Анатолий Безуглов - Черная вдова
Мечта переехать в столицу жила в его мыслях давно. И вообще, в их семье это было вроде заветной цели. Идефикс. И наверное, в сына вложил ее Семен Матвеевич. Ему самому, увы, осуществить задуманное не удалось. Отец успокоился на тихом деревенском кладбище, а Глеб словно принял эстафету от Ярцева-старшего. Он даже считал, что ему куда нужнее перебраться в Москву. Впереди - целая жизнь, которую можно и должно сделать в самом главном городе страны. Средневолжск казался Глебу чем-то вроде костюмчика, из которого он уже вырос. Университет, окружающие давно приелись, а главное, не соответствовали, по мнению Ярцева, его способностям и возможностям. Он мог проявить себя, развернуться только там, где решались глобальные проблемы исторической науки, где имелись академические институты, задающие тон всем остальным, где из первых рук раздавались положения, почет и привилегии.
И вот сейчас у него стала появляться уверенность, что переезд произойдет так же гладко и успешно, как он поселился сегодня в одной из лучших гостиниц Москвы.
- Ну а как Николай Николаевич? - спохватившись, спросил Глеб. - Мама?
Этим следовало поинтересоваться пораньше.
- У него теперь забот больше, чем в главке, - ответила серьезно Вика. - Ядохимикаты, удобрения, посадочный материал, ранние овощи... Ни минуты покоя. Ужас!
- Так его назначили?.. Представляю, сколько легло на плечи, понимающе кивнул Глеб.
- Целых шесть соток! - округлила глаза Виктория.
В машине заулыбались. Глеб понял, что его разыгрывают.
- Он теперь командует на своем участке в садовом кооперативе, пояснила Вербицкая. - Пенсионер... Мы к нему наведаемся. Старикан будет рад тебя видеть.
Машина вырвалась наконец на загородное шоссе.
Леонид Анисимович прибавил скорость.
- Когда ты наконец подаришь сборник? - спросила Вика Еремеева.
- Не волнуйся, тебе первой презентую, - ответил Алик, в голосе которого послышались грустные нотки. - В издательстве мурыжат...
- Драться за себя надо, - подзадоривала его Вербицкая.
- Ты что, с луны свалилась? - обернулся к ней Еремеев. - Или прикидываешься? Сама же знаешь, как относятся к нам, молодым! Эти заслуженные, со званиями, лауреаты обступили все кормушки, как тараканы. Насмерть стоят! Не дай бог проскочит что-то талантливое, яркое! Что же тогда будут делать они, серые и убогие?
- Это ты зря, братец, - заметил Леонид Анисимович. - Зачем так мрачно?
- Я еще мягко выразился! - распалился поэт. - Из года в год, десятилетиями, одни и те же имена! Словно Россия оскудела на новые таланты! Это же мафия: друг друга хвалят, друг друга издают, друг друга награждают...
- Настоящий талант все равно пробьется, - не соглашался Леонид Анисимович. - Рано или поздно признают.
- Ну да, сначала в гроб положат, а уже потом слезу утирают: какого человека потеряли! - Видя, что Леонид Анисимович хочет что-то возразить, не дал: - Да-да, так было с Николаем Рубцовым, Вампиловым, Высоцким" Шукшиным! При жизни их не больно чествовали. В президиумы не сажали, наградами не забрасывали...
- Шукшину же дали Ленинскую, - сказала Вика.
- Посмертно! - грозно поднял палец Алик. - Когда уже стал не опасен для маршалов и генералов от литературы.
- Зол ты, Алик, зол, - попытался успокоить его Леонид Анисимович. - А злость - плохой советчик. Я не хочу спорить с тобой, но, как мне кажется, для того, чтобы писать стоящие книги, нужно узнать, почем фунт лиха.
- Давайте, давайте, - осклабился Алик, - еще про Горького скажите, про его университеты...
Ярцев слушал и любовался прекрасной природой Подмосковья. Березовые рощи сменялись вековыми соснами, потом они ехали мимо густого молодого ельника. Проскочили какой-то дачный поселок с богатыми домами на обширных участках. Затем дорога углубилась в лес, и "Волга" некоторое время мчалась одна: не было ни встречных, ни попутных машин. Слева мелькнула голубая ширь, запятнанная белыми парусами яхт.
- Красота, а? - кивнула в окно Вика.
- Изумительно, - согласился Глеб.
- Скоро будем на месте.
Из-за поворота навстречу им выехал иностранный автомобиль.
"Вольво", - отметил про себя Ярцев, когда лимузин, сверкая серебристым кузовом, проскочил мимо.
- От Решилина небось, - заметил Алик.
- От кого же еще, - усмехнулся Леонид Анисимович. - Он за рубежом гремит, пожалуй, больше, чем у нас в стране.
"Решилин, Решилин... - повторил по себя Ярцев. - Что-то очень знакомое".
