Искатель, 1995 №3 - Джон Данн Макдональд
Знакомство с Улкой убедило меня в правильности моих догадок в отношении Макгрудера. Она была для Вэнса символом, венчающим окончательную победу в состязании мужественности — все равно что знамя или медаль. В ней чувствовался некий необычный примитивный налет сексуальной покорности. Она была связана договором с Макгрудером и полностью сосредоточилась на нем; однако уведи ее от него кто-нибудь, обладающий большей волей и более грубой силой, и она с легкостью и без колебаний сменила бы объект своей преданности. Мужчина типа Макгрудера пойдет на все, чтобы заполучить ее. Вот он и пошел. Я был в этом уверен. Размышляя о прежних привычках и склонностях Макгрудера, я задавался вопросом: не может ли статься, что, когда его физические ресурсы начнут истощаться, он решит стимулировать себя, развращая ее? Для Вэнса Макгрудера женщина — это предмет собственности, используемый им по своему усмотрению.
Постепенно, действуя по разработанному плану, я оказался в одной группке с Макгрудером. Дэна тоже не теряла времени даром — оглядевшись, я увидел их вдвоем с Улкой. Дэна что-то тихо ей говорила; Улка кивала, не сводя глаз с мужа. У меня же с Вэнсом ничего не выходило. Я попытался поиграть с ним в «знаете ли вы?», заведя разговор о некоторых моих знакомых яхтсменах — любителях во Флориде. Да, он их знал. Разумеется. Ну и что с того? Как я понял, пустяками его не заинтересуешь. Он дважды пошел на страшный риск, чтобы заполучить и удержать эту принцессу викингов. А кто-то — возможно, в данный момент — изготовился, чтобы накинуть ему петлю на шею и положить всему конец. Испытывая столь мрачные предчувствия, почти невозможно поддерживать пустую светскую беседу. Я не понимал, как мог Макгрудер пообещать, что это прелестное создание вернется в колледж. Трудно было поверить также и в то, что ее породил сухарь-профессор. В стародавние времена, лишь только появлялся такой редкостный образчик красоты, доверенные лица короля сразу же спешили в замок с этой вестью, и девушка навечно исчезала в королевских покоях, а ее семья получала взамен мешочек с золотыми монетами. В наше, более непредсказуемое время такие девушки обычно становятся добычей богачей, известных спортсменов, телевизионных магнатов и макгрудеров. Но человек, заполучивший подобную жемчужину, теряет покой, ибо, если он не король, то никогда по-настоящему не сможет завладеть ею. Это всего лили» временный заем, полученный от Провидения.
Позже, сидя рядом с Улкой в большой гостиной в доме, я наблюдал, как она режет, а затем пережевывает огромный кусок недожаренного мяса — только нож и зубы сверкают, челюсти и глотка работают, а в глазах — пустота. Она всецело поглощена сим физическим удовольствием. От усилий на ее бледном челе даже выступили блестящие бисеринки пота. Но вот наконец, дочиста обглодав косточку, она слизала капли жира с губ и кончиков пальцев. И в ее здоровом аппетите не было ничего вульгарного — по крайней мере не больше, чем в тигре, с хрустом разгрызающем тазовую кость, чтобы высосать оттуда мозг.
Гости разбились на группки и разбрелись по округе — благо, места как в доме, так в окрестностях было предостаточно; различная степень опьянения разделила их более определенно, нежели клановые или деловые интересы. Я неспешно бродил в поисках Дэны. Огибая участок, засаженный высокими кактусами, кажущимися неестественными в мертвенном голубом свете прожекторов, я услышал чуть правее меня резкий заговорщический шепот. В нем сквозила ярость, свойственная только женщинам: «Ублюдок! Ублюдок! Ублюдок!» Произнесено это было скорее презрительно, чем возмущенно. Я решил тихо ретироваться: меня мало волновало, как в этом пустынном раю жены честят своих мужей. Насколько я мог себе представить, здесь это делалось так же, как и в других местах. Но мужской голос заставил меня вдруг остановиться.
— Я хочу только знать, куда ты… — Конец предложения я не расслышал. Он повысил голос, чтобы оборвать ее, а когда она замолчала, снова заговорил тихо. Это был Вэнс Макгрудер.
— До чего ж ты проницателен! Тако-о-ой проницательный! Боже, какой блестящий ум достался мне в мужья!
— Тс-с, Улли. Не ори!
— А может, это один из моих мексиканских приятелей. Что скажешь, а? Ну, что? И что бы ты, интересно, стал делать? — Нежный голос Улки Этланд-Макгрудер, новоиспеченной женушки двухмесячной давности. Куда делась ее сонная безразличная улыбка? А безмятежная тихая покорность? Сейчас это была злобная, насмехающаяся, избалованная женщина. Он снова зашикал на нее, и они двинулись прочь. Осмотревшись, я обнаружил, что нахожусь рядом с тропинкой, ведущей, вероятно, к домику для гостей.
Признаюсь, что испытал некоторое животное удовлетворение. Как лиса, которая, подпрыгнув повыше, обнаружила, что виноград-то на самом деле кислый, так и этот бронзовый сгусток мускулов, пытаясь перехитрить время, заполучил в жены это восхитительное дитя, а теперь все его спортивные навыки, все его деньги и положение в обществе не спасут его от ее разбойничьего инстинкта, благодаря которому она бьет по самому уязвимому месту — его стареющей мужественности. Да, в поисках рая он набрел на подводный риф, несущий ему верную погибель.
Вечеринка близилась к завершению. Слышался пьяный смех. Несколько человек затянули «Желтую розу Техаса». Я нашел Дэну, и мы подошли к Джоан Барнуэзер попрощаться. Покачиваясь, она сказала:
— Завтра утром приезжайте, поедем кататься на лошадях, слышите? У нас замечательные лошади. Пр-р-росто замечательные. Диана,
