Фридрих Незнанский - Перебежчик
– Вернее второе, – сказал я. – Опять же формально ищут, без огонька. К тому же не столько он сам прячется, сколько его прячут. Хотя, казалось бы, предал своих товарищей, и они должны искать его с удвоенной энергией. Сменил фамилию, прописку, работу, жену, а женат он был уже в третий раз… Так зачем бывшим коллегам, и без того заваленным громкими делами, особенно его искать?
– Ну да, вам нужен, вы и ищите. А не могли его убрать, как убрали этих «лифтеров»? – спросил Вадим, снова раскурив трубку. – Раз уж они занялись, как ты правильно утверждаешь, тотальной зачисткой местности?
– Слишком он много знал, – ответил я. – Скорее всего, именно он способствовал этому подлогу с экспертизой… Вот только как? Я уже говорил тебе: Грязнов предположил, что взятую для идентификации у Игоря пробу примешали к образцу. И все – обвинение готово! И попробуй опровергни.
– Вот-вот… Я тоже думаю, что в этом что-то есть, – оживился Вадим.
– А почему бы нет? Просто кто-то все заранее просчитал на десять ходов вперед… Ведь как подгадали! Я говорю о хронологии, о череде событий, исходящих из срока предстоящего аукциона… А началось с изнасилования Оли Ребровой, потом было убийство Степаняна, потом Колерова. Все точно рассчитано.
– Все-таки какая мерзость… – поморщился Вадим. – Вовлекать в это детей… Но ведь не обязательно расследование должны были поручить Савельеву? Хотя, конечно, он вполне мог заранее подготовить свое назначение.
– Савельев был просто обречен на это дело, – сказал я. – Уж это я знаю. Его назначили следователем через голову Турецкого, он сам мне об этом говорил. А потом всех нас срочно перебросили на дело об убийстве банкира Степаняна. Затем Савельев уволился из прокуратуры, не доведя дело до конца и поссорившись с Александром Борисовичем.
– Ну и дела там у вас, в генпрокуратуре! – подивился Вадим. – Недаром ты оттуда сбежал. А кто, кстати, назначил Савельева через голову Турецкого?
– Прежний генпрокурор… – мрачно сказал я. – Кто ж еще. Что смотришь? Опровергай, задавай вопросы… Думаешь, мне самому очень нравится такая версия? Но другой-то, если мы полагаем, что Игорь Бахметьев невиновен, пока что нет.
– И ты хочешь сказать, что вся эта многоходовая и громоздкая комбинация с использованием стольких значительных лиц, включая генпрокурора…
– Он мог быть не в курсе, – перебил я. – Звонит кто-то с самого верха и говорит: есть, мол, мнение назначить такого-то следователя, как самого опытного и удачливого, на такое-то дело. Мол, это персональная просьба кого-то сверху…
– Неважно! – решительно перебил меня Вадим. – Попробуем проиграть ситуацию, как это будет в суде. Так вот кем это все затеяно, чтобы только посадить невинного подростка в тюрьму? – спросил он меня с «адвокатским» пафосом, как если бы я был обвинителем.
– Опять ты не понимаешь! Савельев всего лишь промежуточное звено в цепи событий! Все время забываешь об их конечной цели… – вздохнул я. – Чтобы завладеть этой чертовой собственностью, о которой справедливо писали классики марксизма…
– Да, я забываю, а ты напоминай! – произнес он раздраженно. – Для того тебя и терплю…
– Давай успокоимся, – примирительно сказал я. – Времени у нас действительно мало, скоро суд. Что мы должны успеть?
– Найти Савельева, – сказал Вадим.
– Допустим, нашли. Если он жив-здоров, конечно. Что дальше? Что мы с него можем взять?
– Признание о совершенных подлогах, – ответил Вадим, – прежде всего – в отношении экспертизы. И твоей подписи… Если таковой, я говорю про подлог в отношении Игоря, на самом деле был.
– Вот именно, – согласился я. – Но если его не было, значит, Игорь виновен?
Мы озадаченно уставились друг на друга.
– Скажи на милость, а почему только мы должны ломать себе голову? – воскликнул Вадим, хлопнув себя по лбу, – помнится, мы кое-кого завербовали в лагере Баха… Хотя еще ни копейки этому двойному агенту не заплатили. Как его… Аркадий Валерьянович, если не ошибаюсь? Может, он нас просветит на эту тему?
– Во-первых, мы ему заплатим, если потребуется, с нашего гонорара, – сказал я. – Уж суд наш близится, а договора все нет.
И тут же стал набирать номер Лекарского.
– Слушаю, – голос Лекарского казался усталым и отрешенным.
– Здравствуйте, Аркадий Валерьянович! – ответил я жизнерадостно.
– Про договор спроси, – подсказал Вадим. – И хорошо бы сразу аванс.
– Здравствуйте, Юрий Петрович, – Лекарский все так же уныло отреагировал на мой энтузиазм. – Вы, наверное, хотите узнать по поводу вашего договора? Он готов.
