Ритуал святого Валентина - Инна Юрьевна Бачинская
– Подождите! – вскрикнула Леся. – Это не он отрезал! Яна сама: ей в салоне сожгли, так она дома отхватила чуть не полголовы. Еще смеялась, что теперь будет супермодная. Говорила, что хочет как у меня, только пока не решилась. – Девушка погладила себя по коротко остриженной голове. – А мне нравится, никакой возни! Утром встала, и не надо заморачиваться. И сережки видны. У меня их десять пар, каждый день меняю. Сегодня тоже прикупила, из белой эмали с красными камушками, красивенные!
– Мы каждый день ее вспоминаем, – сказала Маша. – Все ходят, выспрашивают… Гришка запил с горя, каждый день на кладбище. Хочет ехать сюда к вам искать Васю Пивкова, говорит, надо разобраться, что там за хмырь с золотыми воротами. У нас про эти ворота уже все знают. Хоть и бывшая жена, а он все равно надеялся и любил Янку.
– Да, любовь… – неопределенно заметил Добродеев и вздохнул.
– Кто хочет пирожных? – спросил Монах. – Здесь тоже классные, между прочим, одно называется «Золотая рыбка». Рекомендую. И «Елочку», и «Перышко»… Мы попросим Женю показать все, что есть, и выберем. – Он махнул рукой, призывая официанта…
…В четыре девушки засобирались на вокзал.
– Вас кто-то встречает дома? – спросил Монах.
– Кирка, мой сосед, – сказала Маша. – Он пристает, хочет гулять, а я только смеюсь! Он меньше меня, особенно если на каблуках. Он хороший, но мелкий. Мы теперь вечером даже выходить боимся. Все боятся.
– Хороший! – фыркнула Леся. – Он ко мне тоже приставал. И к Тамарке Поздняковой. Имей в виду, подруга, ему все равно с кем крутить.
Они распрощались на улице, усадили девушек в такси, наказали не забывать, звонить и приезжать…
… – Славные девочки, – сказал Добродеев. – Вспомнил себя в юности…
– Неужели помнишь?
– А ты разве не помнишь?
– Надо подумать. Леся сказала, что волосы Яна обрезала сама, помнишь?
– Помню. И что? Какая разница?
– Разница есть, только пока непонятно какая. Убийца нарисовал знак, а волосы не тронул. Но заметил…
– Заметил?
– Заметил, Лео, так как у второй жертвы, Маргариты Бражник, волосы были обрезаны. Или ты думаешь, что она тоже сама? Он заметил, ему понравилась идея, и он тут же ее использовал. Это раз. И второе: Янина села к нему в машину по доброй воле.
– Маргарита ушла по доброй воле, Янина села по доброй воле… и что?
– А то, что он не знал ее раньше.
– По-моему, мы это уже обсуждали. Не знал, ведь это не Вася Пивков. И что?
– А с Маргаритой не ясно…
– Подожди, ты предполагаешь, что тот, кто случайно увез с вокзала Янину, потом так же случайно наткнулся на Маргариту?
– Повторяю, Лео, с Маргаритой не ясно.
– В каком смысле?
– Во всех. Не ясно, почему она ушла. Не ясно, как он на нее наткнулся…
– Может, она шла к нему!
– А Янина при чем? У нас есть свидетель, тетка Зина, которая видела, как Янина села в черную машину. Что произошло дальше, нам известно. Но мотива не вижу.
– А может, это не он! В смысле, не убийца!
– Это он, Лео. Она села к нему в машину, приказала везти себя на Кавказ и в итоге оказалась в парке. Нет люфта между событиями: приехала, села в машину, оказалась в парке. Разве что она отказалась платить, и он высадил ее на полпути, а там ее подхватил… убийца. – Он покачал головой: – Не вижу, Лео. Я бы поинтересовался черной машиной… Что он делал на автовокзале, интересно?
– Надо сказать майору, пусть займется. И с теткой Зиной поговорит.
– Только сразу не выкладывай, предложи встретиться, и пусть доложится первый. Подозреваю, что у нас на руках козыри. Хотя, с другой стороны… – Монах запнулся. – Может, они его уже вычислили. А вообще, интересно, что у них новенького. И своему шпиону позвони, а вдруг?..
– Инсайду!
– Инсайду тоже.
Глава 28
Любовники
Ты мне чужой и не чужой,
Родной и не родной,
Мой и не мой! Идя к тебе
Домой – я «в гости» не скажу,
И не скажу «домой»…
Марина Цветаева. Ты мне чужой…
Лиза уволилась из «Пасты-басты». Попрощалась с девочками. Они посидели на дорожку, выпили вина, поговорили. Все желали ей счастья, а ей казалось, они завидуют. У нее даже уши горели, она не верила, что уходит. Вот так запросто взяла и уволилась! Ей всегда было тяжело принимать решения – это от мамы. Мама всего боялась… просидела всю жизнь в своей бухгалтерии, никуда не ходила и замуж больше не вышла. И ей наказывала: береги, что есть, от добра добра не ищут.
Так захотел Виктор. Сказал, что ей там не место. Сердце пустилось в галоп – понимай, его жене там не место. Жене! Она намекнула девочкам, что собирается замуж. Свадьба будет скромная, домашняя – регистрация, ужин в «Английском клубе», наверное… Так она себе представляла. Только они вдвоем. Виктор в черном костюме, она в длинном белом платье… атлас или гипюр. Даже сбегала в салон, посмотрела, что у них есть. В витрине четыре манекена – невесты, две в белом, одна в голубом и еще одна в розовом. Сейчас необязательно в белом, но в белом все-таки лучше. Она почти выбрала белое: прозрачные плечи и гипюровая пышная юбка до пола. А потом они уедут… наверное, за границу. В Германию, где у Виктора квартира и бизнес. При мысли о свадьбе, переезде, жизни за границей голова у нее начинала кружиться…
Она вытянула руку, показала кольцо с бриллиантом и двумя бледно-голубыми сапфирами. Покрутила кистью, и бриллиант вспыхнул в свете люстры…
«Нежное, как ты, – сказал Виктор, протягивая ей коробочку. – Ты мое сокровище. А это ключ, приходи, когда захочешь». Лиза ожидала, что Виктор предложит переселиться к нему, но он промолчал. Потом заметил вскользь, что ему нужно побыть одному… пока. Она поняла – конечно! После того, что он пережил…
Она готовила его любимые блюда: котлеты, отбивные, борщ. Люблю мясо, я хищник, говорил он, смотри, загрызу! Кто научил тебя готовить, спрашивал. Современные женщины не умеют яйцо сварить. Она, дурочка, думала, что он ходит по ресторанам, а он, оказывается, любит борщ! Лизе хотелось спросить про его жену: как они жили, что с ней случилось… Она видела фотографии – заглянула украдкой в ее комнату, когда Виктора не было. Вот где
