Галина Романова - Последняя ночь с принцем
То ли двойников не находилось, то ли находились, но не имели должного статуса. Татьяне он ничего не рассказывал, отделываясь общими фразами. Он продолжал работать, как каторжный, а в свободное от работы время без устали лопатил Интернет.
И вот однажды он пришел к ней в павильон совершенно пьяный от счастья и непомерно огромного количества спиртного.
— Нашел! Я его нашел, — почти рыдал Кораблев, тиская в руках свою собственную факсимильную фотографию. фотография, по всей видимости, была не его, но Татьяна тогда ничего не поняла и не стала вдаваться в подробности. Его архивариусом она перестала быть после его несчастной любви к Софье. Все, хватит, сказала она себе и занялась собственной личной жизнью. Эдик тогда ушел почти незамеченным ею.
Личная жизнь Танина обещала быть перспективной, учитывая место ее работы и специфический контингент посетителей. Короче, за то время, пока Эдик занимался своими проблемами, Татьяна успела дважды побывать замужем. Отсюда почти полное отсутствие информации. Знала со слов местных любителей пива о том, каким очередным делом занимается адвокат Кораблев. А вот то, о чем он мечтает и как продвигает свои мечты в реальность, осталось для нее тайной. Правда, не за семью печатями.
Как-то, года два назад, он вдруг прибежал к ней, заказал пива с семгой, что позволял себе крайне редко, расплачиваясь за купленную в кредит квартиру. И даже попросил посидеть с ним. Татьяна присела ненадолго и, помнится, поинтересовалась, по какому случаю такая радость и такое расточительство. Эдик не стал вдаваться в подробности, сказал просто, что уезжает по делам. Уезжает далеко и, возможно, надолго. Вид у него при этом был донельзя загадочным. Он, возможно, и ждал ее наводящих вопросов, возможно, и рассказал бы ей обо всем. Но Татьяна в тот момент находилась в переходной поре, один неудавшийся брак плавно перетекал в следующий, поэтому ей было не до вопросов.
Эдик выпил пива и ушел. Потом он уехал. Как она думала, надолго. Но он вернулся очень скоро.
Уже через две недели поздним вечером он ломился к ней в квартиру, едва не испугав насмерть ее нового претендента на руку и сердце.
— Меня послали! — шептал он на весь подъезд пьяным горестным шепотом. — Меня конкретно послали, Танька! Ничего не вышло, блин!!!
Она уговорила его перенести беседу на утро, и остаток ночи отпаивала будущего мужа валерьянкой.
Утром Эдик не пришел. А через пару месяцев с блеском выиграл премерзкое дело, связанное со сбытом наркотиков в школьном дворе.
— Ты придурок! — отбрила его Татьяна, когда он зашел за ней после работы. — Как ты мог взяться за такое гнусное дело?! Парень был стопроцентно виновен, а ты…
Короче, они снова разругались и не виделись почти год. Татьяна успешно вышла замуж, потом без лишних хлопот разошлась с мужем. И тут вдруг снова Кораблев.
— Он пришел, как всегда, когда был меньше всего мне нужен. — Татьяна сложила губы горестной скобкой. — Ко мне решил вернуться мой первый бывший муж. Мы сидели на этой самой кухне и тихо мирились, и тут снова Эдька!
— Снова пьяный? — спросил Серега, выразительно глянув в сторону Риты.
На этот раз Кораблев был трезв, серьезен и донельзя симпатичен. Он переступил порог ее квартиры. Вручил ей букет великолепных роз, что потом стало камнем преткновения в намечающемся перемирии с ее экс-супругом номер один. Дал сколько-то денег, она не помнила точно сколько. И попросил присматривать за квартирой. Сказал, что уезжает надолго. Теперь уже точно надолго. И напоследок вручил ей свой ноутбук.
— Пускай будет у тебя, мало ли… — проговорил он каким-то другим, непохожим на его голосом.
— И все? — Рита от нетерпения прожгла дырки на упрямом челе Пирогова-младшего; тот отвернулся, упорно не желал разделять ее азарта.
— Да. Все. До того звонка он больше ни разу не объявлялся. Правда, Марья мне тут что-то говорила такое про долг, но как Эдька мог быть в городе, если звонил мне из-за Урала?! Туда поездом неделю колыхаться! Даже если и самолетом… Ничего не сходится. Врет она!..
У Риты на этот счет были совершенно другие соображения, но она так устала, что начинать сейчас снова озвучивать историю Кораблева не стала.
К тому же Татьяна засобиралась на работу, и им пришлось уйти.
— Что решили? — спросила та, когда они уже вышли на улицу и прощались на развилке дорог, одна из которых вела к павильону, в котором работала Татьяна. — Поедете туда?
— Нет! — категорично заявил Серега.
— Да! — выпалила Рита тоном, не терпящим возражений.