– Ну что вы, какие пустяки, – сказал я. – Какой-то там договор… Я про другое хотел узнать. Вы все-таки доверенное лицо Баха…
– Сейчас я в опале, – вздохнул Лекарский. – И до сих пор не знаю, радоваться этому или печалиться.
– Но мы-то вам не давали отставку, – испугался я.
Все-таки это был свой человек в лагере нашего патрона. К тому же с манерами интеллигента-предпринимателя. Не хотелось бы так сразу его лишаться.
– Спрашивайте, – покорно произнес Аркадий Валерьянович. – Вы мне симпатичны, как и Вячеслав Иванович. Все, что смогу.
– Так вот, как доверенное лицо Баха… Можете вы что-то сказать о назначении Петра Савельева старшим следователем в известном вам деле? С чьей подачи, по крайней мере?
– Вопрос интересный, – отметил Аркадий Валерьянович. – Что-то такое припоминаю… Ну да, Бах в тот день был пьян, что редко с ним случается. Матерился, что случается, правда, чаще. И говорил об этом бабнике Савельеве, которого он знал по прошлым делам… Мол, тот сам позвонил ему и сказал, будто его назначили расследовать дело, в котором замешан Игорь. Бах понял это так, что Савельев запутался в своих денежных долгах. Ибо постоянная смена жен и любовниц очень дорого стоит. И вот он решил на этом деле подзаработать. Мол, ничего не стоит замять это дело об участии вашего сына, если сойдемся в цене.
– И вы об этом до сих пор молчали? – воскликнул я, глядя на Вадима и как бы призывая его взглядом тоже возмутиться.
– Все это бездоказательно, – вздохнул Лекарский. – И не очень красиво. Бах велел мне об этом молчать. Опять же дело в том, что он не допускал и мысли о вине сына. Он не верил, что Игоря могут посадить. Все-таки есть свидетели, которые видели, как его сына силком затаскивали в этот лифт.
– Их теперь не заставишь и слова вымолвить, этих свидетелей… – сказал я.
– Он знал, что Игорь влюблен в Олю Реброву, но это платоническая влюбленность, не больше того… Даже стихи о ней писал. Но ей не показывал. Чувствовал, понимал всю безнадежность своего чувства.
– А эти стихи мы сможем увидеть? – спросил я.
– Чтобы потом зачитать их на суде? – хмыкнул Лекарский. – И растрогать прокурора? Не смешите. Скорее там найдут фрейдистские мотивы его поведения… И превратят в обычное издевательство. Так вот, Савельев запросил непомерную сумму. Бах потом удивлялся: ну и наглец! С его-то долгами, в его-то безвыходном положении и такие претензии… Теперь жалеет об этом. Он даже не предполагал, чем это все обернется.
– Странно для такого прожженного дельца, – пробормотал я. – И вы говорите это о человеке, который столько раз вмешивался в ход расследования… А в случае с сыном он что, действительно поверил в бескорыстность правосудия?
– Он верит в невиновность сына. Ищите здесь объяснение.
– Он потом пытался повлиять на Савельева? – спросил я.
– Лучше я вам ничего не отвечу, – сказал Лекарский, помявшись. – Какое теперь это имеет значение? Ну пытался. Разве можно осудить отца, пытающегося спасти сына?
– И все-таки, – сказал я, – вдруг эта информация повлияет на судьбу Игоря?
– Ладно, скажу больше… Я вспомнил еще кое-что. Но это глубоко между нами… Через какое-то время Бах предложил Савельеву те же деньги, что тот запрашивал. Тот сказал, не без сожаления, что уже поздно. Он ничего не может исправить. – Лекарский помолчал. – Но я вам ничего не говорил, вы поняли?
– Понятно, – ответил я. – А все-таки, Аркадий Валерьянович, тут мой коллега толкает меня в бок: какая сумма прописью проставлена в нашем договоре? И когда мы могли бы ее получить?
– Передайте ему от меня привет, – Лекарский пытался шутить. – И объясните от моего имени, что Бах за всем следит и благоприятно отзывается о вашей работе. Могу также вас заверить, что Бах умеет быть благодарным. Иначе я давно бы прервал наше с ним сотрудничество. Иногда мне удавалось уладить некоторые его деликатные и щекотливые проблемы…
– Спасибо за информацию…
– Кстати, я вот что подумал, Юрий Петрович, – прервал он меня. – Насколько я знаю, вы ищите Савельева, который, похоже, все поменял и прервал все свои связи. Он прячется, не так ли?
– Похоже на то, – сказал я, – правда, пока не понимаю от кого. И сам ли прячется или его спрятали?
– Дело в том, что моя супруга неплохо знала его последнюю жену, Алину Вербицкую… Какой-то нехороший у них произошел разрыв, понимаете? На почве ревности. У нее даже был скандал с его новой пассией.
