Дарья Калинина - Леди Бэтмен
— Ее украли из альбома, — мрачно напомнила ей Мариша. — Другой у меня не было и нет.
Тогда тебе или Катьке надо немедленно поехать домой к этому стоматологу и поговорить с его домработницей, — предложила Инна. — Уверена, что эта девица уже вовсю хозяйничает в его квартире. И тебя, Мариша, она знает. Так что фотографию, думаю, охотно даст.
— Мне она несимпатична, — вздохнула в ответ Мариша. — Боюсь, я не сумею с ней мирно разговаривать после того, как она запросто обвинила меня в убийстве ее Глеба.
— Но ты пойми, девушка была в шоке. — Хочешь, я с тобой съезжу, пока Инна будет готовиться тут к своему свиданию? — предложила Катя.
— Хочу, — откровенно обрадовалась Мариша, которую встреча с агрессивно настроенной домработницей и в самом деле слегка нервировала.
Катя охотно поднялась с ковра. И всем своим видом продемонстрировала готовность немедленно отправиться с Маришей хоть на край света. Растрогавшись от такой преданности, Мариша тут же поднялась с уютного мягкого ковра и вышла из дома в полнейшую неизвестность.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
В квартире Глеба Георгиевича горел свет. Он пробивался через глазок во входной двери, из-за которой отчетливо доносилась музыка «Ласкового мая».
— Господи, словно на шестнадцать лет назад вернулась! — прошептала Мариша, завороженно прислушиваясь к мелодии.
— Не слишком, однако, грустит эта девчонка, — произнесла Катя.
— Откуда ты знаешь, может быть, это дань памяти быстро покинувшему ее любовнику, — возразила Мариша. — Возможно, это была их песня, под которую они в первый раз с ним танцевали. Или еще что-нибудь в этом же духе.
Однако, когда дверь наконец открылась, подруги сразу же догадались, что девица и не думала скорбеть о своем погибшем любовнике. А если и скорбела, то делала это весьма своеобразно. Начать с того, что одета она была лишь в легкий шелковый халатик, постоянно распахивающийся у нее на груди и при этом такой коротенький, что с трудом прикрывал аппетитные розовые выпуклости сзади. Всклокоченные волосы и косящие глаза вкупе с отчетливым запахом спиртного недвусмысленно говорили о ее состоянии.
Все это можно было бы Объяснить тем, что девушка пытается бороться со своим горем, заливая его спиртным и слушая чем-то дорогой ей «Ласковый май». Однако дело было в том, что заливала она его не одна, а в компании с весьма симпатичным молодым человеком — обладателем поджарого мускулистого и смуглого торса, который появился следом за своей подругой в коридоре. Из одежды на нем были только джинсы, которые явно были натянуты прямо на голое тело. Так же, как и халатик самой девицы.
— Та-а-ак! — протянула Мариша, многозначительно переводя взгляд с небрежной одежды, которую второпях натянули на себя любовники. — И чем вы тут занимались?
— Какое ваше дело? — обозлилась девица. — Глеб умер, что же, мне вдовой ходить?
— Но его даже еще не похоронили! — возмутилась Мариша. — А ты тут вертеп устроила!
— Да какой вертеп! Это мой брат ко мне приехал! — бодро соврала девица. — Стала бы я вам открывать, если бы у нас что-то было.
— Дура ты, потому и открыла! — холодно произнесла Мариша.
Так я ее сейчас закрою! — угрожающе хмыкнула девица и в самом деле попыталась захлопнуть дверь перед носом подруг.
Но не тут-то было! Мариша успела ловко просунуть в щель свою ногу. А сил у девицы было все же недостаточно, чтобы придавить ее. Да еще и Катя навалилась своим рослым роскошным телом на дверь, не позволяя нахалке раздавить ногу ее любимой подруги. После непродолжительной борьбы, которую девице пришлось вести в одиночку, потому что ее «брат» при виде гостий быстро испарился из прихожей, она сдалась.
— Ладно, — пробурчала она, запахивая на груди халатик, совершенно раскрывшийся во время возни, так что стало видно, что под ним в самом деле ничего нет, кроме собственного тела. — Говорите, чего вам, и проваливайте!
— Фотографию! — сердито сверкнув глазами, сказала Мариша. — Нам нужна фотография Глеба Георгиевича. Хотим проверить одну идею.
— Чего там проверять? — снова окрысилась на нее девица. — Даже менты установили, что Глеб умер в результате несчастного случая. Фен в воду уронил. Током его и дернуло!
— Ты хоть помнишь, как твой любовник выглядел? — всерьез разозлилась на нее Мариша. — У него же на башке волосы от силы миллиметра два длиной были. Чего там феном-то сушить?
