Петр Северцев - Слабое место жесткого диска (сборник)
Я заставил себя улыбнулся и сказал:
– Привет. Я принес мандарины для твоего сына.
И поставил пакет с цитрусовыми, которые я купил по самой дорогой на субботнем базаре цене полчаса назад.
– Откуда ты знаешь, что он любит мандарины? – изумилась Лариса.
Она вытаращила на меня свои глаза, в которых я прочитал и удивление, и радость, и, как мне показалось, даже желание…
– Я же детектив, – снисходительно пояснил я. – И обязан многое знать. Я хоть и не такой крутой, как твой рыцарь плаща и кинжала Вадик Романцев, но кое-что могу…
И шаловливо подмигнул ей.
– Пройти-то можно?
– Про-хо-ди, – чеканя слоги, сказала Лариса. – У меня сегодня хорошее настроение. За окном – настоящая весна.
Действительно, в эту мартовскую субботу термометр впервые в году поднялся выше пяти градусов по Цельсию, и солнце с самого утра весело начало свою деструктивную деятельность по уничтожению снега.
– Пойдем на кухню, – предложила Крикунова.
Я снял плащ и ботинки и прошел в указанном ею направлении. Лариса жестом пригласила меня сесть, и сама уселась рядом, вытянув на мое обозрение свои ноги.
– Я так понимаю, что мандарины – это только предлог для визита частного детектива? – спросила Лариса.
– Если это и предлог, то согласись, весьма приличный, – заметил я.
– Не только приличный, но и благородный, – ответила Лариса. – Дениска действительно может есть мандарины килограммами.
Она замолчала и стала водить пальцем по столу.
– Может быть, ты еще что-нибудь принес? – наконец спросила она.
– А что еще я должен принести?
– Ну, обычно в таких случаях к месту была бы бутылка мартини.
Я улыбнулся.
– Ты ведь знаешь, у частных детективов свои странности. Я никогда не пью на свои деньги. К сожалению, на женщин это правило также распространяется.
Крикунова была искренне удивлена. Она изумленно улыбнулась и уставилась прямо на меня.
– Мареев, ты прелесть! – вдруг заявила она. – Я сегодня тебя угощаю.
И она полезла в холодильник и достала оттуда ополовиненную бутылку мартини бьянка…
Когда она уже подходила к концу, а я вовсю раскрывал перед Ларисой свой не слишком большой талант бухаря-разговорника, она вдруг оборвала меня на полуслове, приблизилась ко мне и сказала:
– Господин Мареев, вы слишком умны для меня.
Такая оценка моих интеллектуальных способностей несколько поразила меня, тем более что я отдавал себе отчет в том, что Лариса несколько преувеличила.
– Я не такой уж умный, как кажусь, – смущенно произнес я. – Я обычный человек с обычными желаниями.
Глаза Ларисы вдруг загорелись, она придвинулась ко мне еще ближе и сказала:
– Сейчас обычный человек по фамилии Мареев поцелует меня, и я скажу, умный он или нет.
В этот момент я вдруг забыл о том, на что настраивался перед визитом в эту квартиру. Вся дьявольщина, которой было опутано мое расследование, вдруг показалась такой нелепой и ненужной по сравнению с устами этой женщины, которые стремились навстречу моим. Голова моя закружилась, я почувствовал, что сейчас упаду в пропасть. Но начавшееся падение отнюдь не показалось мне страшным, оно было легко и упоительно, как мягкое дыхание теплого весеннего ветра. Я порывистым движением схватил руками голову Ларисы и стремительно поцеловал ее в губы.
Она в ответ обвила руками мою голову. От этого мое головокружение еще больше усилилось.
– Ну вот, так уже лучше. Сейчас ты уже не кажешься умным, а оттого менее сексуальным, – сказала Лариса, когда я наконец выпустил ее из своих объятий.
Ее карие глаза сверлили меня насквозь, в них я почувствовал непреодолимую силу, такую, какой я уже не мог сопротивляться. Остатки разума, которому я привык доверять всю свою жизнь, стремительно исчезали, рационализм хакера, день ото дня разбивающего всю жизнь на файлы и директории и казавшийся мне порой непробиваемым, сыпался, как карточный домик. Мое падение приняло совершенно необратимый характер. Я лишь успел подумать о том, что ускорение падения достигло величины, давным-давно определенным гениальным английским физиком по имени Ньютон.
Некоторое время я сидел, видимо, в какой-то прострации. Из нее меня вывел голос Ларисы:
– Алле! Маре-ев!
Я вздрогнул и дернул головой.
– Набери, пожалуйста, ванную, – томно произнесла она.
– Зачем? – машинально спросил я.
Лариса засмеялась и посмотрела на меня как умудренная опытом гейша на девственника.
