Александра Маринина - Жизнь после жизни
— Не умею. Я специально пишу подробно, чтобы ты свежим взглядом посмотрел, может, я что-то упускаю или не так интерпретирую. И вообще, я стараюсь ужимать информацию до минимума. Я не виновата, что ее так много.
— Ладно, — пробурчал Стасов, — я все равно твои отчеты Татьяне пересылаю, пусть она читает, у меня на них времени нет.
— А что Таня говорит? — живо поинтересовалась Настя.
Жена Стасова Татьяна была популярным писателем, автором многочисленных детективов, к тому же в прошлом — опытным следователем с большим стажем, и ее мнение для Насти значило едва ли не больше, чем мнение самого Стасова.
— Говорит, что интересно, — усмехнулся Владислав. — Удивляется, как у тебя голова не распухла от такого обилия информации.
— Так она и распухла, — призналась Настя. — Кстати, мне сегодня пришлось обратиться за помощью к Сережке Зарубину.
— И что? — не понял Стасов.
— И ничего, — с вызовом ответила она. — Помог. С какого перепугу он должен за просто так помогать твоим сотрудникам?
— А, понял, — рассмеялся Владислав. — Ладно, моя благодарность Зарубину будет вещественной и ощутимой.
Настя не успела спрятать телефон, когда за ее спиной раздался голос Бегорского:
— Вы продолжаете вести неправильный образ жизни. Вместо того, чтобы спокойно завтракать, вы разговариваете по телефону. Ну куда это годится?
— Здравствуйте, Андрей Сергеевич, — пробормотала она.
— Доброе утро. Это никуда не годится, — сбить Бегорского ей не удалось. — Что вы ели? Только не пытайтесь сочинить на ходу, я уже знаю, что вы заказывали яичницу и оладьи с медом. И это тоже никуда не годится.
— А что я должна была есть? — возмутилась Настя. — Яичница всю жизнь считается самым нормальным завтраком, ее во всем мире в отелях по утрам готовят.
— Весь мир мне не указ, — строго произнес Бегорский. — Есть же элементарные правила, которые я вам озвучивал, когда мы ехали сюда. Неправильно есть белковую пищу на завтрак, и еще более неправильно сочетать ее с такими углеводами, как мучное и сладкое. Вы что, все забыли?
Нельзя сказать, чтобы она забыла, она помнила, конечно, то, что говорил Андрей Сергеевич, но ей и в голову не пришло считать его слова руководством к действию. Ну говорит — и пусть себе говорит, у Насти Каменской своя голова на плечах есть. И свои привычки, и свои вкусы, и пристрастия.
— На завтрак вы должны есть овсянку на воде, без молока и сахара. Можно с диабетическим джемом, если вам совсем уж невкусно. А перед овсянкой — фрукты. Я вам уже объяснял: если я плачу деньги за работу, то хочу, чтобы работник был трудоспособен и активен и выполнял свою задачу максимально эффективно. Дайте мне слово, что, начиная с завтрашнего дня, вы будете правильно завтракать.
— Не дам, — дерзко ответила Настя и рассмеялась. — С приездом, Андрей Сергеевич.
— Не увиливайте. Даете слово? Имейте в виду, я все равно дам распоряжение на кухню, чтобы вам по утрам никаких безобразий не давали.
— Как вы сегодня рано, — с улыбкой сказала она. — Вы что, всю ночь в машине ехали?
— Я ехал на поезде, а машина придет завтра.
Что это за странности? Зачем нужно ехать на поезде и на другой день гнать в Томилин машину без пассажира? И потом, он же уверял, что терпеть не может поезда и ездит на них только ради Тамары. Нет, решительно Андрей Сергеевич Бегорский ни в какие привычные рамки не вписывается.
— Анастасия Павловна, мне стало известно, что вы здесь окончательно замерзли.
Ну вот, еще и это… Тамара, что ли, насплетничала? Наверное, она, больше некому.
— Почему вы меня не послушались? — продолжал между тем Бегорский. — Я же говорил вам, как надо одеться и что взять с собой. Вы решили, что я хочу за свои деньги вами покомандовать?
Вообще-то именно так Настя и подумала, но не признаваться же в этом. Тем более впоследствии она осознала его правоту.
— Вы зря пытались на меня обидеться, я ведь хотел, как лучше, я же знаю, какой здесь собачий холод, и воздух здесь повышенной влажности, поэтому не только холодно, но и сыро. И купить здесь ничего толкового нельзя, если только за безумные деньги, но вы не производите впечатления обеспеченной транжирки и любительницы шопинга. Давайте мы с вами договоримся: вы позвоните мужу и попросите его собрать для вас то, что я советовал. У вас список сохранился?
Она молча помотала головой.
