Патриция Хайсмит - Нисхождение
Его память вернулась к первым минутам его появления на земле Туниса. В аэропорту. Внезапный, шокирующий зной воздуха. Полдюжины грязных арабских обезьян, уставившихся на пассажиров, на него самого взглядом исподлобья, что Ингхэм счел за признак злобы и подозрительности, хотя позже понял, что для арабов это совершенно обычный взгляд. Ингхэм тут же почувствовал себя чересчур заметным и до отвратительности бледным и несколько неприятных минут думал: «Как же они ненавидят нас, эти темнокожие. Это их континент, а что здесь делаем мы? Мы известны им не с самой лучшей стороны, потому что белые давно наследили в Африке». На какое-то мгновение Ингхэма охватил настоящий животный страх, едва ли не ужас. Вот вам и Тунис, маленькая страна, обозначенная на карте не так далеко от Марселя (но насколько другая!), названная Бургиба почтовой наклейкой на чемодане Африки.
Ингхэм понимал, что находится в довольно щекотливом положении.
Вдруг ему пришло в голову, что, прежде чем разговаривать с Иной, ему надо переговорить с Моктой. Он не мог попросить об этом Иенсена. Это могло оказаться бесполезным, и все же вдруг Мокта на этот раз скажет правду? Вдруг подтвердит факт, — если это факт, — что той ночью Абдулла был убит. С какой стати, подумал Ингхэм, он должен говорить Ине, что убил араба, если он никого не убивал?
Глава 23
Наступило воскресенье. Ингхэм с Иной на этот день не договаривались о встрече. Он намеревался заехать к ней в отель, повидаться, или оставить записку с приглашением вместе поужинать. Ингхэм догадывался, что она могла пожелать провести весь день без него. Но не был в этом уверен. Он чувствовал, что ни в чем больше не уверен. Частично он винил в этом бессонную ночь и тревожный сон. Ему приснилось, что его заставили чистить колоссальный фасад свежераскопанного древнегреческого храма. Вместе с ним работала целая бригада, соскребавшая грязь с коринфских колонн. Ингхэм двигался вниз головой от самого верха колонны, держась за нее одними коленями, которые вот-вот могли соскользнуть, и тогда он сорвался бы с огромной высоты прямо на камни. Но Ингхэм продолжал трудиться, безуспешно соскребая липкую, противную грязь похожим на раковину инструментом. К счастью, сон милосердно оборвался еще до того, как он сорвался с высоты, но оставил у Ингхэма ощущение необычайной реальности происходившего во сне.
Даже направляясь узкими улочками к своей машине, он боялся, что земля может разверзнуться у него под ногами и он провалится в бездну.
Было начало одиннадцатого. Ингхэм надеялся, что Мокта уже закончил разносить завтраки и что ему удастся избежать встречи с Иной. Вероятнее всего было наткнуться на НОЖа, чье бунгало находилось совсем рядом.
На террасе конторы был занят только один столик. Мужчина и женщина в шортах засиделись за остатками завтрака. Ингхэм прошел к боковой двери, остававшейся всегда открытой. У раковины один из парней мыл тарелки. Другой возился с большим котлом на плите.
Завидев Ингхэма в дверях, оба замерли, словно ожидали, что их сфотографируют.
— Sabahkum bil'khei, — произнес Ингхэм, что означало «С добрым утром» и было одной из немногих фраз, освоенных Ингхэмом. — Мокта здесь?
— Он… — Парни переглянулись.
— Он пошел искать сантехника. Сломался туалет. Натекло много воды, — ответил один из них.
— А не знаете, в каком бунгало?
— Там. — Парнишка показал рукой в сторону отеля.
Ингхэм прошел мимо «кадиллака» НОЖа и своей машины, высматривая среди цитрусовых деревьев худую, проворную фигурку Мокты. Затем он услышал его голос в бунгало слева от себя.
Мокта появился с заднего хода, разговаривая с кем-то на кухне по-арабски. Ингхэм остановил его.
— О, m'sieur Eengham! — Мокта расплылся в улыбке. — Comment allez-vous?[26]
И так далее. Ингхэм заверил его, что его жилище вполне сносное и у него все хорошо.
— У тебя найдется немного времени?
— Ну конечно, m'sieur!
Ингхэм не мог придумать, куда бы им пойти. Вести Мокту в свою машину ему не хотелось, поскольку это лишь подчеркнуло бы важность предстоящего разговора. А в любом другом месте их могли бы подслушать.
— Давай завернем сюда на пару минут, — предложил он Мокте, указывая на пространство между двумя бунгало.
Ниже к пляжу песок становился глубже. На Ингхэме были его белые парусиновые брюки (в них уже становилось слишком жарко) и старые белые туфли, в которые то и дело забивался песок.
— Я должен задать тебе один вопрос… — начал Ингхэм.
