Фридрих Незнанский - Кровная месть
Грязнов был расстроен. Парень в кожаной куртке, которого после предварительного осмотра увезли в морг, отождествлял для него целый период противостояния муровцев террористам, и закончился этот период слишком неожиданно и бездарно. Во всем этом была какая-то скомканность, торопливость и непрофессионализм.
— Все, — говорил возбужденный Костя Дьяконов, — раскрыто дело! И не одно!
— Сдали они его, — вздохнул Грязнов. — Народная совесть... Козлы вонючие!..
— Я сразу говорил, что это подонки,— отвечал Костя Дьяконов. — Все эти разговоры о народной совести не более чем маскировка. Ты не согласен?
Грязнов только пожал плечами. Что касается оперативных действий следователя-«важняка» Московской прокуратуры Кости Дьяконова, они тоже не вызывали у него симпатий. На его взгляд, операция была бездарно провалена.
— А если бы это был фальшивый звонок? — недоумевал он.— А вы дверь вышибаете и врываетесь с автоматами... Как ты на это пошел, Костя?
— Это не я, — возразил Костя. — Это ребята из спецназа. Мы же с участковым сюда пришли, узнали, что к чему. Тип этот нигде не работает, а живет припеваючи. Прописался еще неизвестно как Подходит по всем статьям, понимаешь? Вот ребята и решили штурмовать. Во всех газетах написано про то, как метко он умеет стрелять, ты же сам знаешь.
Грязнов осмотрел пистолет в пластиковом мешочке.
— Похоже, ты не ошибся, — сказал он. — Тот это «Макаров». Сердцем чувствую.
— Да все ясно, — махнул рукой Костя. — Кончился Бэби. Крышка!..
— Что еще Турецкий скажет, — сказал Грязнов.
— Это будет нашим сюрпризом, — сказал Костя весело. Ему было отчего веселиться. Весть об уничтожении опаснейшего террориста быстро неслась по Москве. Уже через полчаса после выстрелов примчались репортеры не только московских газет, но и зарубежных, телевизионщики со своими камерами и лампами для подсветки, а затем и милицейское начальство. Начальник Московского ГУВД вместе с Александрой Ивановной Романовой, чины федеральной Прокуратуры, фээскашники и прочие слуги народа, вплоть до отдельных известных депутатов. Тут же, на пороге подъезда, давали интервью, комментарии, выступали с заявлениями. Сам Костя Дьяконов был именинником, его снимали фотографы и телеоператоры, его слова шли через останкинскую программу на всю страну.
Винтовку с рюкзаком нашли быстро, и эксперт сразу определил:
— Маузер, тот же калибр. И оптический прицел при ней... Она это, Слава.
— Вижу, что она, — вздохнул Грязнов. — Почему же он от нее не отделался?
— А «Макаров»? — напомнил эксперт.
— «Макаров» другое дело, — сказал Грязнов. — А винтовка _ это заказ, это Суд Народной Совести. По этим убийствам мы еще ни одного орудия преступления не нашли.
— Прокололся, — пожал плечами эксперт-криминалист.
— Это да, — согласился Грязнов. — Основательно прокололся.
Лара Колесникова тоже не теряла времени даром. Она успела побывать на месте преступления, распорядилась, чтобы все протоколы шли в федеральную прокуратуру, а не в городскую, а потом срочно поехала в гостиницу «Космос», где разыскала Люсю Бердянскую.
Красотка Марго «охотилась» в одном из ресторанов и на появление следователя федеральной прокуратуры отреагировала совсем не так, как должна реагировать сознательная гражданка. Она даже попыталась скрыться, но Лара сумела ее перехватить.
— Не надо нервничать, — сказала Лара, придерживая ее за руку. — Ты нужна для опознания. Срочно.
— Я никого не знаю в этом городе, — истошно вопила Люся. — Кого я могу опознать? Пусти, вешалка...
Ларисе пришлось ее слегка встряхнуть, и Люся поняла, что погорячилась.
— Еще раз дернешься, — сказала Лариса, — и ловить тебя будут за Уралом.
— Ладно, ладно, — миролюбиво произнесла Люся. — Я все поняла. Так вы его поймали, этого Бобика?
— Поймали.
— Но мы же договорились, что я в стороне, — напомнила Люся с укором. — А вдруг он выйдет? Потом бегай от него...
— Он убит, — отрезала Лариса холодно. Люся посмотрела на нее испуганно.
