Черный дневник - Александр Барр
Аварийные огни мигают, и грузовичок сдает назад.
Вблизи этот ржавый, собранный из деталей разных машин пикап выглядит еще более несуразным, чем издалека.
– Помогите. Умоляю, – кричит Вика в водительское окно. – Мне нужна помощь. В больницу.
– Что случилось? Садись, скорее, конечно. Вызвать полицию?
Водитель, добродушный старичок с абсолютно седыми волосами, протягивает Вике телефон и суетливо заводит заглохший двигатель.
Грузовичок чихает, прокашливается и едет.
– Нет сети. – Девушка возвращает трубку.
– Что случилось? На тебя напали?
Вика мотает головой.
Она не знает, как объяснить, что с ней произошло. Не станет же она рассказывать незнакомцу о проклятиях, видениях и шаманах.
– Просто в больницу.
Старик кивает и больше не пристает. Молча рулит, лишь изредка посматривает на свою пассажирку.
Вика смотрит в боковое зеркало. На мелькающую дорожную разметку, на удаляющиеся тени деревьев.
Грузовик сворачивает, и отражение дорожной разметки сменяет подпрыгивающий гравий.
Вика помнит, как скулил ее пес, когда она собственными руками рвала его на части. Как пила кровь, горячую, у еще живого своего питомца.
Машина подскакивает на ямках.
Водитель посматривает на пассажирку и улыбается.
– Куда мы едем? – встрепенулась Вика.
Она задумалась и не сразу поняла, что грузовик куда-то свернул. Они удаляются от города.
Старик не отвечает.
– Куда вы меня везете?
– Не волнуйся, малышка. В больницу. Так короче дорога.
Вика дергает ручку двери.
Заперто.
– Остановите. Сейчас же. Выпустите меня.
Машина тут же сбавляет ход и останавливается.
Старик говорит, что замок в двери клинит.
– Не волнуйся только. Сейчас открою.
Он обходит вокруг кабины.
Вика замечает, что в свете фар старик выглядит хрупким. Вот-вот рассыпется от возраста. И чего это она всполошилась? Дедулька решил помочь, а она параноик.
Старик дергает за ручку.
– Подтолкни, деточка. Совсем заело. Ржавое корыто, ничего не работает. Старье. Совсем как я. – Он смеется и продолжает попытки открыть дверь.
Вика налегает плечом.
– Спасибо. Извините, – благодарит она. Ей неловко. Подумала о добром человеке невесть что. – Еще раз спасибо за все. Но дальше лучше я пешком.
– Ладно. Какие проблемы, – улыбается старик.
Что-то странное есть в его улыбке.
И как-то чересчур легко он согласился бросить девушку одну, ночью, посреди густого леса на безлюдной дороге.
– Город в той стороне? – спрашивает она и на всякий случай отходит подальше.
– Да. Пешком пару часов придется. Не меньше.
– Ничего, – говорит Вика и идет туда, куда указал старик.
Но она вернется назад. Пусть этот странный дедуля уедет. Она сразу же вернется на трассу.
Девушка слышит за спиной быстрые шаги. Она не успевает обернуться.
Острая боль заставляет упасть на колени.
Изо рта вылетает сдавленный хрип.
Старик перетаскивает тело девушки поближе к свету фар.
– Прости, моя хорошая. Так, – приговаривает он и отстегивает у себя с пояса нож. Его верный эвенкийский клинок шамана.
* * *
– Судьбой предначертано. Прости. Так надо. Никто не может противиться зову.
Старый наставник делает ровный надрез. Острый нож с легкостью, словно скальпель, вспарывает девушке живот.
Он долго шел по следу, ведомый духами. Преследовал жертву. Неминуемо настигал. Словно ищейка, словно агент, наемник темного мира.
– Духи предсказали, что я стану учителем великого. Поверь, мне самому не нравится то, что для этого приходится делать.
