Георгий Брянцев - Клинок эмира
Перемены в Людмиле Николаевне особенно огорчали тетушку Саодат, которая первая воспылала к ней симпатией и теплым чувством. Теперь печальная тетушка ходила по дому, сокрушенно качала головой и бормотала:
- Вай, вай! Замужняя женщина, а оказалась вертихвосткой. Кому же теперь можно верить?
Испытывая неловкость, Людмила Николаевна, конечно, старалась укрыть предмет своего обожания от взоров домашних. Ни Халилов, ни тетушка Саодат ни разу не видели в лицо ее рыцаря. Обычно он приходил в отсутствие хозяев, а выпускала его Людмила Николаевна неслышно, через свою отдельную дверь. Однако эта наивная конспирация никого обмануть не могла.
Анзират, по праву старшей, очень мягко завела как-то разговор с Людмилой Николаевной об этом увлечении и тактично поинтересовалась, насколько оно серьезно. Но молодая женщина отделалась шуткой.
В другой раз Анзират дала понять Людмиле Николаевне, что домашние не прочь познакомиться с ее смелым спасителем, но услышала в ответ капризное:
- Стоит ли? Быть может, он и мне скоро надоест...
После этого Анзират окончательно убедилась, что имеет дело с очень хитрой и даже порочной женщиной. Но последний трюк Людмилы Николаевны поверг всех в еще большее удивление.
В четверг она быстро собралась, уложила кое-что в чемодан и объявила, что едет с Гасановым в Ташкент. Зачем? Она и сама не смогла объяснить толком, а может быть, не захотела. Утром к дому подкатил "Москвич", она уселась в него - и была такова.
Вот уже суббота на исходе, а ее нет. Халилова вся эта история не столько удивляла, сколько беспокоила. Бацилла недоверия к Людмиле Николаевне проникла в него с первой же минуты знакомства. Ее внезапный вульгарный роман лишь подтверждал подозрение, что первоначальная ласковость и простота были только наигрышем, средством для того, чтобы втереться в дом. Теперь, когда она укатила, якобы в Ташкент, Халилов не знал, что и думать.
19
В воскресенье утром Халилов с Анзират поехали на вокзал. Заняв место в вагоне, Халилов предупредил жену:
- Пока меня не будет, постарайся не отлучаться из дому.
Анзират согласилась. Она и сама так думала.
- Если появится кто-либо подозрительный, - продолжал Халилов, - сейчас же звони Леониду Архиповичу.
- Ладно.
- Как не вовремя свалился этот вызов в Ташкент, - вздохнул Халилов.
- А ты на перевод не соглашайся, - сказала Анзират. - Объясни, что у тебя жена тоже работает в Токанде; что только недавно мы переехали сюда, устроились...
- А то они не знают...
- Если знают, их нетрудно убедить, что все это не так просто.
- Постараюсь убедить, - проговорил Халилов, целуя жену. - Иди. Уже звонки дали.
Стоя на перроне, Анзират проводила поезд. Лишь только последний вагон скрылся за стрелкой, она заторопилась домой. Какое-то внутреннее беспокойство подталкивало ее, заставляло почти бежать.
И она не ошиблась. Тетушка Саодат встретила ее на пороге таинственным шепотом:
- Явилась...
- Кто?
- Ну кто же? - И она показала на дверь Людмилы Николаевны. - Сияет, как свежеиспеченная лепешка, и прыгает, как коза. Что-то весело ей.
- Что-нибудь рассказывала?
- Хвастается, что поездка удалась на славу и ни копейки денег не стоила. А как только увидела меня, кинулась и расцеловала.
- Даже? - усмехнулась Анзират.
- Ну да! Ох, не к добру все это... - покачала головой старушка. Доиграется она!
Анзират только вздохнула и прошла в свою комнату. После обеда она вышла из дому и уселась на ступеньках веранды с книгой в руках. Минут через десять скрипнула калитка. Анзират обернулась. Из-за косяка выглядывала голова мальчугана лет десяти-одиннадцати.
- Кто будет Анзират-ханум?
- Я.
- Возьмите письмо, тетя, - сказал мальчуган, протягивая руку с конвертом и, видимо, не решаясь войти во двор.
Она встала, подошла к калитке.
- Я буду ожидать на той стороне, - шепнул мальчик.
- Кого ожидать? - спросила Анзират.
- Вас. Прочтите. Там все сказано, - и, не ожидая ответа, мальчуган стрельнул на противоположную сторону улицы.
Анзират вскрыла письмо, развернула лист бумаги и прочла:
"Жизнь твоего сына Джалила в большой опасности. Если он дорог тебе и ты хочешь отвести от него неминуемую беду, сейчас же иди за подателем этого письма. Он покажет тебе женщину, которая все расскажет и может помочь тебе. Не медли ни минуты! И никому ни слова, иначе ты погубишь сына".
