Давид Сурдо - Тайный дневник да Винчи
— Что там произошло? — поинтересовалась Каталина.
— Сюрприз… Сядем?
— Конечно, — согласилась Каталина, взглянув на него с подозрением.
— Лучший столик, — отрекомендовал Патрик, отодвигая стул для Каталины. — Прошу…
Прелестный ресторан, прекрасный столик, по-мужски привлекательный и галантный спутник. Чего же еще надо? Ответ явился в лице молоденького поваренка: он принес несколько брикетов и длинные спички и приготовился растопить камин.
— Это ты, правда? — спросила Каталина. — Ты попросил официанта разжечь камин.
— Да. Затопить камин и включить кондиционер на всю катушку, иначе мы умрем от жары, — пояснил он с улыбкой.
— Бедняга, наверное, подумал, что ты сошел с ума.
— В самом деле, на что-то похожее он намекал вначале.
— И как ты его уговорил?
— Я сказал, ты обожаешь камины, а мы вчера поженились, и это первый романтический обед нашего медового месяца.
Каталине стала понятна теперь разыгравшаяся сценка: почему официант бросал на нее умиленные взгляды и заговорщические — на Патрика. Французы — неисправимые романтики. А ирландец от них не отставал. Каталина внимательно посмотрела на спутника своими зелеными глазами, желая понять, действительно ли он такой замечательный, каким кажется, или мужественный образ, постепенно завладевавший ее помыслами, — всего лишь маска, скрывающая отталкивающее уродство. Патрик ответил ей прямым и честным взглядом, не допускавшим сомнений в его искренности.
— Спасибо, — сказала Каталина, наконец. — Я, правда, обожаю камины. Знаешь, с тех пор как я приехала в Жизор, мне хочется, чтобы вечером похолодало, и я могла бы затопить камин в доме моего деда.
— Ты живешь с дедом здесь, в Жизоре?
— Нет-нет. Я просто еще не привыкла называть этот дом своим. Дед умер больше двадцати лет назад и оставил мне его в наследство. Дом и…
— И?..
— И ничего. — Она не стала продолжать, опасаясь отпугнуть Патрика разговорами о кусочках пазла, книгах о пиратских сокровищах и «Кодексе» Леонардо да Винчи с искаженным заглавием.
— Необычный выбор.
— Да, — признала Каталина, не сразу сообразив, что Патрик имеет в виду вовсе не наследство деда — загадочные сувениры, о которых она сейчас вспоминала. — Да, — подтвердила она, на сей раз подразумевая все-таки купленные книги, приковавшие его внимание.
— Кого могут заинтересовать тамплиеры и кулинарные рецепты Леонардо да Винчи?
— Вероятно, женщину, умирающую от голода в Жизоре?
— Достойный ответ. Уклончивый, но достойный.
— А кого из родившихся в Ирландии в конце концов заносит в Жизор, где он воюет с компьютерами в низкопробном интернет-кафе?
— Архитектора, увлеченного средневековыми замками, кого повергает в ужас все, насчитывающее менее пятисот лет.
— И женщины, кому еще не стукнуло пятьсот, тоже?
— Обычно нет. Только дамы, получающие в наследство chateaux от дедушек.
— Добрый день, вы уже что-нибудь выбрали, господа? — спросил официант, вспугнув зародившуюся было у нее в голове мысль; она пропала, не успев оформиться.
— Вы что-нибудь посоветуете? — спросил Патрик.
— Сегодня мы можем предложить седло барашка. Восхитительное блюдо, честное слово. Если вы предпочитаете рыбу, рекомендую попробовать морского черта. Но вы ведь новобрачные, и возможно, вам придутся по вкусу возбуждающие устрицы в винном соусе. Они выше всех похвал! Из закусок лучше всего выбрать спаржу с пармезаном и копченым окороком.
— Каталина?
— Думаю, я возьму морского черта. Пожалуйста, только не устрицы.
— А мне в таком случае барашка. И подайте спаржу. Это, должно быть, что-то особенное.
Они не возвращались к разговору, пока Патрик выбирал вино. Официант предложил продегустировать напиток, продемонстрировав бутылку и открыв ее умело и красиво.
— Замечательный ресторан, — заметила Каталина, нарушив молчание. — Вы часто здесь бываете?
— Вовсе нет. Я впервые в Жизоре.
— Из-за крепости, да? — уточнила Каталина, вспомнив, как он обмолвился о своем увлечении. И о чем-то еще. Патрик сказал нечто, ее насторожившее, но ей не удавалось вспомнить, что именно. Но это, наверное, не так уж и важно?
— Да, я приехал в основном ради замка, но меня интересуют также и другие средневековые сооружения в этой местности. Ты уже посетила крепость?
— О да.
— Тебе не понравилось? — удивился он, уловив дрожь в ее голосе.
