Елена Михалкова - Водоворот чужих желаний
На работу они приходили по отдельности, и без надобности Капитошин старался не подходить к ее столу. Их слишком выдавали взгляды, прикосновения и смех. Он дожидался Катю после работы в машине, отъезжал, останавливался у обочины и начинал жадно целовать, словно брал реванш за все поцелуи, которых у них не случилось днем.
Именно по этой причине Катя и не шла к следователю с рассказом о том, как нашла единственную пропавшую у убитого коллекционера вещь в квартире, снятой ее семьей. Стоило ей остаться одной, как совесть напоминала о том, что она бросила мужа и изменяет ему с коллегой. Совесть тыкала ее острой палочкой в самое чувствительное место, заставляя вспоминать, как самоотверженно Артур вел себя, когда она попала в больницу. Как он занял для нее денег, и они вынуждены были бежать. „Может быть, он и убил, и русалку украл лишь затем, чтобы загадать желание о возвращении к прежней жизни. Он, наверное, не знал, что это обычная деревянная скульптура. Он хотел счастья для всех вас, и для тебя тоже, а ты… С Капитошиным!“
В конце концов Катя нашла для своей совести компромисс: она не возвращается к Артуру, но и не выдает его милиции. Ей самой было противно от такого компромисса, но ничего лучше она не смогла придумать. Совесть на время затихла, но Катя знала – она нашла лишь отсрочку, но не решение проблемы. „Слава богу, хоть мама оставила разговоры о том, что приедет на Новый год, – думала девушка. – До него осталось не так уж много времени“.
В четверг она прибежала на работу к одиннадцати, потому что ездила с водителем за какими-то особенными канцелярскими папками, которые понадобились Кошелеву именно сегодня. И только закрыв за собой стеклянную дверь, сразу поняла, что случилось что-то нехорошее.
Оно витало в воздухе. От него поникли головки желтых хризантем, которые Катя выставила на подоконник в ожидании приезда Натальи Гольц, от него сбилась красная ковровая дорожка, которая почему-то очень нравилась Орлинковой, и никто не удосужился ее расправить. Катя привела дорожку в порядок, переставила вазу в тень с яркого зимнего солнца и пошла к кабинету Капитошина, из которого доносились голоса.
Когда она открыла дверь, голоса стихли, и люди обернулись к ней. Здесь собрались все, кроме самого Кошелева.
– Что случилось? – спросила Катя, нахмурившись. – Что за собрание?
– Позвонил член комитета, – спокойно сказал Андрей. – Официально итоги объявят завтра, но комиссия уже подписала акт, и результаты известны. Мы проиграли.
Катя разочарованно прищелкнула языком: „Действительно обидно. Игорь Сергеевич столько надежд возлагал на этот тендер. К счастью, для фирмы это не смертельно. Или я чего-то не понимаю?“
Она обвела взглядом собравшихся и только теперь заметила, что на лицах у всех не разочарование, а настороженность.
– Что-то еще случилось? Или это все?
– Вот, пожалуйста! – Алла Прохоровна встала со стула и махнула рукой в Катину сторону.
Она была, как обычно, в темно-синем поблескивающем костюме и показалась Кате еще более свирепой, чем всегда. Два волоска в бородавке на втором подбородке угрожающе топорщились.
– Что – пожалуйста?
– Вы видели? Вот лично вы, Андрей Андреевич, видели?
– Я вас не понимаю, Алла Прохоровна, – суховато сказал Капитошин.
– Прекрасно вы меня понимаете, господин Таможенник! Прекрасно! Все – все! – обратите внимание на реакцию Викуловой. По-моему, очевидно, что она ни капли не удивлена. А говорить о ее расстройстве просто смешно!
– Подождите… – начала Катя, но ее оборвали.
– Нет! Нет, я не буду ждать! – Шалимова сильно повысила голос, и Кате некстати пришло в голову, что на уроках географии она так же кричала на школьников. – Я предупреждала, просила, уговаривала! Именно вам, Андрей Андреевич, мы обязаны тем, что мои уговоры остались без результата. Кто заступался за Викулову? Кто говорил, что в ее лице мы обрели хорошего работника? Пожалуйста! Теперь сами последствия расхлебывайте!
– У вас есть какие-то доказательства для таких обвинений? – ледяным голосом спросил Капитошин, и Катя поняла, что он в ярости.
Ей стало не по себе, и вдвойне – оттого, что она не понимала суть происходящего. Снежана с отрешенным видом притулилась на подоконнике, закрывшись челкой. Орлинкова и Шаньский наблюдали за Катей, Капитошиным и Аллой Прохоровной. Эмма Григорьевна сегодня была в белой тунике и оттого особенно похожа на Афину. „Ей бы копье, она бы его обязательно метнула. Вопрос только, в кого“.