— Ну что же… Коли найдете его живым и здоровым, пускай возвращается домой, — посоветовала Татьяна с непонятной тоской, отвернулась и сказала:
— Пора уже и остепениться…
Приблизительно то же самое пытался Рите внушить и Серега Пирогов, когда они возвращались автобусом в свой город. Не орал, не обижался, просто бубнил и бубнил без конца об одном и том же.
Хватит уже… Пора остепениться… Надо головой думать, прежде чем бросаться из огня да в полымя…
Это он имел в виду обоих мужчин, по подозрениям похожих друг на друга, как две капли воды.
Рита слушала, не перебивая. Она все уже решила для себя, а Серега… Серега пускай сам определяется, что и как ему делать.
Да, идея авантюрная! Да, дорога стоит больших денег, которые никогда и никто ей не вернет! Да, затея может оказаться очень опасной! Да, да, да… Но ведь интересно же! И ее тоже касается, что бы там он ни говорил и в чем бы ни пытался ее убедить.
Не хочется ему ехать вместе с ней? Так никто и не неволит. У нее сейчас отпуск, и она имеет право…
— Да никаких ты Прав не имеешь! Не имеешь ты права измываться надо мной, над собой, над своей сестрой! — заорал на нее Серега уже в лифте их дома, прижал к стене кабины и принялся тискать со злостью, впиваясь губами в ее шею. — Сколько можно мучить меня, Ритка?! Ну, сколько?! Я же не могу без тебя!!! Только обрел надежду, как ты снова собралась куда-то!
— Поехали вместе, — вставила она, еле сдерживаясь, чтобы не застонать от боли, с такой силой Серега сжимал ей ребра. — Я буду только рада.
— А я нет, знаешь! Я не буду рад наблюдать за тем, как ты вешаешься на шею этому проходимцу!
И нечего тут передо мной благородством своим прикрываться! Мир она спасать поедет, понимаешь! — Он отпрянул от нее и с силой ударил кулаком по стене лифта раз, другой, третий. — Думаешь, я такой дурак и не понял, зачем ты едешь туда?!
— Зачем? Расскажи! — видеть его в таком неистовстве Маргарите не приходилось ни разу. Она не то чтобы его испугалась, но насторожилась точно.
— Ты!.. Ты… — Он шумно дышал, тяжело вздымая могучую грудь. Рот его болезненно кривился, а глаза были полны злой горечи. — Не получилось с одним, получится с другим, так? Ты ведь на это надеешься?! Один от тебя сбежал, так ты на другого такого же надеешься…
Ему было больно, это понятно. Больно, и еще он страшно ревновал ее, это тоже понятно. Но зачем же так-то?!
Она его ударила. Обиделась до слез и ударила по щеке. А потом оттолкнула и пошла мимо него из лифта, тот как раз остановился в этот момент, распахнув двери. Что там кричал и делал сейчас Серега за ее спиной, она не хотела знать и видеть.
Он оскорбил ее… Только что он оскорбил ее в самых лучших чувствах…
И совсем она ничего такого не имела в виду и ни на что такое не надеялась. Совершенно не надеялась! Надеялась спасти человека, если получится, это да. Надеялась поставить точку в этой запутанной истории, тоже да.
И еще…
В этом она не призналась бы никому: ни Сереге, ни Аньке, ни даже самому Кораблеву, тому, что был настоящим, ни тем более Милевину…
Ей было интересно! Ох, как ей было интересно докопаться до сути! Впервые за многие годы ее жизнь перестала казаться ей скучной, серой и неинтересной. Такой безнадежно унылой, как стены в Бабкиной квартире, как заезженный временем скрипучий диван. Впервые она почувствовала, что сможет…
Сможет и сделает! Пусть бесится Серега. Пускай плачет и ругается Анька. Пускай арестует ее вездесущий Милевин…
Кстати, стоило Маргарите о нем подумать, как его улыбающаяся физиономия вынырнула с лестницы, огибающей шахту лифта с другой стороны.
— Здрассте, Маргарита Николаевна. Чего шумим? Помощь не требуется? — Это Валентин Михайлович острил на предмет буйства ее сопровождающего и даже не постеснялся пальцем в него потыкать. — Кто кого обижает, я не понял?
Ответить ему не пожелали ни Рита, ни Пирогов.
Серега так вообще поспешил утвердиться в глазах Милевина хозяином ее дома и, буквально выдернув из Ритиных рук ключи от квартиры, принялся открывать дверь. Рита ограничилась кислой улыбкой.
— Войти можно? — Милевин, не дождавшись разрешения, протиснулся между Ритой и Серегой в квартиру, снял ботинки у порога и пошел в одних носках прямо в кухню.
— Это еще кто? — поинтересовался Пирогов непозволительно громким шепотом.