Он следит за временем. Долго возиться нельзя. Старик погружает руку под кожу Вике. В свете старых желтых фар кровь выглядит мультяшной, оранжевой, ненастоящей.
Пальцы нащупывают плод.
– Не нравится, но я должен. Придет новый, сильный, голубоглазый вождь. Шаманы не падут.
Старик тянет на себя, и громкий плач младенца разрезает ночную тишину.
Наставник заворачивает младенца в одеяло. Старик заполучил дитя. Он воспитает его как собственного сына. Научит тайному знанию общения с духами. Станет заботиться и любить малыша.
Наставник убирает плачущий сверток на заднее сиденье, в заранее подготовленную колыбель.
Грузовичок поскрипывает, рычит и уезжает.
Лес наполняется ночным гулом. Где-то вдалеке завывают волки.
«Вставай».
«Надо вставать», – шепчет голос черного шамана.
«Это я виноват. Опоздал».
«Поднимайся».
Вика лежит на лесной дороге. Земля пьет ее кровь. Шелест деревьев заглушает ее слабое дыхание. Ветер щекочет ее закрытые ресницы. Ночные птицы воруют ее жизнь.
«Вставай же. Еще не поздно».
Вика слышит голос врача:
– Все прошло хорошо. Вот ваш малыш. Мальчик.
– Дайте, дайте скорее подержать, – просит взволнованный голос Влада. – Какой хорошенький. Весь в меня.
Ребенок родился голубоглазым. На голове вьются реденькие волосинки. Он как две капли воды похож на мать, но Влад продолжает твердить, что младенец его копия.
Вика поднимается с кровати.
Светлая больничная палата. На тумбочке стоит букет, рядом на полу – пакет с продуктами. Солнечные лучи играют зайчиками на стене.
– Пойдем домой, – зовет Влад и выходит с ребенком за дверь.
Вика идет следом.
Влад улыбается, машет рукой, зовет за собой.
– Идем скорее. Лучше поспешить.
Вика послушно ускоряет шаг. Она по привычке гладит свой живот, но он какой-то странный. Липкий и мокрый, что ли.
Теплый мягкий ветерок треплет нарядный сарафан. Голова гудит. Девушка идет за отцом своего ребенка.
Идет на свет.
* * *
Шаман поводит посохом, и метель накрывает огонь. Клубы пара вперемешку с искрами вздымаются над головой и рисуют узоры. Узоры складываются в картинку. Теперь все собравшиеся могут увидеть, что показывают духи ученику.
В дымном размытом образе они видят странную женщину. Она шатается. Идет вдоль шоссе. На ней оборванная одежда.
Она истекает кровью. Идет по асфальту босиком, придерживает руками живот и с кем-то разговаривает.
Переходит дорогу.
Визг тормозов. Гудок. Звук удара.
Она лежит под колесами, взгляд застыл в одной точке, а из улыбающегося рта течет кровь.
Женщина лежит посреди скоростного шоссе.
Ученик шамана разворачивается. Он бросает в огонь остатки сухой травы. Он убирает бубен.
«Теперь ты тоже знаешь».
– Да, – отвечает мягкий голос.
Он больше не сопротивляется. Два голоса сливаются, становятся одним целым.
Шаман подходит к наставнику.
– Это была моя мать, – говорит рот ученика новым, обретенным голосом.
Наставник пристально следит. Сейчас его ученик свершит свою месть. Старик не боится. Он прожил достаточно лун, чтобы перестать трястись за жизнь.
– Трудно принять и уместить в себе горе, но темная часть есть часть тебя целостного.
– Что это значит?
Учитель не отвечает.
Он улыбается, смиренно поднимается на ноги и снимает с головы металлические рога. Старик склоняет голову, подставляет шею.
– Я готов.
– Женщина в видении. Моя мать. Что это значит? Ты ее… Ты…
– Это значит, что мне больше нечему тебя научить, великий Предвестник. – Он встает на колено. – Все ради тебя. Ради прихода повелителя.
Ученик без труда, всего одним движением своего посоха мог бы
