Маленькие милости - Деннис Лихэйн
– Значит, вторую бутылку кинул ты, – говорит Бобби.
– Нет.
– Тогда первую, – заключает Винсент.
– Нет.
– Либо одно, либо другое.
– Нет.
– Да чтоб тебя!
Винсент швыряет черную пластиковую пепельницу Раму в голову. Промахивается, конечно, но посыл до парня доходит.
– Вторую бросил я, – говорит он.
– Вот, это уже кое-что, – говорит Бобби.
* * *
– Забудем про что? – еще раз спросил Джордж Данбар, стоя над лежащим ниггером.
– Про все, – ответил тот; голос у него дрожал, а тело тряслось от страха. – Забудем, что это было.
– Мы бы и рады, – сказал Джордж, – но вы, твари, всё лезете и лезете в наш район.
И тогда Джулз первой пнула лежащего.
(– Джулз Феннесси пнула его?
Рам кивает.
– Она была охренеть на взводе. Совсем башню сорвало. Ну то есть было видно, что ей жалко парня, но чем сильнее она его жалела, тем больше бесилась. Полный бред.)
Следующей ниггера пнула Бренда. Затем Джордж.
(– И наконец ты, – договаривает Винсент.
Рам молча смотрит на него какое-то время, но потом кивает.)
Когда Рам пнул лежащего на спине ниггера, то ощутил себя таким счастливым, каким был в последний раз, наверное, на свой девятый день рождения. Он тогда получил в подарок велик с тремя скоростями, который выклянчивал лет с семи. В момент удара перед глазами у Рама пробежал остаток его жизни в Южке, где каждый день похож на предыдущий. Допустим, он поднимется в супермаркете, его переведут с овощей на деликатесы, а дальше?.. С математикой у него нелады, управлять людьми он не может. Так что руководящие должности отпадают сразу. Значит, куковать ему в овощах, молочке или мясном отделе. Всю жизнь. Лет до шестидесяти пяти. И найдет он себе какую-нибудь стервозину, женится, настрогает пяток маленьких Рамчиков, а потом будет смотреть, как их лишают единственного светлого, что знал в жизни их отец, – по крайней мере, в детстве: того, как все дружили со всеми. У всех была общая кухня, традиции, музыка. Ничего не менялось. И никакой мудак не мог этого отобрать.
Оказывается, мог. И отбирал. А еще насаждал свои убеждения и образ жизни. Говорил, что перемены только сделают жизнь счастливее, богаче, ярче. Но все это вранье. Какое «ярче», когда вокруг сплошная хренова темень?.. И Рам пинал, пинал, пинал, пока не промахнулся и не шлепнулся на задницу сам, и тогда его «друзья» стали ржать над ним, а ниггер вдруг вскочил и побежал…
Прямо в прибывающий поезд.
* * *
– И поезд его сбил? – спрашивает Винсент, готовясь записать уточнение.
– Скорее это он попытался сбить поезд.
– Это как?
– Налетел на него и отскочил. Думал, наверное, что спрыгнет на пути и убежит от нас, не знаю. Только что поезда не было, и – бац – он уже тут. И ниггер прыгнул прямо на него. От удара его развернуло, он налетел на стену, – ну там, где висит схема метро, – отскочил и упал на платформу.
– А потом скатился на рельсы? – подсказывает Бобби.
– Ну да.
Бобби с Винсентом обмениваются кивками – мол, звучит совершенно правдоподобно.
– Знаешь, какое расстояние между краем платформы и вагоном метропоезда? – с улыбкой спрашивает Бобби.
Рам вжимает голову в плечи, уже догадываясь, к чему они клонят.
– Восемь дюймов. Так, если не ошибаюсь, прописано в стандарте. И кстати, мы сами проверили.
Рам замер и, похоже, даже дышать перестал.
Бобби жестом показывает Винсу, что пока записывать не нужно.
– А теперь, Рам, – говорит он, – судя по твоему лицу и тому, что ты сам пришел сюда якобы рассказать, как было дело, не думаю, что вешать нам лапшу на уши – хорошая идея. Ты недостаточно умен, чтобы городить ерунду убедительно, и если не расскажешь, как все было…
– Прямо сейчас, – вставляет Винс.
– …то мы отправим тебя на все четыре стороны, а заодно пустим слух, что ты отказался сотрудничать. Конечно, на Бродвее это кого-нибудь да впечатлит. Но что скажет Мэри Пэтриша Феннесси?
Челюсти Рама снова начинают ритмично перемалывать нижнюю губу.
– Как думаешь, с какого яичка она начнет? – спрашивает у Бобби Винсент.
– Зависит от того, правша она или левша.
Винсент обращается к Раму:
– Эй, парень, ты случайно не обратил внимание?
Рам молчит. Он смотрит в одну точку, будто впал в кататонию.
– Видимо, не обратил, – заключает Винсент.
– Если она правша, – рассуждает Бобби, – то логично предположить, что сподручнее ухватиться за мошонку слева, а потом чик – и готово.
Винсент морщится и скрещивает ноги.
– Если она левша, значит, начнет с правого яичка.
– А с членом как?
– Ты про то, открутит, как ириску, или срежет под корень, как гриб? Ну, тут не угадаешь.
– Хватит… – умоляюще шепчет Рам.
– А может, разделает, как банан?
Рам издает булькающий звук. Язык у него свисает изо рта, голова выдвинута вперед. Он снова булькает.
Но парня не тошнит. И слава богу. Мочи и говна вполне достаточно. Если в допросной будет вонять еще и блевотиной, то никакими сигаретами не выкуришь.
Вместо этого Рам ревет. Слезы льются из глаз, отчего он сразу кажется моложе лет на пять.
– Если она м-мне член отрежет, – всхлипывает он, – это ведь н-не значит, что я буду х-ходить без члена, я ж с-сдохну на хрен!..
– Зависит от того, успеешь ли ты в больницу, – уточняет Винсент.
– И найдешь ли, чем остановить кровь, – добавляет Бобби.
– Ну это и так понятно, – говорит Винсент.
– Уверен? Парню еще ни разу член не отрезали, едва ли он знает такие тонкости…
Рам снова издает булькающие звуки. Бобби с Винсентом ждут, пока он успокоится.
– Вы можете ей помешать? – Слезы продолжают катиться у парня из глаз.
– Можем задержать ее, – говорит Бобби. – Без проблем. Просто составь заявление, укажи, что она тебе угрожала… И мы ее поймаем.
– А что п-потом?
Бобби подталкивает парню упаковку бумажных платков.
– Потом будет суд.
– И ее посадят?
Бобби вопросительно смотрит на Винсента.
– Навряд ли, – говорит тот.
– Да какого хрена?! – ревет в голос пацан. – Она же избила меня и пообещала отрезать яйца. Вместе с членом!
– Ну если «она» – это миссис Феннесси, то у нее нет ни одного привода.
– Образцовый гражданин, – добавляет Винсент.
– Опора общества, – педалирует Бобби.
– Так что ее отпустят под мизерный залог.
– Если вообще назначат залог.
– Тоже верно. Обойдутся подпиской о невыезде.
– Что это значит? – Рыдания утихли, сменившись хлюпаньем.
– Если по-простому, то ее отпустят без залога.
– И даже в камеру не посадят.
– Но она же угрожала мне яйца отрезать!