— Ну конечно, так я и думал, — кивнул Бегорский. — Вы рассердились на меня, посмеялись и выбросили его, так? Придется напрячь память и вспомнить все, что я говорил. Пусть ваш муж все соберет, если надо — пусть купит, а водитель завтра с утра все заберет и привезет сюда. И пусть ваш супруг обязательно пришлет вам термобелье. Что вы морщитесь?
— У меня при слове «термобелье» возникают ассоциации с солдатскими кальсонами полувековой давности, — призналась Настя. — Еще посоветуйте мне надеть исподнее.
— Да вы с ума сошли! Вы что, никогда не носили термобелья? У вас дома его нет?
— Нет и никогда не было.
— Так попросите мужа, пусть купит. Или скажите размер, я велю водителю купить и привезти. Вы жутко отсталая особа, Анастасия Павловна, вы живете все еще в прошлом веке. Так нельзя, надо идти в ногу со временем.
Ну вот, не хватало еще, чтобы какой-то чужой дядька покупал для нее исподнее. Лучше уж Чистякова попросить, хотя он, наверное, со стула свалится от смеха.
Бегорский между тем счел тему исчерпанной и стал расспрашивать Настю о ее успехах в расследовании и особенно о том, что случилось утром. Официант принес ему фруктовый салат и овсянку, и Настя с ужасом смотрела на то, что ей отныне предстояло вкушать по утрам. Ну не любит она овсянку! И не может есть фрукты натощак, у нее гастрит, у нее болит желудок. Может быть, удастся при помощи Тамары все-таки договориться, чтобы указание босса оставили без внимания?
* * *Чистяков при слове «термобелье» чуть не поперхнулся.
— Ты что, серьезно? — недоверчиво спросил он.
— Леш, я здесь так замерзла, что готова носить что угодно, лишь бы согреться наконец. Бегорский уверяет, что это термобелье — очень хорошая штука. Давай попробуем.
— Ну, как скажешь. Я, конечно, сейчас поеду и куплю, но… Моя жена в кальсонах! Это же уму непостижимо!
Он еще долго удивлялся и возмущался, но пообещал собрать вещи и завтра утром все передать водителю.
На следующий день Настя получила от прибывшего водителя объемистую сумку с вещами, среди которых оказался новый толстый кашемировый свитер. «Спасибо, Лешик», — с благодарностью и умилением подумала она, примеряя пеструю и такую шелковистую на ощупь обновку. В сумке была и толстая куртка с капюшоном, и две пары джинсов, и сапоги-«луноходы». И еще две очаровательные яркие коробочки. Настя с недоумением открыла одну из них и вытащила нечто красивенькое, цвета взбесившейся лососины, с цветочками, по форме похожее на кофточку с длинными рукавами, тягучее и очень приятное. Что это, господи? Куда это? Не лето, чай. Во второй коробочке обнаружились тонкие лосины из такой же материи. И только тут до Насти дошло, что это и есть то самое термобелье, о котором так долго говорили. Ну надо же! В этом только на премьеру в Большой театр.
Она опасливо натянула на себя белье и посмотрела в зеркало. Забавно. Надела джинсы, плотную футболку и новый свитер, влезла в «луноходы» и в куртку с капюшоном. «Ну что, рискнем выйти? — спросила она себя и тут же со вздохом ответила: — Рискнем, а куда деваться-то? Все равно придется выходить».
Она отправилась в зверинец и вывела Подружку. Впервые за все время пребывания в Томилине прогулка доставила Насте удовольствие.
* * *Звонок Вторушина застал Настю в тот момент, когда она после ужина в клубном кафе надевала в гардеробе куртку.
— Анастасия, если вы по-прежнему интересуетесь Полосухиным, то мне сообщили, что в настоящий момент он находится в баре гостиницы «Заря», где пьет пиво в обществе некоего человека, в этой же гостинице проживающего. Вы. туда поедете?
— Обязательно. — Она быстро застегнула «молнию» на куртке и накинула капюшон. — Сейчас добегу до гаража, там машина стоит, и поеду.
— Хорошо. Если что — я на связи. Только я вас прошу…
— Знаю, — оборвала его Настя, выскакивая из дверей на улицу, — не маленькая.
Конечно, Вторушин имел в виду, чтобы она не занималась самодеятельностью и не пыталась в одиночку никого задерживать. Да Настя вообще-то и не собиралась ничего такого предпринимать. Ее дело — информация, а уж задержания теперь не ее хлеб. На мгновение ей стало горько, но она быстро прогнала такую неуместную сейчас грусть.
Водитель, приставленный к ней Бегорским, был на месте, пил чай в служебном помещении гаража, и уже через минуту они выехали из ворот усадьбы и помчались в сторону той части города, где находилась гостиница «Заря».
