Тайны расстрельного приговора - Вячеслав Павлович Белоусов
— Не разбудил, не разбудил, — пожал я ему руку, — как раз кстати.
— Проходите к столу, милейший, — присоединился и Моисей Моисеевич.
— Никак нет. Благодарствую, — смущаясь, извинился Матков, — Данила Павлович, я за вами.
— Что случилось?
— На минутку, — поманил на улицу.
— Что за секреты?
— Иди-иди, служивый, — подтолкнул меня Дынин. — Новый начальник милиции зазря по ночам беспокоить не станет.
— Когда же тебя назначить успели? — выйдя на крыльцо, оглядел я Маткова с ног до головы. — Что случилось с Игралиевым?
— Данила Павлович, — отмахнулся капитан, — об этом потом расскажу, другое позарез решить надо!
— Проблемы?
— Пётр Иванович, вы же знаете, мне поручил глаз не спускать с острова, с людей вам известных.
Я кивнул.
— Зашевелились они!
— Наконец-то! — схватил я за руку капитана.
— По рации только что передали мои ребята. — Матков приблизил лицо и прошептал, хотя мы были одни: — К острову шлюпка с неизвестными подошла. Четверо. С грузом.
— Вот так!
— Если мы сейчас выедем, успеем накрыть!
— Вроде путь неблизкий…
— У них ящик громоздкий в виде гроба. Они с того конца острова пристали, откуда до кладбища по чащобе пахать да пахать. Успеем, если поспешить.
Глаза Маткова сверкали азартом охотника, учуявшего добычу.
— Пока они его до места допрут под приглядом моих ребятишек, мы коротким путём загодя там будем и перехватим их.
— Это как же?
— На машине до берега, а там катером в один миг. Я команду уже дал.
Только тут я обратил внимание, что у забора с выключенным движком чуть слышно тарахтел милицейский уазик.
— Поторопитесь, Данила Павлович. Я без вас не решился. Знаю, не простили бы потом. Каждая минута дорога.
Я развернулся на сто восемьдесят градусов, бросив на ходу:
— Жди! Я мигом!
Илья и Моисей Моисеевич едва успевали следить, как я влетел в дом, набросил куртку, заметался в поисках сумки.
— Вот, — протянул её мне Дынин. — Далеко собрался?
Только теперь я вспомнил о нём, Дынин глядел на меня тоскливо, отрешённо и обиженно. А ведь если узнает, куда я намылился, пощады потом не видать, подумалось мне. Он же затевал всю эту катавасию с нечистой силой.
— Набрось на себя что-нибудь! — скомандовал я Илье. — Может, пригодятся твои познания в судебной медицине.
— Уже лечу! — Дынин схватил дождевик, обнял деда и метнулся вслед за мной из дома.
Матков торопливо докуривал с водителем у автомашины.
— А про Илью Артуровича разговора не было, — опешил он. — Данила Павлович, там приятного ничего не ожидается…
— Прыгай на переднее сиденье, Сашок, — прервал я его, — а мы с врачом сзади потрясёмся. По дороге успеем договориться. Врач не помеха, если драка начнётся.
Перечить и спорить со мной Маткову не с руки, да и времени не было, автомобиль взревел от неистового стремления взлететь с места и понёсся, едва касаясь колёсами земли. Но этих его касаний оказалось достаточно, чтобы подкидывать нас с сиденья до верха, словно лёгкие пушинки. С трудом переводить дыхание между толчками мог позволить себе лишь водитель, вцепившийся в баранку, как в спасительную длань. Говорить или думать о чём-то мы не успевали, уберечь бы зубы, голову да рёбра от железных внутренностей автомобиля. Иногда не удавалось. Наткнувшись очередной раз ноющим уже бедром на ручку дверцы, я проникся сочувствием к фишкам в банке, когда их трясёт рука азартного игрока, прежде чем выбросить на глаза любопытных. Но, к всеобщему счастью, не успели мы миновать последние строения райцентра и свернуть на просёлочную дорожку с так называемого асфальта, мучения наши прекратились. Автомобиль заскользил легко и плавно, слегка покачиваясь на поворотах. Я отдышался, глянул назад в окошко, послав проклятье ущербным вехам урбанизации. Теперь за передним стеклом дышала прохладой безмятежная степь, над которой рассыпалось бисером звёздное небо, а сзади парусом поднималась взметённая колёсами пыль. Блаженство разливалось по нашим телам и убаюкивало.
— А Илью Артуровича, Сашок, ты зря браковал, — придя в себя, пожурил я Маткова, восседающего впереди и перекидывающегося фразами с шофёром.
Матков повернулся к нам за разъяснениями.
— Илье первому пожаловались запуганные нечистой силой Халява с Афоней. Квашнин ничего тебе не объяснил?
— Про вас с Аркадием был разговор, задачи поставил Пётр Иванович, — оправдывался капитан, — а про остальных ни слова.
— Конспиратор наш майор. Доблестный Илья Артурович и есть тот народный следопыт, узревший вурдалаков. Конечно, не без помощи известных браконьеров.
— Одно до сих пор не просеку, Данила Павлович, чего они там закапывали? И в этот раз ящик притаранили…
— Тебе не докладывали о задержанных с красной рыбой или с чёрной икрой?
— Да когда ж? Я отдел принял только вчера. Кавардак сплошной! Игралиев прибыл с того злосчастного совещания, никого не собирал, никому ни слова, в кабинете заперся до позднего вечера. Я его и не видел. А утром прикатил кадровик из управления с особыми поручениями от генерала. Вручил мне приказ об исполнении обязанностей. А у меня и ключей от кабинета начальника отдела нет. Игралиев на работу не едет. На звонки не отвечает. Кадровик к нему помчался, а жена отвечает, что муж, почувствовав себя ночью плохо, укатил в город и слёг в больницу с высоким давлением. Сосед на своей машине отвёз. Комедия или трагедия — не понять! Кадровик только что волосы на голове не рвал, погнал назад Максинову докладывать. А потом позвонил оттуда, мол, вскрывай кабинет, приступай к исполнению обязанностей. Я ему: а меня спросили? А он кричит: сиди и не вякай, если работать в милиции не лень. Потом разберёмся. Ты ИО, а не начальник. Моли Бога, чтобы Макс о твоих выкрутасах не проведал. Вот, третий день командую…
— Должно было быть задержание с икрой или с рыбой… — размышлял я.
— Надо понимать, это и привезут на остров? — пустился в догадки Матков.
— Правильно мне рассказывал Квашнин, — усмехнулся я, — с логическим мышлением у тебя всё в порядке. Да, Сашок, в ящике том, что на остров привезли, все разгадки.
— Икра?
— Не думаю, — почесал я затылок, — представляется мне, что ящик окажется пустым.
— Вот те раз!
— Фаль-си-фи-ка-ци-я, — выговорил я.
— А зачем пустой ящик закапывать?
— Ты меня завалил вопросами, словно справочное бюро. Признаться, мне известно не больше, чем тебе. Интуиция…
— Что? — разочаровался Матков.
— Интуиция, основанная на анализе известных обстоятельств и изученных материалов уголовных дел и отказных материалов.
— Данила Павлович, вы случаем лекции в институте не читаете? — съязвил прямодушный Матков и даже хмыкнул.
— Видимость наши подозреваемые создают. Липовые бумажки рисуют, — оборвал я его. — Вряд ли эти фальсифицированные документы при них окажутся, но будем надеяться. Ящик, даже пустой, что они прут, нам очень нужен, Сашок.
— Ну, раз