— Но как же? — похоже, растерялась девушка. — Как же так? Ведь и в милиции сказали, что Глеб сам… что несчастный случай…
Девушка бормотала, и Мариша внезапно поняла, что эта дурочка в самом деле поверила, что никакого убийства не было и что с ее любовником произошел несчастный случай, закончившийся трагедией.
— Почему же вы тогда не сказали о своих подозрениях в милиции, а пришли теперь ко мне? — спросила у Мариши девушка, оправившись от изумления, но все же не до конца.
Иначе не стала бы она задавать Марише таких глупых вопросов. Надо же, почему Мариша не сказала о своих подозрениях в милиции! Да где бы сейчас была сама Мариша, если бы менты признали смерть Глеба убийством? Не исключено, что Мариша показалась бы им вполне подходящей на роль убийцы. А не она, так та же домработница сгодилась бы.
— Я бы на твоем месте поблагодарила меня за то, что умею держать язык за зубами! — проскрежетала Мариша. — И вообще, может быть, ты пустишь нас в дом? Или мы так и будем разговаривать на пороге?
— Ну, — заколебалась девушка, — ладно, входите!
Она раскрыла пошире дверь и пропустила подруг. Как только гостьи оказались в квартире, девушка неожиданно подобрела.
— Меня зовут Клава, — сказала она и, натужно улыбнувшись, сделала знак в сторону кухни. — Давайте там поговорим.
Катя с Маришей не протестовали. Извинившись, девушка отлучилась в комнату, а подруги прошли на кухню. Затем они услышали какое-то сдавленное бормотание в коридоре, возню. Наконец хлопнула входная дверь, и в кухне появилась Клава, успевшая натянуть в добавление к халатику трусики и длинные полосатые гольфы. Подруги не стали уточнять у девушки, кто на самом деле был тот молодой человек, которого она так поспешно спровадила из дома.
— Чаю? — гостеприимно предложила им Клава. — Или водки? Помянем Глеба, вы ведь за этим пришли?
От водки подруги попытались отказаться. Третий раз за сегодняшний день участвовать в поминках у них решительно не было сил. Но Клава так обиделась на них, что добрая Катя не выдержала и сказала:
— Наливай что хочешь.
Клава оживилась. Моментально извлекла из холодильника запотевшую бутылку водки, маринованные огурцы в банке, крупно порезанные куски копченой свиной шейки и пластиковый контейнер с готовым салатом. Разлив водку по стопкам, она первой поднесла ее к губам.
— Ну, за Глеба! — торжественно произнесла она. — Пусть он был и гадом, но все равно жалко.
И с этими словами опрокинула водку в рот. Поморщившись, подруги последовали ее примеру.
— А почему ты так сказала? — спросила у Клавы Мариша, придвинув поближе банку с огурцами.
— Что он гад? — уточнила Клава. — Конечно, а что не так? Ребенка он так на себя и не записал, скотина! И теперь эта квартира достанется каким-нибудь его дальним родственникам. Вот, сижу жду, когда кто-нибудь появится или позвонит. И вообще, все имущество Глеба в другие руки уплывет. А я с чем останусь? С пособием, как мать-одиночка?
— Действительно, гад, — вынуждены были согласиться с ней подруги.
— Вот и я говорю, — охотно кивнула в ответ Клава. — И что с того, что я, помимо Глеба, еще с несколькими ребятами одновременно встречалась? Чаще всего я бывала с Глебом. Так что ребенок от него, это уж ясно.
Подруги переглянулись. Однако ситуация складывалась странная. Если эта девица встречалась одновременно с несколькими мужчинами и Глеб об этом знал, то неудивительно, что он не хотел записывать ребенка, который с большой вероятностью мог оказаться чужим, на свое имя. Удивительно было то, что сама Клава этого явно не понимала и искренне негодовала на своего умершего любовника.
— А что такого? — недоумевала она. — Глеб был из моих мужиков самым обеспеченным. Значит, ему и полагалось позаботиться обо мне и ребенке. Чай, не чужие мы с ним были.
Поняв, что они имеют дело с особой, у которой имеются свои собственные и, надо сказать, весьма своеобразные представления о долге, подруги решили больше этот вопрос не обсуждать. У них было достаточно и других вопросов к Клаве. В частности, им была нужна фотография Глеба. Тут проблем не было. Клава принесла им целый альбом.
— Берите, — радушно сказала она. — Этого добра у Глеба навалом. Обожал фотографироваться.
Мариша выбрала несколько фотографий, на которых Глеб получился наиболее похожим на себя. Клава за это время успела выпить еще несколько рюмок. И девушку окончательно развезло. Она раскраснелась, язык развязался, и она болтала, сама толком не понимая, любила она своего Глеба или просто пользовалась им. Прошло немного времени, и она уже рыдала пьяными слезами, уверенная, что другой такой великой любви, какая была между ней и Глебом, у нее в жизни никогда больше не случится.