На месте происшествия меж тем активно допрашивали соседей. Жизнь людей, проживающих в этом доме, не отличалась сплоченностью, и убитого некоторые даже припомнить не могли. Зато уверенно утверждали, что в той квартире проживала когда-то девушка по имени Аня. Участковый подтвердил, что в квартире прописана некая Анна Назарова, впрочем, вместе со своим женихом Алексеем Дугановым. Каким образом там удалось прописаться жениху, никто сказать не мог.
— Подмазали кого надо, — предположил сосед по площадке.
Он больше других знал о пребывании Леши в квартире Ани, потому что однажды, сам будучи в подпитии, решил выступить против шумного поведения соседей. Ему за это побуждение досталось по физиономии, и потому теперь он был исполнен злорадства и веры в справедливость.
Грязнов не покидал квартиры Леши, чувствуя во всем этом деле какую-то натяжку и пытаясь в этом чувстве разобраться. Время от времени оперативники звали его послушать отдельные показания свидетелей, но общей картины это пока не проясняло. Убитого часто видели в компании молодых людей, отпивающихся около продуктового магазина и в близлежащей пивной. Однажды он выходил из иностранной машины, за рулем которой была шикарная женщина. Пару раз видели, как друзья тащили его домой пьяным. Что-то это никак не вписывалось в психологический портрет киллера Бэби.
А вокруг продолжали кипеть страсти, приходили и уходили ответственные чины, щелкали вспышки фоторепортеров, скороговоркой произносили тексты телевизионные ведущие. Дроздов оставил на время дело о похищении любовницы известного биржевого магната и приехал сам удостовериться в случившемся, но он тоже в отличие от Дьяконова удовлетворения не испытывал.
И уже поздно ночью, когда все работы на месте происшествия были закончены, дверь опечатана и служебные машины разъезжались от подъезда, появилась Лариса Колесникова и поймала Грязнова за рукав.
— Слава!.. Ой, простите, господин майор...
— Ничего, — хмыкнул тот. — Слава мне больше нравится. Что, Турецкий уже в курсе?
— Я не о том, — сказала Лариса. — Я возила в морг Люсю Берлинскую. Помните, свидетельницу по делу Маркаряна. Она видела Бэби в лицо!
— И что? — насторожился Грязнов.
Лариса судорожно вздохнула и почему-то улыбнулась.
— Это не он.
— Та-ак!.. — протянул Грязнов и почувствовал, что сам начинает улыбаться.
29
Теплой краснодарской ночью закончился, как я его потом назвал, голубой период нашего следствия и начался период розовый. Я себе спокойно спал, не подозревая ни о чем плохом, происходящем в это время в Москве, как вдруг меня поднял телефонный звонок. Несмотря на обширную практику, я все еще не привык к ночным звонкам и потому реагировал не слишком приветливо.
— Что там еще?
— Простите, мне нужен Александр Борисович Турецкий.
— Вам повезло, — я широко зевнул. — Это я.
— Вы знаете Семенихина Сергея Андреевича?
Я почему-то решил, что это какой-то глупый розыгрыш и немедленно начал плести - какую-то чушь о том, что знаю Семенихина Сергея Андреевича как отпетого алкоголика, злостного неплательщика алиментов и носителя вируса СПИД. На том конце провода это, чувствовалось, произвело какое-то странное впечатление.
— Простите, это вам из больницы «Скорой помощи» звонят. Сергей Андреевич у нас с тяжелыми телесными повреждениями. Он просил сообщить вам об этом.
Некоторое время я приходил в себя. Нельзя сказать, что в этот момент я гордился своим чувством юмора.
— Давайте адрес, — сказал я. — Еду.
Я слишком смело пообещал прибыть туда немедленно, потому что пришлось долго ловить такси. Ночная жизнь города совершенно замерла, и случайная машина подошла к гостинице лишь через час. Мы проехали по указанному адресу, и я еще долго пробивался к Сереже в палату, потому что была ночь и его соседи благополучно спали. Дежурный врач сообщил мне, что повреждения незначительные, сломан палец на ноге и есть подозрения на сотрясение мозга.
— Говорить он способен? — спросил я
— Да, вероятно, если не спит. Он очень вас ждал и долго не мог заснуть. Но сейчас, может, уже и спит.
— Проверьте, — сказал я.
Он прошел в палату и вернулся, на мой взгляд, слишком быстро.
— Спит, — сказал он. — Вам придется подождать. Вслед за ним из палаты донесся чей-то голос, и врач
смущенно покраснел.
— Кажется, проснулся...
Сережа лежал на койке с перевязанной головой и с синяками под глазами.
— Александр Борисович,— сипел он,— мне надо вам сказать...
— Спокойно, — приказал я. — Ты разбудишь людей. Доктор, эта кровать на колесиках?
