Гора Мертвецов - Мила Бачурова
– Хреново то, что доказать мы действительно ничего не можем, – глядя на Тимофея, поставленного на громкую связь, сказал Саша. – Ну да, реально заболел. Но и бабка про гору Мертвецов якобы тоже говорила. Это сейчас, спустя сорок лет, ни подтвердить, ни опровергнуть не получится.
– Да, – согласился Тимофей. – И Рыжов это понимает. Он потому и успокоился. Хотя поначалу очень нервничал, вы застали его врасплох.
– Да толку-то, – буркнул Саша. – Раскрутить всё равно не сумели.
– Увы. Я, впрочем, на это особо и не рассчитывал. Если Рыжов действительно виновен в смерти своих товарищей…
– Чего?! – изумилась Вероника. – Тиш. Ты там перегрелся? Ты что, хочешь сказать…
– Я пока ничего не хочу сказать. И никого ни в чём не обвиняю, у меня нет для этого достаточных оснований. Всё, что готов констатировать: смерти Сердюкова и Морозова – не несчастный случай. Так же, как самоубийство Лыкова. Их к этому подтолкнули. Как и Григория Маврина, который, по сути, тоже покончил с собой, раздевшись на морозе. Так называемое проклятие горы – дело рук человеческих.
Вероника онемела.
Саша справился с собой быстрее. Буркнул:
– А мотив?
– Был бы мотив – уже было бы ясно, кто это сделал. Пока могу сказать одно: Сердюкову, Морозову и Лыкову заткнули рты. Кто-то очень не хотел, чтобы они рассказали что-то, о чём не должны были рассказывать. И капище с идолами, шаман с байкой про гору Мертвецов подвернулись под руку крайне удачно. Как и смерть напуганной до помутнения сознания Онищенко.
– Нинель тоже убили?!
– Нет. Нинель умерла сама, на неё слишком сильно подействовала эта история. Но тем самым невольно сыграла на руку тому, кто погубил остальных. В версию с разъяренными духами смерть Нинель укладывалась очень удобно.
– Тиш. Ты уверен? Это какое-то… просто охренительное злодейство. Я себе даже представить не могу, ради чего можно такое устроить!
– Можешь. Вспомни милую девушку, которая убила родную сестру лишь потому, что боялась разоблачения. А вслед за ней – ещё троих, в числе прочих своего любовника. Здесь явно что-то похожее. Кому-то до зарезу было нужно что-то скрыть.
– Быстрицкому, – буркнул Саша.
Тимофей кивнул:
– Быстрицкий – самый очевидный вариант. В поход отправили слабую, неподготовленную группу. Причина – некомпетентность того, кто отправлял. Быстрицкий, как вы сегодня выяснили, в специфике зимних походов не разбирался. Но турклуб существовал не первый год, до сих пор проблем не возникало, и Иннокентий Аркадьевич жаждал новых свершений. А Лыков очень хотел пройти маршрут.
– Вот только Лыков по итогу разбирательства максимум, что получил бы – выговор по комсомольской линии, – проворчал Саша. – А учитывая, что Онищенко они всё-таки сумели вытащить, может, и вовсе бы обошлось, ещё бы наградили за самоотверженность. А вот Быстрицкому, если бы вскрылось, что в зимних походах ни хрена не шарит, впаяли бы по полной. Самое мягкое, на что мог рассчитывать, выперли бы из института. А могли и закрыть лет на десять. После чего, разумеется, на карьере политработника можно было ставить крест.
– Да. Это логично. Онищенко умерла в больнице. Осталось трое – тех, кто мог изложить историю во всех подробностях. Если заставить замолчать и их, то никто ничего не узнает. Следствие вряд ли будет вникать в туристические тонкости. Друзья из турклуба, родные и близкие погибших в один голос будут рассказывать, какими опытными туристами они были. Слабые, неподготовленные?.. Да о чём вы, помилуйте! А без подробностей то, что произошло на горе Мертвецов – несчастный случай.
– Но я всё равно не понимаю, – пробормотала Вероника. – Даже если, как ты говоришь, ребят убил Быстрицкий. Каким образом это сделал?
– Я не сказал, что Быстрицкий убил. Я сказал, что он – человек, у которого был очевидный мотив. В отличие, кстати, от Рыжова. Которому за эту историю с бабушкой могли просто заплатить. Или запугать, тоже вполне вероятно.
– Ну, неважно! Если это Быстрицкий, то как он это сделал? Как заставил троих нормальных, вменяемых людей покончить с собой, да ещё таким жутким образом?
– Существует множество химических соединений, способных заставить нормального, вменяемого человека совершать очень странные поступки. Самое простое и распространенное – алкоголь.
– Но они не были пьяными! Ты же видел результаты вскрытия!
– Пьяными – нет. Но в том, что находились под воздействием некоего препарата, лично я не сомневаюсь.
– А почему этот препарат не выявили?
– Потому что не знали о его существовании. Что сорок лет назад, что сейчас криминалисты действовали и действуют по стандартному алгоритму. Они тестируют организм на наличие в нём определённых веществ. А я говорю о веществе, которое до сих пор в истории криминалистики вообще не фигурировало. Как можно искать то, о существовании чего не имеешь понятия?
– А у тебя, значит, понятие есть? – вмешался Саша.
– Да. У меня есть. Я могу предсказать, какой результат покажет вскрытие, если мне дадут разрешение его провести.
– Никто тебе разрешения не даст. Эксгумация – та ещё морока, даже если бы дело было свежее. А история лыковцев сто лет как в архиве.
– Я знаю. В этом случае для того, чтобы сделать предсказание, не надо обладать аналитическими способностями.
– А ты, оказывается, юморист, – хмыкнул Саша.
– Я реалист. На проведение повторного анализа не рассчитываю. И понимаю, что непосредственных свидетелей того, как сорок лет назад трое студентов употребляли некий препарат, мы сейчас вряд ли отыщем. Но хотя бы косвенные признаки причастности или непричастности к этому делу Быстрицкого раскопать, думаю, можно. Теперь-то мы уже понимаем, что ищем. – Взгляд Тимофея ушёл в сторону. Вероника знала, куда он смотрит. Лист картона, висящий на стене, Тишина «магнитная доска». Повесить нормальную он отказывался, говорил, что так удобнее. – Напоминаю цепочку событий. Второго февраля полуживой Лыков привёз Онищенко в цивилизацию, в посёлок старателей. Девушке оказали первую помощь и отвезли в райцентр, откуда потом доставили в Свердловск. Также из посёлка позвонили в институт, сообщили о несчастном случае и гибели туристов. Сам Лыков, в сопровождении жителей посёлка, вернулся за Сердюковым и Морозовым. Они не дошли буквально несколько километров, Морозов обессилел и дальше идти не мог. Сердюков оставался с ним. Переночевали, немного пришли в себя, на следующий день отправились в Свердловск. Там их уже ждали, и не только Быстрицкий. В милицию, разумеется, тоже сообщили сразу. Четвёртого февраля с Лыкова, Сердюкова и Морозова сняли показания, в первый и последний раз. Взяли подписку о невыезде. Повторный допрос должны были провести после
