Андрей Мягков - Осторожно, стекло! Сивый Мерин. Начало
Рубикс почти выбежал из кабинета. Поджидавший за дверью офицер проводил его до выхода.
Отъехав на почтительное расстояние, Рубикс раскрыл незапечатанный конверт. С большой цветной фотографии на него смотрело улыбающееся лицо Вероники.
Вилор Хропцов и Владис Рубикс сидели друг против друга за покрытым белой крахмальной скатертью столом в просторном кабинете ресторана «Националь».
В дальнем углу, возле заставленной хрустальными бокалами «горки», стоял человек в элегантном светло-бежевом костюме. Время от времени, чутко угадывая желания гостей, он не спеша подходил к столу, уточнял детали, кланялся и также неспешно возвращался в свой угол, давая необходимые распоряжения скучающим за дверью официантам.
Владис Николаевич ел с аппетитом, говорил негромко, не поднимая глаз на собеседника. То и дело возникали продолжительные паузы, в течение которых он с удовольствием пережёвывал и проглатывал закуски.
— …и мне бы хотелось, чтобы вы реально оценили своё положение. Другой такой беседы у нас не будет. Вы в говне, Хропцов. Да, да, не за столом будет сказано, в полном говне. Ваши многочисленные, назовём их так — «записки» в Комитет лежат у меня в сейфе, я их думаю использовать, когда придёт время браться за мемуары. Надеюсь, это произойдёт нескоро. Вы меня понимаете, — Рубикс не спрашивал, не интересовался ответом. Он слегка наклонил голову в сторону метрдотеля, тот поднёс очередное блюдо, убрал несколько грязных тарелок. — Замечательный напиток, никакая «Кока-кола» в подмётки не годится. Рекомендую. — Он наполнил свой бокал искрящимся мелкими пузырьками «Боржоми». — Не находите?
Хропцов сидел неподвижно, не сводя глаз с разлитого по лицу своего визави чревоугодного блаженства.
— Не находите?! — Рубикс повторил вопрос и, перестав жевать, замер. Вилка с кусочком маринованной миноги повисла в воздухе.
— Нахожу, — покорно согласился Хропцов.
— Ну и славно. И слава богу. Приятно, когда возникает согласие. Или как теперь выражаются, консенсус, — Владис Николаевич, выказывая своё отношение к иностранному слову, поморщился и с прежним воодушевлением задвигал челюстями. — Давать советы — вещь полезная, но только в том случае, если они правильно воспринимаются. Так вот: вы слишком глубоко в деле, Хропцов. К сожалению, вы в нём по горло. И рассчитывать на безнаказанность и помощь ваших новых друзей я вам не советую…
— У меня нет новых друзей! — возопил Вилор Семёнович.
Рубикс долго наслаждался ароматом горячего супа. Затем отодвинул тарелку, тщательнейшим образом вытер крахмальной салфеткой рот и заговорил, делая ударения на каждом слове:
— Ваши новые друзья преувеличивают свои возможности и, допускаю, не желая того, вводят вас в заблуждение.
Вы читали Солженицына «Бодался телёнок с дубом»? — вопрос прозвучал настолько неожиданно, что для ответа Хропцову понадобилось энное количество времени.
— Нет, — коротко и вполне искренне наконец признался он.
— Напрасно. Отличная вещь. Советую, вам пойдёт на пользу: руководство для строптивых дебилов. Или вот ещё, с детства в памяти застряло: «Свинья под дубом вековым». Она наелась там желудей досыта, до отвала. Наевшись, выспалась под ним. Затем продрала глаза и своим рылом стала подрывать у дуба корни…
Хропцов сделал попытку подняться, отодвинул стул. Владис Николаевич неожиданно резко ударил кулаком по столу. Зазвенел, покатился, заливая скатерть красным вином, разбитый бокал.
Метрдотель в своём углу, не меняя позы, на мгновение лишь скосив глаза в сторону посетителей, продолжил безучастно разглядывать у себя под ногами до зеркального блеска начищенный паркет.
Рубикс выждал, когда вспышка оскорблённого достоинства собеседника сменится чувством самосохранения, недобрым взглядом усадил Хропцова на прежнее место и с улыбкой продолжил:
— Дальше я наизусть не помню, всё-таки годы прошли и немалые… А заканчивается приблизительно так: «Когда бы вверх могла поднять своё ты РЫЛО, — он сильно ударил голосом по последнему слову, — тебе бы видно было, что эти жёлуди на мне растут». Хорошая басня. Поучительная. Вы со мной согласны? Не слышу.
— Да, — Вилор Семёнович понял, что сопротивление бесполезно.
— Ну и ладно. Я тоже так думаю. Вы, Хропцов, сделаете всё, что я вам скажу, у вас нет другого выхода. Поэтому слушайте и запоминайте. Потом повторите слово в слово.