— Представь, сначала совсем не понравилось. Но затем экскурсия стала… интересной, — выдавила она, хотя правильнее было бы употребить другое определение, вроде «необычной», «неслыханной», «невероятной» или «безумной».
— Правда?
— О да, — повторила она рассеянно.
— Почему мне кажется, будто ты что-то скрываешь?
Не отвечая, Каталина вновь пристально посмотрела на Патрика. И пришла к выводу: человеку с таким лицом и взглядом, умным, доброжелательным и спокойным, можно доверять.
— А вдруг я не спешу рассказывать симпатичному ирландцу, с которым только познакомилась, что видела призрак в замке, иначе он примет меня за сумасшедшую…
Патрик не разразился смехом и не выдал никаких комментариев типа: «Шутишь, да?» Он также не стал резко менять тему разговора или отводить глаза, внезапно заинтересовавшись скатертью, — естественная реакция обычного человека в подобной ситуации. Он лишь пожал плечами и сказал как о вещи само собой разумеющейся:
— В мире полным-полно призраков.
У Каталины сложилось впечатление, будто замечание Патрика вовсе не относилось к привидению замка Жизор или к сверхъестественным материям в целом. Скорее, он говорил о человеческих секретах и тайнах, способных лишить сна и ночью истерзать душу.
— Вот и спаржа наконец! — воскликнул ирландец, широко улыбаясь, отчего к Каталине вернулось хорошее настроение.
Как и предсказывал Патрик, спаржа оказалась изумительной. А рыба и седло барашка ей не уступали. Так что обед прошел превосходно, просто чудесно. Впервые за долгое время Каталина наслаждалась мужским вниманием. Воистину, ей этого не хватало. Каждой женщине, даже сильной и самостоятельной, приятно чувствовать себя желанной. Не прав тот, кто утверждает обратное. И самые твердые скалы не могут обойтись без нежной ласки моря.
Весь день Каталина провела с Патриком. Они гуляли, осматривали достопримечательности Жизора и разговаривали, разговаривали без перерыва. Так молодая женщина выяснила: привлекательный ирландец родился на юго-западе изумрудной Эйре[30], в небольшой рыбачьей деревеньке с труднопроизносимым названием, навевавшим образы ворчливых лепреконов, сидящих вокруг горшочков с золотом. Для нее стало открытием, что Патрик являлся одним из совладельцев архитектурного бюро с главным офисом в Лондоне и филиалами в Париже и Берлине. «Ты, наверное, человек состоятельный!» — воскликнула она, услышав об этом. Патрик не подтвердил, но и не опроверг ее предположение. Еще Каталина узнала массу незначительных подробностей о нем и его жизни, множество банальных мелочей, в целом и определяющих характер личности человека: какими картинами он восхищался, от какой музыки на глаза наворачивались слезы, от каких книг не мог оторваться, от каких пейзажей захватывало дух и от каких воспоминаний замирало сердце, какие мечты уже осуществились, а какие пока нет…
Иными словами, день выдался насыщенный и приятный, но как и все на свете, он подошел к концу. Они расстались у въезда в усадьбу Каталины: Патрик вызвался проводить ее, последовав за спутницей на своей машине. Молодые люди обменялись адресами и телефонами, поскольку на следующий день Каталина возвращалась в Мадрид. О чем она очень сожалела. Их знакомство могло бы перерасти в нечто большее, будь у них чуть-чуть больше времени. В роман на расстоянии Каталина, откровенно, мало верила. Патрик пообещал вскоре навестить ее в Мадриде, «чтобы продолжить наш разговор». Они обошлись без поцелуев, на прощание лишь пожав друг другу руки, хотя и от прикосновения рук рождалось сладкое чувство. Каталина, правда, с трудом удержавшись, не пригласила его к себе. Она смотрела вслед уехавшей машине, пока габаритные огни не затерялись среди деревьев. И еще довольно долго слышался звук мотора, а потом наступила тишина. Каталину пробирала дрожь. Вечером похолодало. «Я с полным правом, — подумала она, — могу затопить камин». Спать не хотелось, поэтому она решила воспользоваться случаем и взяться за изучение новых книг у жарко пылающего огня. Каталина закрыла глаза и глубоко вдохнула чистый и прохладный воздух, а затем повернулась и вошла в дом.
В роще кто-то, невидимый в вечерних сумерках, прикуривал сигарету.
44
Кёльн, 1794 год
Под тусклым фонарем, в укромном закоулке кошелек, туго набитый золотыми монетами, перешел от одного владельца к другому. Тучный надзиратель вытряхнул деньги, полученные от Конруа, и тщательно пересчитал их в скудном, едва теплившемся свете. Сен-Жюст ждал на постоялом дворе, не опускаясь до частностей, подразумевавших сомнительные сделки со всяким отребьем.
