Анна Данилова - Крылья страха
– Но ведь ты же намеревалась ее допросить, поставить, так сказать, к стенке… Мне, кстати, несколько раз звонил Корнилов, все спрашивал, где Крымов и не с Песковой ли они сбежали с кладбища…
– Я все знаю. Похоже, Полина была единственным потенциальным источником информации для всех. А как ты думаешь, Крымов будет разговаривать с нею об отпечатках ее пальцев, ее переодеваниях и прочем?
– А почему бы и нет… Ведь должны же они сейчас о чем-нибудь разговаривать… Как-никак, а Полина поехала к тебе ДОБРОВОЛЬНО, значит, у нее рыльце в пуху.
– Но я туда не поеду. Сначала загляну к Вале Кротовой, однокласснице Риты Басс, а потом снова тебе позвоню, хорошо? Послушай, Надюша, ты сегодня, случайно, с Чайкиным не встречаешься?
– Нет. Я поняла, можешь приезжать сюда, а потом мы вместе поедем ко мне, и ты переночуешь у меня… Не переживай, на улице мы тебя не оставим. Только ты предупреди Крымова, что домой не заявишься.
– Это еще не точно, я могу передумать… Причем настолько радикально передумать, что приду домой и всех к черту повыгоняю. Как представлю себе, что они лежат в моей кровати, меня аж в дрожь бросает. И что за собачья работа у нас?
* * *«Электронная, 25». Юля, задрав голову, смотрела на светящиеся окна огромной, похожей на большой теплоход, девятиэтажки.
Она поднялась на лифте и позвонила в квартиру 156.
– Кто там? – и, не дожидаясь ответа, дверь открыла миловидная раскрасневшаяся молодая женщина с полотенцем в руках. – Вы к нам?
В квартире пахло печеным. Чистенькая прихожая, кожаные плащи на вешалке, под ногами черная ковровая дорожка. Юля сбросила обувь, а потом уже представилась и даже показала удостоверение.
– Вы из-за Риточки? Неужели она так и не нашлась? – Кротова-мама позвала дочь. – Валюша, это скорее к тебе, чем ко мне. Вы можете поговорить на кухне, там тепло, я только что чай заварила, будете с пирожками пить… Проходите, не стесняйтесь, у нас запросто…
Валя Кротова была угрястой некрасивой девочкой, худенькой, с короткими волосами и совершенно не походила на свою обаятельную темноволосую и кареглазую мать. На Вале был длинный фланелевый халат. Она смотрела на Юлю испуганным взглядом, если не сказать затравленным.
– Вы можете нас оставить вдвоем?
Мама Вали, пожав плечами, вышла из кухни, осторожно прикрыв за собой дверь.
– Валя, я из детективного агентства и занимаюсь розыском твоей одноклассницы, Риты Басс…
Валя за те несколько минут, что они сидели на кухне, еще не проронила ни слова. Она была страшно напряжена, а на лбу ее выступили капельки пота.
– Скажи, ты была дружна с Ритой?
– Ну… да…
– Ты не знала, с кем она встречается? Я имею в виду мальчика или парня?
– Нет. Но я видела, как Рита однажды садилась в машину.
– В машину? Какую?
– Белые «Жигули», «шестерку».
– А кто был за рулем?
– Мужчина.
– Рита сама села или ее заставили… попросили? Расскажи, что ты видела.
– Он ждал ее за школой, за гаражами. Она шла прямо к нему.
– А какое у нее было при этом лицо?
– Я не видела.
– А как ты там оказалась?
– Просто пошла посмотреть.
– Ты так следишь за всеми или только за Ритой?
– Она плакала в тот день… – Валя шумно выдохнула, словно только что сказала самое главное и теперь можно было уже ни о чем не волноваться.
– Ты раньше не видела этого мужчину?
– Нет.
– А его лицо ты тоже не разглядела?
– Нет… У него волосы темные. И все. Даже возраст сказать не могу.
– Хорошо. А теперь расскажи про стихи.
– Стихи? Какие? – и она густо покраснела.
– Ты же знала, что Рита пишет любовные стихи. Она давала тебе их почитать?
– Давала.
– Ты прочитала их и вернула ей?
– Вернула… Но не сразу. У меня их взяли. Попросили… Это было давно. Но почему вы спрашиваете про стихи?
– Видишь ли, стихи написаны как будто не Ритой, а другой, более взрослой девушкой…
– Это ЕЕ стихи. Можете мне поверить. Хотя некоторые… некоторые считали, что это стихи Сашки…
– Какого Сашки?
– Не какого, а КАКОЙ… Сашки Ласкиной.
Вот оно что! Наконец-то Юля вспомнила, где раньше видела эти стихи и читала их… Ну конечно же, они проходили в деле Зименкова. Ну точно!
– Эти стихи были у Саши?
– Нет, они были у меня… Но ко мне пришли родители Саши… и забрали их.
– Зачем?
– Не знаю. А потом вернули.
– Но Саша-то их домой брала?
