Елена Михалкова - Пари с морским дьяволом
Макар дожевал бутерброд и с печалью посмотрел на пустое блюдо.
– Пока они совещались, я сообразил, что зря все это затеял. Если бы Будаев явился за мной, никакая камера меня бы не спасла. Выкупил бы он меня у греков, как пить дать. Поэтому я решил изменить план и для начала смыться подальше от участка. К этому моменту мы уже нашли на карте примерное место стоянки «Одиссея», они посчитали, сколько я проплыл и, по-моему, не поверили. Потом это сыграло мне на руку.
Бабкин помотал головой:
– Нет, подожди, я не понимаю… Как полиция отпустила тебя? Без документов, с такой историей?!
– Ты представляешь местную полицию? – снисходительно осведомился Макар. – У них основная забота – выбрать, в какой таверне поужинать этим вечером. Думаешь, им нужен был свалившийся неизвестно откуда на их головы турист с драматической историей о похищении? Когда я сказал, что все выдумал на пьяную голову, а на самом деле живу в отеле «Сани бич», они очень обрадовались.
– А что, там в самом деле есть такой отель?
– Понятия не имею, – признался Илюшин. – Я рассудил, что везде есть сани, везде есть бич. Короче, меня отпустили, и я пошел, куда глаза глядят. Вышел на пристань, потому что больше там некуда выйти. Остальное вы знаете.
– А план? – вмешалась Маша.
– Да, что ты собирался делать?
– Вообще-то я хотел найти утренних рыбаков. Они приняли такое живое участие в моей судьбе, что мне казалось нечестным бросать их без помощи.
Бабкин хмыкнул:
– И чем же, интересно, ты собирался им помочь?
– Не я им, – поправил Макар. – Они мне. Я подумывал пересидеть у них ближайшее время, пока не приду в себя. Самое трудное было объяснить это людям, которые не говорят на английском. Ни на плохом, ни на хорошем. Я пытался восстановить свой пассивный запас греческих фраз…
– У тебя есть пассивный запас греческих фраз? – поразился Сергей.
– Эфхаристо я тын пэрэпииси, – с гордостью сказал Макар. – Парасамэ орэа и дэн колимбао кало!
– И как это переводится?
– «Спасибо за хорошее обслуживание», «мы прекрасно провели время» и «я плохо плаваю».
Сергей несколько секунд, открыв рот, смотрел на Илюшина, а потом захохотал.
– Какой… ха-ха-ха… прекрасный… набор! – сквозь смех выговорил он. – Ты специально к случаю учил, что ли?
– Если б я учил к случаю, я бы еще добавил: «Дайте мне парабеллум». Но тут появился ты и избавил меня от лингвистических мучений.
Сергей подался вперед, уперся ладонями о стол:
– Ну, хорошо. И что же мы теперь будем делать?
Илюшин дотронулся до щеки и тихо охнул:
– Ой, йо-о-о! Для начала испробуем средство вашего лекаря.
Он щедро намазал белым кремом половину лица и стал похож на венецианскую маску. Бабкин фыркнул:
– Ну и рожа у тебя, Шарапов! Какая-то личинка терминатора. Ну ладно, так что с планами?
– Для начала мне нужен консул.
– Восстановить документы и заявить о преступлении?
Макар посерьезнел.
– Документы – да. Второе – нет.
– Ты не собираешься заявлять на Будаева? – изумилась Маша.
Илюшин покачал головой.
– Пока нет. Я хочу сам с ним разобраться. Не привлекая к этому государство.
– Что за детский сад?! – возмутилась она. – Сережа, скажи ему!
Но, взглянув на мужа, поняла, что тот ничего говорить не будет. Бабкин поддерживал друга.
– Вы с ума сошли оба! – Она набросилась на Илюшина: – И как ты собираешься объяснять консулу отсутствие документов?
– Трудновато, – признал Макар. – Но выкрутиться можно. Маша, ты не пугайся так. В ближайшее время я ничего предпринимать не стану. Мне бы в себя прийти, вернуться в Россию, придумать убедительное объяснение моему отсутствию… Забот и без Будаева хватает.
– Я пообщался с капитаном, – сказал Бабкин. – Он согласен поменять курс. Высадит нас в ближайшем крупном городе.
– Долго пришлось уговаривать?
– Муромцев первый это предложил. Говорит, курс все равно пришлось бы менять, потому что штормовой фронт приближается быстрее, чем обещали метеослужбы.
Макар потянулся, сбросил одеяло.
– А пойдемте, дети мои, на палубу, а? У меня от кают скоро начнется клаустрофобия. Взаправдашняя, не придуманная.
Наверху стояла тишина, которую нарушал только мерный плеск волн. Синие сумерки почти скрыли остров из виду. Вдалеке мигали огоньки рыбачьих лодок, а наверху медленно загорались звезды.
Макар прошел на бак и сел прямо на палубу, вытянув длинные ноги. Бабкин облокотился о борт, Маша пристроилась рядом с ним на корточках.