– Вот стоит мое доказательство! – Алла Прохоровна потрясла обвиняющим пальцем в сторону девушки. – Стоит и не краснеет! „Что-то еще случилось или это все?“ – передразнила она Катю противным писклявым голосом. – Преступник всегда выдает сам себя, если он не очень умен. Не сумели, госпожа Викулова, сыграть как следует! Актерских данных не хватило.
– Да что сыграть?! – не выдержала Катя. – О чем вы говорите?!
– Не смейте повышать на меня голос! Чтобы какая-то сопливая девчонка…
– Алла Прохоровна! – Капитошин вышел из-за стола.
– Андрей, согласись, в ее словах есть здравое зерно. – Юрий Альбертович перехватил его за полу пиджака.
В эту секунду дверь медленно открылась, и собравшиеся узрели за ней собственного начальника Игоря Сергеевича Кошелева, а рядом – собранную и спокойную Наталью Ивановну Гольц.
Катя ойкнула, тихо поздоровалась и шагнула в сторону. Шаньский выпустил пиджак Капитошина. Алла Прохоровна, раздув ноздри, устремилась было к Кошелеву, но тот взглянул на нее по-бульдожьи, исподлобья, и Шалимова на полпути передумала и замерла.
– Капитошин, ко мне в кабинет, – прорычал Кошелев. – Остальные – по рабочим местам. Живо!
Сотрудники разбежались быстрой рысцой. Снежана привычно нырнула в туалет, и Катя, поколебавшись секунду, забежала следом.
– Что сейчас было? – спросила она, хватая Кочетову за руку.
Девушка посмотрела на Катю покрасневшими глазами, достала платок и высморкалась.
– Снежан, ты чего? У тебя что-то случилось?
– У меня – ничего. А вот у тебя случилось, – с неожиданной враждебностью в голосе ответила Снежана, глядя на Катю сверху вниз.
– Почему?! Объясни по-человечески!
Кочетова вздохнула и объяснила.
Объяснение оказалось настолько простым, что Катя не сразу поняла, что же в нем плохого, тем более для нее. Одна из фирм, участвовавших в тендере, предложила те же условия, что и „Эврика“, но чуть меньшую сумму.
– Ну и что? – спросила Катя.
– Господи, Викулова, не притворяйся такой глупой! Как ты думаешь, почему информация держалась в секрете? Представь, что есть четыре фирмы, которые готовы поставлять компьютеры в Министерство образования. Кому отдадут тендер? Той, которая попросит за свои услуги меньше остальных! Это называется кон-ку-рен-ция!
– Это я понимаю. – Катя пожала плечами. – Я только не понимаю, из-за чего Шалимова устроила…
И замолчала.
– Ага, дошло… – удовлетворенно протянула Снежана. – Кошелев не зря столько сил вбухал в подготовку к этому тендеру! И один из членов комиссии у Гольц, кажется, прикормленный. У нас была самая низкая цена, поэтому мы и должны были выиграть. А в последний момент стало известно, что фирма с таким же предложением, как и у нас, понизила сумму. Совсем на немного.
– Чуть ниже нашей, – кивнула Катя, прозрев.
– Верно мыслишь, Викулова. А о чем это говорит?
– О том, что они знали, сколько мы предложим.
– Вот ты сама и ответила на свой вопрос, почему Шалимова накинулась на тебя. Все понятно? Один из нас положил себе в карман хорошую денежку за то, что продал информацию фирме-конкуренту.
– И Алла Прохоровна, конечно, убеждена, что это именно я! – с горечью сказала Катя.
Снежана молчала, и Катя подозрительно посмотрела на нее:
– Ты что, тоже так думаешь? Снежан, я даже не знаю, о каких суммах идет речь! Я офис-менеджер, ты не забыла? Игорь Сергеевич не делится со мной подробностями продажи компьютеров!
– Все документы через тебя проходили, – пожала плечами Кочетова. – Так что при необходимости ты вполне могла их посмотреть.
– При необходимости любой из нас мог их посмотреть!
– Вот-вот.
Обе замолчали.
– У тебя глаза заплаканные, – примирительно проговорила Катя после паузы. – Может, скажешь, что произошло? Я могу чем-нибудь помочь?
– Потом расскажу: – Кочетова шмыгнула носом. – Ладно, Кать, не обижайся, что я так на тебя… наехала. Я сама вся на нервах, переживаю. Пойдем, работать надо.
– Вот о чем я говорил! – Игорь Сергеевич мотнул бульдожьей головой в сторону кабинета, из которого только что разогнал собственных сотрудников. – Первая склока уже началась. Скоро у меня будет осиное гнездо, а не коллектив.
Кошелев плюхнулся в кресло и сурово воззрился на Капитошина. Тот молчал.
– И ты тоже хорош! – рыкнул на него Игорь Сергеевич, потому что на Наталью Ивановну рыкать было нельзя, а злость требовала выхода. – Я говорил!..