– Брала. Мы были у нее дома и читали вместе.
– Скажи, а когда приходили к тебе родители Саши: до ее смерти или после?
– После. На другой день.
– А сама Саша стихи не писала?
– Нет.
– Она любила Экзюпери?
– Терпеть не могла, это родители заставляли ее читать его.
– Ты что-нибудь знаешь про Сашу?
– Знаю, но не скажу. Ее же все равно нет.
Женская солидарность. И куда только от нее деться? Про Лору Садовникову тоже молчали… Теперь вот про Сашу. А какой-то негодяй ходит по городу и высматривает себе новую жертву…
– Послушай, сначала была Саша, теперь вот… не дай, конечно, бог, Рита… А ты молчишь. Ты считаешь, что поступаешь правильно?
– Я не знаю.
Девочка была слишком напряжена, чтобы разговаривать на подобные темы.
– Хорошо. Я дам тебе время подумать, а вечером вернусь. Но если окажется, что Рита Басс мертва, то знай, что ты могла нам помочь, но не захотела.
Валя облизала пересохшие губы и втянула голову в плечи.
В таком вот затравленном и перепуганном виде Юля и оставила ее, едва сдерживаясь, чтобы не хлопнуть дверью.
– Скажите, к вам приходили родители Саши Ласкиной? – спросила Юля у Валиной мамы.
– Да, приходили… Это ужасно…
– Что ужасно?
– Как что? То, что сделали с ее дочерью… Этот зверь, этот НЕчеловек, садист и убийца…
– А зачем к вам приходили Ласкины?
– Они приходили не ко мне, а к Вале. Я думаю, что они хотели у нее что-то спросить… А меня попросили подождать в прихожей.
– И вы потом не расспрашивали Валю?
– Расспрашивала, конечно. Но вы же видели ее: из нее слова-то не вытянешь. Она и на уроках такая. Вся зажатая, как пружина. Неизвестно только, когда выпрямится… Ох и натворит она, чувствую…
– Вы говорите загадками. Так зачем же, по словам Вали, приходили родители Саши Ласкиной?
– За ее стихами.
– Ее? В смысле Валиными?
– Да нет же, за стихами Саши… После ее смерти все, что имело к ней какое-то отношение, было дорого им… Тем более девочкины первые стихи…
– А почему вы решили, что это стихи Саши Ласкиной?
– Иначе зачем бы они пришли?
– Это стихи Риты Басс, которая, возможно, находится сейчас в лапах того самого мерзавца, который замучил Сашу… А ваша дочь что-то знает и молчит.
– Валечка ничего не знает…
– Знает, она мне сама только что в этом призналась. Так и сказала: знаю, но не скажу, потому что ее все равно уже нет…
– Кого, Риты?
– Да нет же, она знает что-то про Сашу Ласкину. Я не могу заставить ее рассказать, но вы – мать, попробуйте внушить ей, что она просто обязана… Иначе исчезнет и она сама. Тринадцать лет – это, очевидно, самый привлекательный возраст для маньяка.
– Постойте, вы что-то совсем запутали меня. О каком маньяке идет речь? Ведь Зименкова-то посадили…
– Посадили, но у него мог быть сообщник.
Юля понимала, что эта неожиданно возникшая версия не имеет под собой совершенно никаких оснований, но она чувствовала, что Валя Кротова, Саша Ласкина и Рита Басс связаны не только чтением стихов. Валя Кротова и Рита Басс учились в одном классе, Саша – вообще в другой школе. Но тогда зачем, спрашивается, родители Саши Ласкиной приходили к Вале за стихами? Каким образом они узнали про стихи?
– Кстати, а откуда Валя знает Сашиных родителей?
– Она их и не знала, пока они не пришли в тот вечер. Она была знакома с Сашей, они вместе ходили на английский к Альбине Георгиевне…
Вот теперь все встало на свои места. Наверняка Валя показывала стихи Риты Басс своей подружке Саше Ласкиной, выдавая их, разумеется, за свои. Подростки в таком возрасте склонны к вранью, они фантазируют и, как правило, выдают желаемое за действительное… Возможно даже, что Валя давала на время эти стихи Саше, родители которой могли знать об этом.
Юля чувствовала, что Саша Ласкина, невинный образ которой пытались представить на суде Сашины родители, та еще темная лошадка. Девочка жила по своим, только ей ведомым правилам, и пролить свет на ее вторую жизнь могли бы Валя или Рита Басс.
Юля поехала к Альбине Георгиевне.
* * *Альбина Георгиевна представлялась Юле высокой худой и почему-то непременно черноволосой и носатой женщиной лет пятидесяти. Она была удивлена, когда дверь ей открыла моложавая и довольно красивая брюнетка, слегка за тридцать. Красный, искусно связанный свитер, красные узкие брючки, рыжий пушистый пекинес на руках…
– Вы Альбина Георгиевна?
– А вы сыщица? – надменно усмехнулась Альбина, впуская Юлю в квартиру. – Проходите, я знала, что вы придете.