Строчки и буквы заплясали перед глазами Анзират. Губы сразу пересохли. Первой ее мыслью было позвонить Шубникову, но она сейчас же отказалась от нее. А вдруг за ней следят? Здесь же сказано: "И никому ни слова, иначе ты погубишь сына". Нет, нет, Джалила она потерять не может. Риск слишком велик.
Странной, боязливой походкой, оглядываясь, Анзират прошла в столовую. Надо быстро переодеться и идти. На улице день, и ничего страшного быть не мажет. Тетушке ничего говорить не нужно.
Анзират положила страшное письмо на стол и пошла в спальню. Быстро мчались отрывки мыслей: "Кто же ее ждет? Что за таинственная женщина? Какая опасность нависла над Джалилом?"
Она переоделась, прошла в столовую и остановилась пораженная и негодующая: Людмила Николаевна, стоя у стола, читала письмо.
Услышав шаги Анзират, Людмила Николаевна подбежала к ней и, глядя прямо в глаза, сказала:
- Я прочла... С этим нельзя шутить... Идите быстрее... И не бойтесь, я и Гасанов будем наблюдать за вами. А он парень отчаянный и смелый. Идите, и она пожала руку ошеломленной женщине.
- Спасибо, - испуганно сказала Анзират и, совершенно обитая с толку, заторопилась на улицу, где ее терпеливо поджидал мальчишка.
Уже идя за ним, она оглянулась и увидела выходящих из парадной двери Людмилу Николаевну и Гасанова.
Подполковник Шубников читал в это время рапорт лейтенанта Сивко. В нем шла речь о том, что квартирантка Халиловых Людмила Николаевна по приглашению уже известного Гасанова Ирмата и на его машине совершила совместную с ним увеселительную поездку в Ташкент и обратно. Выехали они в четверг, а вернулись сегодня, в воскресенье.
В рапорте приводились такие подробности о деятельности Гасанова в Ташкенте, что Шубников дочитывал рапорт уже стоя. Он не мог усидеть на месте.
А когда дочитал, то хлопнул рукой по бумажке и воскликнул:
- Молодчина старший лейтенант! Ей-богу молодчина! Хороший глаз, цепкие руки, и главное, мозги есть!
Возбужденный, взбудораженный подполковник прошелся по кабинету. Как жаль, что рапорт лейтенанта опоздал на каких-нибудь два-три часа! Как жаль, что поезд, увезший Халилова, ушел строго по расписанию, а не с опозданием на эти два-три часа! Да! Теперь Халилов уже далеко. Ну, ничего. Завтра утром придется позвонить в Ташкент в отдел кадров военкомата и отыскать его.
20
На русском кладбище города, густо заросшем сиренью, жасмином и желтой акацией, вдали от главной аллеи, на покосившейся и полусгнившей деревянной скамье сидела женщина под паранджой.
Анзират торопливо подошла к ней и тихо спросила:
- Вы прислали мне письмо?
- Садись, - ответила вдруг женщина мужским голосом, от которого Анзират вздрогнула. Она почувствовала такую слабость, что, не желая подчиниться приказу этого человека, все же вынуждена была опуститься на край скамьи.
- Ты хорошо слышишь меня?
- Да, слышу, - ответила Анзират, чуть шевеля белыми губами.
- Ты знаешь, кто говорит с тобой?
Она отрицательно покачала головой: нет, этот голос ей незнаком. Впрочем, когда-то она слышала его. Где?
Человек в парандже усмехнулся:
- Женская память коротка... Смотри же! - и сетка поднялась, открыв лицо человека. Анзират вскрикнула: рядом с ней сидел Наруз Ахмед.
- Теперь узнала? - спросил он, опустив сетку. - Слушай меня! Твой сын...
Анзират сжала пальцами край скамьи. Ей казалось, что вот-вот она упадет. Горло свела судорога. Страх и отчаяние овладели ею.
- Что с моим сыном? - наконец простонала она.
- В этот час еще ничего. Он ходит по горам, смеется, поет свои дурацкие песни. Но по его стопам идет другой человек, в руках которого жизнь этого мальчишки. Понимаешь? И этот человек ждет только моего сигнала. Достаточно одного моего слова, слова настоящего отца Джалила, чтобы твой сын перестал видеть небо. Но я не хочу лишать тебя единственной услады. И если с Джалилом случится беда, если он сорвется в пропасть, если тело его найдут в горном потоке, то пусть свидетелем будет аллах, это произойдет не по моей, а по твоей вине.
- Замолчи! - простонала Анзират.
- Он дорог тебе... И теперь только от тебя зависит - жить ему или умереть. В твоем доме спрятан мой клинок, принадлежавший моему отцу. Как он попал к вам, я не хочу знать. Вы ограбили нас, отняли богатство, землю, скот, власть... Но клинок я требую назад. Ты знаешь, где он спрятан. Принеси его сюда и положи вон у той могилы. Если ты не сделаешь этого в течение пятидесяти минут - пеняй на себя... Ты поняла? Приказ о Джалиле будет передан в горы по радио. Ясно тебе?
