Сергей Рокотов - Воскресший для мщения
- Сергей? - догадался Алексей.
- Вы вообще-то переписываетесь с ним, или нет? - поразился Меченый. Только на догадках одних и живешь. Он сам, похоже тебя за придурка держит, друг твой. Про Красильникова ты узнал только на суде, про то, что Фролов был у него командиром десантного батальона, ты не знаешь. Алешка демобилизовался ещё до того, как ты туда попал. А когда на вас наехали в феврале девяносто второго года, Сергей к нему и обратился. А тебе ни слова не сказал. Тем Петр Петрович и воспользовался. Знаешь, какое у твоего адвоката погоняло в нашем мире?
- Нет.
- Опять "нет"..., - тяжело, со свистом, вздохнул Меченый. - Ох, и простак же ты... Пиранья его погоняло. Он человека до костей обглодать может... И если бы захотел, он бы тебя и на червонец упрятал, а то и под сто вторую подвел, за зверское убийство нескольких человек - Большого, например, или Дмитриева. Они все могут, что хотят... Только не нужно им это было, вот Грибанов гребаный тебе семерик и впаял, не больше и не меньше. А они тебя к другой мере приговорили - к высшей. А палачом назначили Нырка, так-то вот, тебе, седому мужику, все разжуй и в рот положи...
- А кто "ОНИ", - снова задал нелепый вопрос Алексей.
Меченый даже сплюнул от досады.
- А ну тебя! - вытаращил он глаза и сжал кулаки, все в набухших жилах и живописных татуировках. - Сказал же, маляву послал Паленому, ответит узнаем... Все. Пошли. Вертухай на работу зовет. Я-то не пойду туда, вызвался, чтобы с тобой без свидетелей в лесочке перебазарить. Мое дело воровское - лежать вверх брюхом. Может, в карцер отправят, - равнодушно зевнул он.
... Следователь из областной прокуратуры так ничего и не добился, и дело об убийстве Нырка повисло...
А Меченый и Алексей стали напряженно ждать малявы от Паленого.
3.
... До начала нового, 1996 года оставалось чуть более часа. Но настроение у Евгения Петровича Шервуда было далеко не праздничное. Пришедшие буквально одна за другой две малявы привели его в состояние бешенства и лютой злобы. Первую гонец привез к нему на дачу часов в девять. Он вскрыл конверт без адреса и прочитал жесткие чеканные слова, адресованные ему из Европы.
"Оставь Кондратьева в покое, предупреждаю в последний раз. Григорий."
Вот и все, что написал ему Черный. Но этого было вполне достаточно.
Тут надо заметить, что Григорий Красильников вовсе не был так уж озабочен судьбой какого-то там отставного офицера Кондратьева. Более того, ему на его судьбу было глубоко наплевать. Но отказать в просьбе любимому брату Алексею, на которого семья уже получила из Афганистана похоронку, но который оказался тяжело ранен и вернулся домой, он не мог. В свое время Григорий, старший брат в семье, потерял всех своих близких и находил их по одному... Самый младший брат успел к тому времени погибнуть в детском приемнике, замученный жестокостью извергов-воспитателей. И своих выживших двух братьев и сестру Черный берег как зеницу ока, стараясь выполнять все их прихоти. А потому и принял участие в судьбе Кондратьева.
Фактом являлось то, что малява с недвусмысленным содержанием была получена Гнедым, фактом являлось то, что Черный в далекой Англии был прекрасно осведомлен о неудачном покушении Нырка на Кондратьева и фактом являлось то, что Гнедой панически боялся Черного, человека жестокого и мстительного.
Не успел он переварить первую маляву, как ему доставили вторую. Из Санкт-Петербурга от Паленого. Вор в законе Павел Федорович Кривенко по кличке Паленый старался придерживаться старых воровских законов, хотя завел семью, купил квартиру и занимался бизнесом. И именно к нему обратился Живоглот с просьбой убрать Кондратьева, так как знал, что Паленый имеет такую возможность послать в зону нужного человека для устранения неугодного. Живоглот сумел обрисовать Кондратьева, как провокатора, убийцу ни в чем не повинного вора Мойдодыра и доказать ему необходимость устранения Кондратьева. Разумеется, за это Паленому была отвалена щедрая сумма.
Как раз в это время был арестован Нырок. А подготавливал ограбление Нордмана именно Паленый. Он очень рассчитывал на удачу, но Нырок и подстраховывающие его, провалили дело с треском. И Паленый решил поручить устранение Кондратьева именно Нырку. За ограбление Нордмана Нырок должен был получить пятьдесят процентов от общей суммы, так, по крайней мере, ему было сказано. Только Паленый знал истинную цену драгоценностей ювелира и нашел на них заранее богатых покупателей. Но поскольку в данном случае Паленому просто ничего не надо было делать, он решил и впрямь заплатить киллеру пятьдесят процентов от той суммы, которую ему предложил Живоглот. А предложил он сумму в тридцать тысяч долларов. Именно так оценил жизнь Кондратьева Гнедой.
