Дачные расследования [антология] - Галина Владимировна Романова
Когда же она оказалась замужней дамой и мамой двух очаровательных малышей, ей и вовсе стало не до готовки. Мама же с радостью обеспечивала внезапно увеличившуюся семью вкуснейшими завтраками, обедами и ужинами. Вот только сейчас мамы не было. Уже третий месяц она гостила у их дальней родственницы, швейцарской миллионерши Татьяны Елисеевой-Лейзен.
Уехала она в начале апреля максимум на месяц. Однако за окном стоял уже конец июня, а Ирина Григорьевна все откладывала и переносила возвращение, недавно сообщив, что не приедет даже ко дню рождения внучки, своей обожаемой Танюшки, или, как она ее звала, Таточки.
Очередная задержка Снежану напугала. Мама бы ни за что не пропустила Танюшкино трехлетие, если бы у нее не было на это серьезных оснований. Снежана боялась, что причины кроются во внезапно пошатнувшемся здоровье. Возраст у мамы подходящий, чтобы начать волноваться, тем более тетушка, воспользовавшись маминым приездом, собиралась провести ей полный медицинский чек-ап в швейцарской клинике. А вдруг во время обследования выявили что-то серьезное, теперь мама нуждается в лечении и из-за этого не возвращается домой?
Муж тревог не разделял, считая, что она, по обыкновению, надумывает.
— Снежинка, ну мало ли из-за чего твоя мама продлила свой визит? — увещевал он. — Ей хорошо с Татьяной Алексеевной, они очень дружны, у нее впервые за долгое время нет никаких проблем, требующих ее присутствия дома. Танюшка уже самостоятельная, Ванюшка подрос, так что ты вполне справляешься сама. А твоя мама, в конце концов, заслужила отдых. Не будь эгоисткой, дай ей пожить для себя.
С точки зрения Снежаны, мама никак не могла хотеть «пожить для себя», потому что совершенно этого не умела. Не в силах справиться со снедающей ее тревогой, Снежана прижала тетушку, пытаясь выведать правду. Все-таки не зря она уже почти четыре года была женой следователя, — тетушка не выдержала напора и «раскололась на допросе». Вот только открывшаяся истина оказалась такой ошеломляющей, что Снежана никак не могла ее осознать.
Ее семидесятипятилетняя мама влюбилась! Практически сразу по приезду ей начал оказывать знаки внимания сосед Татьяны Алексеевны, владелец той самой частной клиники, в которой обследовали Ирину Григорьевну. К счастью, мама была совершенно здорова. Настолько, что вызвала чувства у семидесятивосьмилетнего вдовца, и эти чувства не остались безответными.
— И что тебя так взволновало? — спросил следователь Зимин, когда обескураженная Снежана поделилась с ним своим открытием. — Твоя мама вдовствует уже много лет. Она полная сил, красивая женщина. Что плохого, если она получит причитающийся ей кусочек счастья? Или ты думаешь, что после определенного возраста люди не могут влюбляться и испытывать сильные чувства? Уверяю тебя, это не так. Кому-то и наша с тобой любовь кажется странной, мы тоже не юнцы, а любим, живем, растим детей. Чем же твоя мать хуже?
— Нет, она ничем не хуже, — растерянно согласилась Снежана, — и, разумеется, я желаю ей счастья. Но все это так неожиданно. А вдруг она вообще выйдет замуж и останется там навсегда? Как мы тут будем жить?
— Самостоятельно. Мы будем жить самостоятельно, без надежды на то, что Ирина Григорьевна подхватит наших детей, накроет на стол и вымоет пол. Снежинка, пора взрослеть.
Снежана после этого разговора долго чувствовала себя эгоисткой, понимая, что муж, как всегда, прав. Она взрослая женщина, ей тридцать восемь лет, у нее есть муж, двое детей, работа и все необходимое для того, чтобы полностью отвечать за свою жизнь, не надеясь на мамину помощь. А любить дочь и внуков вполне можно на расстоянии, не жертвуя ради них собой и своими интересами.
На лето они переехали в свой дачный дом. Место, где он располагался, в народе называлось «обкомовские дачи». Добраться отсюда до города можно всего за пятнадцать-двадцать минут, и Зимин мог жить вместе с семьей, каждый день уезжая на работу утром и возвращаясь вечером, привозя с собой продукты по составленному Снежаной списку.
Разумеется, его дежурства никто не отменял, и в такие ночи Снежана оставалась на даче одна с детьми, но это ее не пугало. Поселок тихий, расположенный в стороне от дороги, надежно скрытый в еловом лесу. Здесь все друг друга знали, посторонних не наблюдалось, поэтому место было полностью безопасным.
Снежана дачу любила. Ее купил папа у какого-то партийного работника, когда государственные дачи перешли в частную собственность. Дом был старым, но крепким, построенным основательно. Переделывать и перестраивать его отец не стал: считал это место самодостаточным и не терпящим никакого новодела. Снежана была этому рада, потому что участок со старыми елями, соснами и березами, разбитым яблоневым садом, а также сам дом казались очень гармоничными. Оттого здесь и отдыхала душа.
В доме после покупки провели водяное отопление, работавшее от газового котла, так что жить здесь стало можно круглый год. Печь, разумеется, тоже имелась, и именно в ней Снежана сейчас и затеялась печь пироги, потому что ожидались гости. В честь Танюшкиного дня рождения.
Снежана выглянула в окно. Под кустом сирени, совсем недавно отцветшей, стояла широкая кровать под марлевым балдахином, от комаров. Сейчас он был отдернут, потому что комары налетали только к вечеру, когда садилось солнце, и Снежане были видны сладко спящие дети — трехлетняя Танюшка и девятимесячный Ванечка.
Привычно зашлось сердце от затопившей его нежности. Снежана не мыслила жизни без своих крошек и могла смотреть на них часами. Она тряхнула головой, прогоняя наваждение. Некогда рассиживаться, до того, как малыши проснутся, нужно успеть отмыть кухню от муки, сделать три салата и замариновать шашлык, который Зимин вечером пожарит для гостей на мангале.
Взгляд переместился на соседский дом, видимый через забор и дорогу, и Снежана легонько вздохнула. Когда-то Машковские дружили с соседом. Роман Юрьевич — отставной военный, вдовец и неплохой мужик — приглядывал за их домом в отсутствие хозяев, а также всегда приходил на помощь, если Машковским требовались мужские руки. Мог и дров наколоть, и замок поменять, и забарахливший газовый котел починить.
Однако сосед был причастен к криминальной истории, в которую оказались втянуты Машковские, да попутно еще и ограбил их под шумок. После этого Ирина Григорьевна, что называется, отказала ему от дома. Первое после ссоры лето прошло в довольно натянутой обстановке, потому что трудно жить рядом и