В дальнем углу кабинета скрипнула дверь: сунулся официант с кофейным подносом. Метрдотель глянул на часы, накрыл поднос салфеткой, понёс к гостям.
— …в Нью-Йорк вылететь сегодня вечером рейсом 17–78. Все остальные указания получить в аэропорту Канады у Аджаева Эльмара Икрамовича, — голос Хропцова звучал хрипло.
— Ну что ж, неплохо, неплохо. Память вас пока не подводит, это похвально. Вот, возьмите. Аджаев скажет, где и кому это передать, — Владис Николаевич протянул Хропцову конверт с фотографией Вероники. — Буду откровенен: я рассчитываю на ваше благоразумие. — Он разорвал пакетик с зубочистками, давая понять, что аудиенция окончена.
Хропцов какое-то время сидел неподвижно. Затем, упершись локтями в стол, вплотную придвинулся к Рубиксу.
— Я только хочу, чтобы вы знали: если со мной что-нибудь случится, если хоть один волос упадёт с моей головы, — для наглядности он провёл ладонью по своей седой шевелюре, — в тот же день будет опубликован подробный список лиц, причастных к этой «стекольной» афёре. И не только к ней. С подробным описанием вывезенных из страны драгоценностей за много лет. С подробным описанием обязанностей каждого и собственноручными подписями каждого с обязательством о неразглашении. Список весьма обширен, там, если не ошибаюсь, а я не ошибаюсь, есть и ваша фамилия. И на какой бы высоте ни находились эти «лица» — а высота многих из них весьма значительна — с учётом нынешней политической ситуации в стране их не спасёт ничто. Вы это понимаете. Это мой страховой полис. Документы хранятся в надёжном месте и будут обнародованы при условии, о котором я сказал выше. Вы меня поняли? Не слышу.
Рубикс долго ковырял зубочисткой во рту, извлекая и выплёвывая остатки пищи. Затем, не сводя насмешливого взгляда с побелевшего как лунь Хропцова, сломал зубочистку пополам и резким щелчком пульнул ему в лицо.
На площади у выхода из ресторана стоял белый «Ниссан».
Двое молодых, одинаково одетых людей, прислонившись к его багажнику, курили, с интересом наблюдая за работой могучего швейцара.
Хропцов вышел на улицу, огляделся, дрожащими пальцами с трудом вынул из пачки помятую сигарету. Прохожие толкали его, ветер задувал пламя зажигалки. Он поворачивался в разные стороны, безуспешно пытаясь загородить телом вспыхивающий на мгновения огонёк.
— Ну что, поехали? — раздалось у него за спиной.
Хропцов вздрогнул, оглянулся. Молодые люди смотрели на него неприветливо.
— Вы мне?
— Тебе, бебе, садись, поехали.
— Куда, позвольте? — поинтересовался Вилор Семёнович.
— В Шереметьево, «куда».
— В какое Шереметьево? Я прошу прощения, а билет? А виза? Я не готов, мне собраться надо…
— Не валяй Ваньку, дядя, — беззлобно посоветовал один. — Всё в ажуре, за тебя побеспокоились.
Из окна ресторана Владис Николаевич видел, как Хропцова легко втолкнули в открытую дверцу машины.
Шумно взревев двигателем, «Ниссан» понёсся в сторону Манежа.
Владис Николаевич задёрнул штору, на ходу бросил на стол несколько крупных купюр и вышел из кабинета.
Метрдотель отлепил из-под стола миниатюрный металлический предмет, спрятал его во внутренний карман пиджака, крикнул:
— Ребятки, за дело.
Трое «ребяток» в красивой форме официантов принялись за уборку грязной посуды.
* * *В одном из неприглядных муровских кабинетов Саша Александров вёл допрос. Иногда он вставал, со всех сторон обходил сидящего посреди комнаты человека в синей японской «аляске», вновь возвращался к столу. Добросовестный молоденький сотрудник старательно записывал показания. Голос Александра звучал профессионально грозно.
— У тебя, Брошин, изъяли заряженный пистолет. Зачем он тебе понадобился? Я спрашиваю, зачем тебе понадобился заряженный пистолет?
Парень молчал.
— Ладно, пойдём дальше. «Пальцы», найденные в машине, неопровержимо доказывают твою причастность к убийству хозяина квартиры на Таганке и избиению нашего сотрудника, который тебя опознал. Машина ГАЗ-24 ММТ 28–13, такси зелёного цвета, обнаружена на Каширском шоссе на следующий день после совершения преступления. Темнить бесполезно. Или ты будешь сидеть за убийство по всей строгости закона, или поможешь следствию и облегчишь свою судьбу.
— Я сказал, молчу. Разговора не будет, — сквозь зубы процедил парень.