"Живой там ещё этот капитан?" - задал как-то Ферзь вопрос Гнедому. Так, между прочим, на какой-то презентации или на рауте. Тот поежился в своем шикарном смокинге, не понимая, зачем это нужно Ферзю. После ограбления склада Ферзь получил от Гнедого сто тысяч долларов вообще непонятно за что, причем, не в общак, а в личное пользование. И что-то ещё ему было надо, почему-то Гнедой должен был этим злополучным капитаном заниматься... "Я не интересовался, Андрей Валентинович", - ответил Гнедой. - "А ты поинтересуйся, между прочим", - сквозь зубы процедил Ферзь. - "Я не хочу, чтобы мне и моим тюменским друзьям на горло наступали. Не привык к этому, ты привык, чтобы на тебя помои выливали, а я вот нет..." Затем к ним подошла какая-то дама в вечернем платье, и Ферзь обворожительно улыбнулся своей великолепной металлокерамикой. А Гнедой понял, что надо выполнять, раз сказано. Второй раз Ферзь повторять не будет, подошлет к нему своих головорезов или подложит под его автомобиль взрывное устройство. Его же телохранители, подкупленные людьми Ферзя, и подложат. И все - ни виллы, ни девочек, ни бассейна, ни его богатого духовного мира... Надо выполнять...
Живоглот поехал в Питер к Паленому. И взял с собой Михаила Лычкина.
Оба явились в шикарную квартиру Паленого на Васильевском острове. Пятидесятипятилетний Паленый жил с молодой женой и двумя детьми, двенадцати и десяти лет.
Паленый угостил их чаем с всевозможными сладостями, а потом выслушал их.
"Надо, значит, сделаем...", - улыбнулся он. - "Братва просит, значит, надо... И деньги лишние тоже не помешают... И человечек нужный есть. Землю носом будет рыть и за бабки и за, так сказать, восстановление престижа. В нуле он, братки, в полном нуле. Давайте задаток. Половину сюда давайте, и я берусь за дело..."
Он хорошо заплатил, кому нужно за то, чтобы Нырка отправили в ту колонию, где сидел Алексей. Но не успел узнать о плачевном результате операции, как получил маляву от старого кореша Меченого.
Поразмыслив некоторое время, оценив ситуацию, сопоставив возможности авторитета Черного, хоть и находящегося в розыске и отморозка Гнедого, он отправил маляву Гнедому, в которой он отказывался от заказа в силу того, что посланцы Гнедого Живоглот и Мишель ввели его в заблуждение. Деньги он готов вернуть в любое удобное время и в любом назначенном месте.
Вот это послание и пришло к Гнедому за два часа до наступления Нового, 1996 года.
"Да что же этот мерзкий Кондратьев, и в огне не горит, и в воде не тонет, и столько из-за него неприятностей...", - думал Гнедой, расхаживая по огромному каминному залу взад-вперед... Он хотел шикарно отпраздновать Новый Год, были приглашены весьма любопытные гости, среди которых в обязательном порядке были и Михаил с Ларисой. Очень ему нравился этот тройственный союз. Пресыщенный женщинами Гнедой уже не знал, что бы ему изобрести погаже и поомерзительней. На эту ночь он наметил групповой секс. Ларису они с Михаилом должны были трахать одновременно, а при этом действе должны были присутствовать приглашенные на праздник проститутки. Уже были продуманы наряды, он долго думал, под какую музыку будет происходит акция, а то, что обязательно под громкую музыку, он точно решил. Готов был маскарадный костюм и для него самого - кроваво-красный дед-морозовский халат до пят, под которым был костюм Адама. Лариса же должна быть Снегуркой, а Михаил - Новым Годом. Нижнее белье должно было быть заранее снято. Дед Мороз, Снегурочка и Новый Год должны были плясать тарантеллу в середине хоровода из полуголых блядей, а затем устроить игрища на ковре. Все это должно было сниматься на видеокамеру, а затем, утром под шампанское просматриваться всеми участниками спектакля... Его не волновало то, что терпению Михаила или Ларисы может прийти конец, они были так щедро вознаграждены за свои постыдные роли, что он был уверен в своей безнаказанности и на этот раз. Хотя они оба, естественно, не были поставлены в известность о новых планах хозяина. Похабное действо должно было стать для них новогодним сюрпризом.
Грандиозное представление готовилось, с музыкой, живописными деталями. И на тебе - такие неприятные известия под самый праздник...
