.
Ах, эти глаза! На мгновение он почувствовал, что его решимость тает.
— Ты вернёшься. Я знаю это, даже если ты сам думаешь иначе.
Такино покачал головой и отвернулся. Юки ничего не сказала. Казалось, что это молчание будет длиться вечно. Только пепел падал с сигареты.
— Я буду ждать тебя.
— Ты понапрасну потратишь время.
— Я всё равно буду ждать, пока не настанет тот день, когда ты не сможешь больше там оставаться. Я и тогда буду ждать тебя здесь. Когда этот день всё же придёт, ты вернёшься.
Он попытался что-то сказать, объяснить ей, что сейчас он уходит, но ни одного слова не срывалось с его губ.
— Я буду ждать, — снова произнесла Юки.
Она не сводила с него глаз. О, эти чистые, наполненные влагой глаза. Но она не плакала.
— Я думал, что ты начнёшь плакать, упрекать, — сказал Такино.
— Я буду плакать, не сомневайся — сразу же, как ты уйдёшь.
Ему хотелось в последний раз тронуть её волосы. Рука Такино начала двигаться помимо его воли. Однако вместо этого он бросил сигарету в пепельницу.
— Я буду ждать.
«Ты всё ещё молода и всё по-прежнему красива. Найди себе того мужчину, который будет хотеть тебя. Я не подходящий человек для такой жизни. Я так старался встать на честный путь, но у меня не получилось».
Сейчас Такино не мог припомнить ни одной фразы из тех, что многократно репетировал про себя.
— Что ж, прощай.
В конечном итоге, лучше, что он мог сейчас сделать, — это просто уйти. Такино направился к двери.
Акеми сидела в машине и плакала. Такино устроился на водительском сиденье и отдал ей сумочку. Она промокнула слёзы платочком, затем достала коробочку с компактной пудрой и оглядела себя в зеркале.
— Прости, если я доставил тебе неприятные минуты, — произнёс он.
— Разве можно быть таким жестоким? Взял вот просто так зашёл и сделал то, что приведёт в ужас любую женщину.
— Я должен был это сделать, иначе она никогда бы не согласилась на развод.
— И ты получишь развод?
Такино молча положил руки на руль.
— Но я никогда не… Я так неловко себя чувствую перед твоей женой.
— А кто тебе сказал, что я женюсь на тебе?
Он зажал губами сигарету и повернул ключ зажигания.
3
Такаги не выходил из дома целую неделю. В саду росло дерево, у которого очень забавно изгибались ветки. На некоторое время оно занимало его мысли. Самое время уже что-то с ним сделать, но у него не было никакого настроения заставлять себя выйти на улицу и срубить его. Поэтому он печально сидел и смотрел через окно, ничего не предпринимая, а просто наблюдая за этим деревом.