- Художник, что ли? - вспомнил он вслух.
- Точно, - кивнула Вика. - К нему едем.
Глеб чуть не подскочил, не переставая удивляться Вике: иметь в приятелях такую знаменитость!
"Волга" свернула и скоро остановилась у высокого глухого забора. Алик выскочил из машины и нажал кнопку у ворот. Звонка не было слышно, но из глубины двора раздался лай нескольких собак. Минуты через две в щели забора мелькнули чьи-то глаза, и ворота медленно раздвинулись.
- Привет, Оленька! - помахал Леонид Анисимович женщине лет тридцати, стоящей в окружении трех громадных псов. Она была одета в яркий ситцевый сарафан. Миловидное русское лицо ее было обрамлено прямыми волосами, сходящимися за спиной в тугую длинную косу.
- Вот молодцы, вот молодцы, - приветливо проговорила Ольга. - Как обещали, так и приехали.
Леонид Анисимович въехал на участок и заглушил мотор. Взяв с сиденья какие-то свертки, он вручил их женщине.
- Прошу, все, что просили.
- Ой, спасибочки, - обрадовалась Ольга. - Сейчас рассчитаюсь с вами.
- Там написано сколько, - сказал Леонид Анисимович.
Глеб заметил на свертках какие-то цифры, написанные карандашом.
Вика поздоровалась с женщиной как со старой знакомой. Алик, видимо, был здесь тоже не в первый раз.
- А это мой земляк, - представила Глеба Вербицкая, - вот с таких лет дружили.
- Милости просим, - чуть поклонилась Ольга.
И Ярцеву стало легко и приятно от этой простоты, которой веяло от женщины.
- Сестра Решилина, - шепнула ему Вика, когда все двинулись в глубь участка. - За хозяйку здесь.
Участок был огромный и казался пустынным, так как деревьев здесь росло мало. Преимущественно сосны, уходящие высоко в небо своими старыми вершинами. На солнечной стороне вдоль забора тянулся малинник с аккуратно подвязанными к шестам стеблями. Возле него стояло несколько ульев.
Дом располагался на противоположной стороне участка. Он напоминал деревянные хоромы, которые Глеб видел на Архангельщине и Псковщине, куда ездил как-то в турпоездку. Рубленая махина, пологая лестница в виде крытой галереи вела на второй этаж. Крыша покрыта дранкой. От строения веяло замшелой стариной.
Словно в дополнение к ней на участке косил траву высокий старик с косматыми волосами и бородой, одетый в белую холщовую рубашку и порты.
Когда прибывшие подошли к нему, косарь вытер рукавом пот со лба и произнес:
- Точность - вежливость королей.
"Батюшки, - остолбенел Ярцев, - так это же Решилин!"
Вблизи ему можно было дать чуть больше пятидесяти. Это издали художник выглядел стариком.
Решилин поздоровался со всеми за руку, а когда очередь дошла до Глеба, спросил:
- Вы и есть тот самый школьный приятель Вики? - Глеб кивнул. - Что ж, давайте знакомиться: Феодот Несторович.
Ярцев назвал себя, поражаясь, как точно соответствовало облику хозяина его имя, которое уводило в прошлые века, воскрешало предания и поверья.
Решилин был бос. Говорил он на "о".
- Вёдро нонче, - посмотрел на небо художник. - Окунуться будет в самый раз. - Он гостеприимным жестом показал в ту сторону, где был край участка, заросший ветлами.
Гурьбой пошли к дому. Ярцева Решилин буквально заворожил. Его размеренный голос, сухопарая жилистая фигура, угадывающаяся под просторной крестьянской одеждой.
Глеб вспомнил все, что читал и знал о художнике. Любая выставка сенсация, попасть невозможно. А на выставках споры, споры до хрипоты. Пару репродукций решилинских творений Ярцев видел в каком-то журнале - не то Куликовская битва, не то битва при Калке, в общем, сюжет исторический.
Подошли к дому. За ним был разбит цветник. А дальше, за частоколом ветл, была вода. Она рябилась солнечными зайчиками, манила, притягивала к себе.
На высоком противоположном берегу горбатился лес, а мимо него стремительно летела на подводных крыльях "Ракета".
- Батюшки! - вдруг вскричала Ольга. - Потравит цветы!
Глеб обернулся. В зарослях настурции он увидел... барашка. Заметив бегущую к нему женщину, барашек взбрыкнул и пустился наутек. Алик присоединился к погоне. Животное, ловко увертываясь от людей, кругами двигалось по цветочным грядкам, запуталось в гибких лозах климатиса, обвившего декоративную решетку. И вот так, в попоне из листьев и сиреневых звезд, угодило в руки крепкого мужчины, вышедшего из времянки, расположенной у цветника.
Барашек, жалобно блея, вырывался, но его держали намертво.
- Гляди-ка, - улыбнулся Леонид Анисимович, - шашлык сопротивляется!