– Скажи, хорошо! – Сергей задрал голову и уставился на звезды.
– Живому везде хорошо, – трезво заметил Илюшин. – А теперь поведайте мне, дети мои, что за дьявольщина творится на этом прекрасном корабле.
– Что ты имеешь в виду под дьявольщиной? – насторожилась Маша.
Макар посмотрел на нее своими ясными серыми глазами.
– Матроса ведь убили, мне Серега доложил, – сказал он. – Не думаешь же ты, что это было божье возмездие.
В рубке Муромцев, нахмурив брови, слушал Киру Лепшину – и не верил ей.
– Прошу вас, – волнуясь до слез, говорила Кира, – разрешите нам сойти с корабля. Я не могу больше выносить это!
Муж стоял за ней, растерянный, недоумевающий, и старался не встречаться с капитаном взглядом.
– Я уже собрала вещи! – горячо твердила Кира. – Нам нужна только лодка, чтобы переправиться на берег!
– Но все отели сейчас уже закрыты. Что вы будете делать на острове?
– Мы справимся! Не волнуйтесь за нас!
– Аркадий, вы тоже хотите покинуть корабль?
– Э-м-м-м… Я вижу, что пребывание на «Мечте», к сожалению, плохо действует на Киру, – дипломатично ответил тот. – Поэтому… Да, в сложившихся обстоятельствах…
Он не договорил.
Муромцев поднялся.
– Вы знаете, какая у нас случилась трагедия, – твердо сказал он, не спуская глаз с Киры. – В этой ситуации я прошу вас проявить понимание. Дух команды упал, пассажиры нервничают. Если вы покинете бригантину, обстановка ухудшится.
– Илья Ильич, я все понимаю… – ее руки безостановочно терзали платок. – Но мы не можем остаться. Нам надо как можно скорее… Немедленно… Мы должны покинуть судно!
– Несчастный случай с Антоном – большое горе для всех нас… – начал Муромцев, но нервный смех заставил его оборвать речь на полуслове.
– Несчастный случай? – Кира подавила нервический смешок. – Капитан, вы ослепли!
Под его взглядом она осеклась, но было поздно. Удивление на лице Муромцева сменилось пониманием и сразу – гневом. Капитан верно истолковал ее слова.
– Что?!
– Илья Ильич…
– Основания для такого предположения?!
– К-какого предположения? – Кира начала отступать. Муромцев сделал шаг вперед.
– Вы только что дали понять, что Антон стал жертвой не несчастного случая, а чьих-то действий! И даже не думайте утверждать, что это не так! – В голосе его лязгнул металл. – Я хочу услышать от вас, почему вы так решили!
– Дорогая, ты действительно так считаешь? – изумленно спросил режиссер.
Кира молчала, кусая губы.
– Так вот, уважаемая Кира Андреевна! – голосом Муромцева можно было резать канаты. – Я, капитан этого судна, объявляю: никто не сойдет на берег без моего разрешения, пока я не закончу повторное расследование. С учетом вновь открывшихся фактов.
– Нет же никаких фактов, – осторожно возразил Аркадий Бур.
– Ваша жена полагает, что есть! Это вы виновны в смерти нашего матроса, Кира Андреевна?
– Капитан! Прекратите сейчас же! – рассердился режиссер.
Но Муромцев настаивал:
– Кира Андреевна, ответьте же нам!
Женщина молчала.
– Дорогая, взгляни на меня, – попросил Аркадий.
Кира смотрела вниз, а пальцы ее судорожно рвали на полосы тонкий белый платок.
Сидя за столиком под неяркой лампой, Наташа пыталась собрать колье. Самое простое, синее с белыми вкраплениями. Ученическая работа, на которую способна любая женщина, умеющая нанизывать бисер.
Ничего не получалось. Вещь в ее руках выглядела уродливой.
«Я – Кай, который пытается собрать слово «вечность». Не помню, смог ли он сделать это сам, или ему помогла Герда».
– Что, не то? – сочувственно спросил Стефан и присел напротив.
– Ты брал мои вещи, – без выражения сказала Наташа.
Он сразу понял по ее интонации, что она в бешенстве. Сообразить бы это минутой раньше – и он сбежал бы подальше, к механику, в кают-компанию, куда угодно. А сейчас уже поздно.
– Ты о чем?
– Ты брал мой красный платок. Его нет на месте. Верни.
– Э-э-э… я его потерял.
– Ты не мог его потерять, потому что ты его не носил. Ты повсюду ходил в кепке. Платок тебе ни к чему.
Стефан встал.
– Хорошо, я тебе его верну, – примирительно пообещал он.
Теперь и Наташа поднялась.
– Зачем тебе мои вещи? Ответь мне. Я хочу знать. Тебе нравится одеваться в женскую одежду?
От неожиданности Стефан даже рассмеялся. Но потом понял, что она вовсе не иронизирует.