— Oui, m'sieur, — предупредительно откликнулся Мокта спокойным, ничего не выражающим голосом.
— Это насчет той ночи — когда ударили по голове одного араба. Местные поговаривают, что этим арабом был старый Абдулла. Это действительно так?
— M'sieur, я не… я ничего не знаю об этом. — Мокта скрестил худые руки на груди.
— Ах, Мокта! Ты же знаешь, один из ваших ребят сказал m'sieur Адамсу, что той ночью они нашли мужчину. И унесли подальше отсюда. Я хочу знать лишь одно: был ли он мертв?
Глаза Мокты слегка расширились, он явно был испуган.
— M'sieur, но если я и вправду не знаю, кто это был? Я не видел никакого тела, m'sieur.
— Значит, тело все же было?
— О нет, m'sieur! Я не знаю, было ли тело. Никто ничего мне не говорил. Ребята ничего мне не сказали. Ничего!
«Черт бы тебя побрал, ведь это неправда», подумал Ингхэм. Он раздраженно посмотрел на песок, в сторону укрытой тентом конторы.
— Я не хочу навлекать неприятности ни на чью голову, Мокта, — сказал Ингхэм, отдавая себе отчет, что его слова звучали бы крайне глупо, не будь это Тунис и не будь он туристом. — Ты знал Абдуллу?
— Нет, m'sieur. Я здесь мало кого знаю. Вы же знаете, я из Туниса.
Мокта говорил ему об этом и раньше. Но Ингхэм знал, что ребята между собой обсуждали, кто это был, Абдулла или, возможно, кто-то другой, чье имя они непременно постарались бы узнать.
— Мокта, это очень важно для меня. Только для меня, и больше ни для кого. Если ты скажешь мне правду, я дам тебе десять динаров. Был ли здесь труп? — Ингхэм знал, что десять динаров довольно приличная сумма для Мокты. Она составляла примерно половину его месячного заработка.
Выражение широко распахнутых глаз Мокты не изменилось, хотя Ингхэм решил, что тот раздумывает. Но парень отрицательно покачал головой:
— M'sieur, я мог бы сказать все, что угодно, лишь бы получить деньги. Но я и вправду ничего не знаю.
«Он честный парень, — подумал Ингхэм. — Он все знает, но он пообещал своим приятелям молчать, и он будет нем как рыба».
— Ну хорошо, Мокта. Забудем об этом. — Своей золотой тяжестью солнце давило Ингхэму на голову.
Когда они возвращались к террасе, он увидел, что парнишка, протиравший столы на террасе, на мгновение прекратил работу и уставился на них.
Мокта, должно быть, решил, что для Ингхэма это крайне важно, раз он предлагал ему десять динаров, подумал Ингхэм. Он представил себе, что Мокта расскажет об этом своим друзьям да еще увеличит сумму до двадцати. И тогда, дошло до Ингхэма, он мог бы сделаться объектом для шантажа, потому что с какой стати он предлагает деньги? Но он не воспринял эту мысль всерьез. Может, потому, что собирался уехать отсюда в самое ближайшее время, а может, просто не верил, что среди парней найдется кто-то достаточно ушлый, чтобы прибегнуть к шантажу. Вряд ли ему стоило беспокоиться по этому поводу.
— По-прежнему много работаете, m'sieur? — спросил Мокта, когда они оказались на ровной песчаной площадке возле конторы.
Ингхэм не ответил, потому что в следующий момент заметил Ину, приближавшуюся со стороны бунгало НОЖа, в коротком платье с пояском и в сандалиях. Ина глянула на его машину, посмотрела по сторонам и увидела его. Ингхэм помахал ей рукой.
— Это ваша американская подруга? — спросил Мокта. — Au revoir, m'sieur! — И он нырнул в дверь кухни.
Ингхэм направился навстречу Ине.
— Навещала Фрэнсиса?
— Он пригласил меня на завтрак, — улыбнулась Ина. — Ты где-то гулял?
— Да нет, просто заходил узнать, нет ли для меня почты, которую еще не переслали. Потом собирался зайти к тебе — или оставить записку. — Он стоял теперь рядом с ней, достаточно близко, чтобы заметить несколько новых веснушек, появившихся на ее лице с тех пор, как она приехала сюда. И тем не менее он ощущал дистанцию, возникшую между ними со вчерашнего вечера. Ее лицо выражало вежливую любезность, словно она смотрела на незнакомца. Ингхэм почувствовал себя несчастным.
— А этот парень… это твой арабский друг, да? — спросила Ина. — Это тот самый, который помог занести мой багаж, когда я приехала?
— Да, это Мокта. Я знаком с ним ближе всех. Мне бы очень хотелось поговорить с тобой. Мы можем подняться к тебе в номер?
— В чем дело, дорогой? У тебя синие круги под глазами. — Она повернулась к его машине.
— Поздно читал.