– Ты действительно смешной и чуточку глупый! Для того, чтобы купаться, конечно…
Я оценил резонность ее заявления, встал и покорно пошел в ванную. «В конце концов, ничего страшного в этом нет», – подумал я, на всякий случай закрывая дверь в ванную комнату. Я открыл краны с горячей и холодной водой и настроил воду на оптимальный режим.
Вернувшись на кухню, я там Ларису не обнаружил. Уже собираясь пойти на ее поиски, я был остановлен неожиданным захватом своего корпуса сзади. Чувствуя, как я снова вздрогнул, Лариса сказала:
– Ты не бойся, я совсем не страшная…
Я рывком повернулся и увидел улыбающийся предмет моих желаний и одновременно опасений в вишневом купальном халате. Она снова поцеловала меня и тихо сказала:
– Разлей остатки мартини. Не люблю, когда дело остается сделанным наполовину…
Я не стал сопротивляться и выполнил ее просьбу. Лариса взяла бокал, поиграла им, прищурилась, рассматривая на свет светлую жидкость.
– Я не хочу пить здесь. Хочу поднять этот бокал в воде. Пойдем…
Она встала и потянула меня за рукав рубашки.
– Идем, не сопротивляйся, у тебя все равно ничего не получится, – сказала она с лучезарной улыбкой.
«Ничего не получится, ничего не получится», – эхом отозвались эти слова в моей голове. «Ну, и черт с ним!» – ответил на это какой-то голос внутри меня.
Мною неожиданно овладело полнейшее безволие, желание подчиняться и выполнять команды. Я почувствовал себя рядовым-новобранцем в первый день службы, который все сознательное детство мечтал стать солдатом. И вот наконец его желание исполнилось. Тем более что командовал мною сержант с очаровательной улыбкой в купальном халате на голое тело.
Как только мы вошли в ванную, Лариса поставила бокал на доску, которая служила перегородкой в ванной. Затем она с улыбкой, глядя прямо мне в глаза, начала медленно развязывать узел на поясе халата. Я почувствовал, что у меня стремительно учащается дыхание, а в нижней части тела наливаются мышцы.
– Ха, смешной ты, Мареев, – отреагировала Лариса, распахнув халат.
Передо мной наконец открылось то, что не давало мне покоя последние дни. Небольшие, но крепкие груди двумя бутонами…
Лариса оперлась на мою руку и залезла в воду.
– Вода что надо, – констатировала она с улыбкой.
Несколько секунд она сверлила меня взглядом, затем кокетливо подняла брови вверх и сказала:
– Если хочешь, залезай ко мне.
Раздумывал я недолго. Стремительно расстегнув рубашку и потеряв пару пуговиц, под одобрительным взглядом Ларисы я скинул штаны и швырнул их на стоящую рядом стиральную машину. Мое поражение было абсолютно неизбежным, и через несколько секунд пал последний бастион моей обороны – я лишился своих семейных трусов, которые жалким комом упали на пол. Я подписал акт о безоговорочной капитуляции и залез в воду.
Ощущение теплой воды и гладкого, нежного тела Ларисы слились в одно…
После получаса купания в ванной, когда вода уже начала остывать, мы вылезли и, дрожа от внезапной смены температуры, быстро побежали в комнату. Лариса порывисто сорвала покрывало с кровати, забросила его в угол и быстро залезла под одеяло.
– Давай быстрее, мне холодно, – сказала она под аккомпанемент зубного стука.
Я, недолго думая, также полез внутрь. Прикоснувшись к прохладному телу Ларисы, которое от соприкосновения с моим становилось все теплее и теплее, я испытал мощнейший прилив сил и тут же пошел в атаку…
Когда все закончилось, мы лежали рядом, прижавшись друг к другу. Лариса нежно гладила меня руками по лицу, спине, рукам и покрывала меня, как мне хотелось верить, вполне искренними благодарными поцелуями.
– Слушай, а интересно, сколько у тебя в жизни было мужчин? – неожиданно спросил я.
– Валери, ты слишком стандартен, – надула губы Лариса. – Меня каждый второй спрашивает об этом… Ну ладно, я тебе скажу. Ты у меня тридцать третий.
Я присвистнул.
– Ты считаешь, что это много?
Я неопределенно промолчал.
– А, по-моему, это мало. Мне тридцать три года, с мужчинами я сплю с семнадцати лет. Выходит, всего по два мужика в год.
– Да, ты почти монахиня, – согласился я.
– И потом, мужчины, они все такие разные, так по-разному себя ведут… Скажи, тебе нравится есть каждый день макароны?
– Нет, я их вообще не ем. А к чему это ты?
– К тому, что я рассматриваю мужчин как пищу, как жизненную необходимость. А если ты ешь одну и ту же пищу, например, те же макароны, нарушается гармония в организме, ощущается недостаток того или иного – белков, углеводов, жиров… В сексе абсолютно такая же ситуация. Смена партнеров биологически предопределена, она неизбежна. Хочешь, я расскажу тебе о некоторых своих любовниках?
