Фридрих Незнанский - Когда он проснется
Остальные вошли в переднюю следом за Михасем, только Лева задержался в сенях. На всякий случай он запер дверь, ведущую на улицу, и, прежде чем войти в комнату, натянул черную маску.
«Этим хохлам что? – думал он. – Завтра они свалят в свой Львив, ищи их, а мне свой фейс засвечивать неохота».
Упав рядом с Олей на диван, Михась осовелым взглядом обвел комнату, затем с ног до головы осмотрел пленницу. Оля с ужасом узнала в пьяном батьке того самого телевизионщика, который ни с того ни с сего предложил ей работу в «Телемагазине».
Посмотрев на Олю, батька наконец что-то смекнул, удовлетворительно хрюкнул и, притянув девушку к себе, пьяно чмокнул в плечо.
– Я думал, она в подполе замерзнет, – по-украински объяснил Богдан. – Мороз сегодня градусов двадцать пять. Она уже сама не своя была. И не ест ничего…
Михась мотнул головой, затем обернулся к Свете, которая благоразумно держалась пока в тени, поманил ее пальцем.
Света вышла на середину комнаты. Михась повернулся к Оле, стащил с нее шубу. Наручники, пристегнутые к ножке дивана, не позволили стащить один рукав. Михась рассвирепел, вскочил, поднял диван вместе с сидящей на нем Олей, снял с ножки кольцо наручников.
– Ну-ка надень!
Михась бросил шубу в лицо проститутке.
Света без внешних эмоций сняла с себя кожаную куртку и надела шубу. Посмотрела на себя в зеркало. Поправила волосы. Все невольно отвлеклись, наблюдая за ней. Света в шубе заметно похорошела, приобрела солидный вид. Она и сама это видела и с удовольствием вертелась перед зеркалом, поправляя волосы то так, то эдак, то расстегивала верхнюю пуговицу, то набрасывала на голову капюшон.
На некоторое время Оля оказалась свободной. В ее сторону никто не смотрел. Она потихоньку приподняла сломанную ручку подлокотника дивана, надела кольцо «браслета» на деревянный столбик и поставила ручку на место. Теперь со стороны казалось, что она надежно прикована к подлокотнику.
Конечно, если кто-то захочет проверить надежность, то сразу поймет… Но она надеялась, что о ней на некоторое время все забудут, и тогда… Пока у нее не было никакого конкретного плана, но на всякий случай лучше быть свободной…
– Гарно! – воскликнул Михась. – От яка дивчина! Кровь с молоком!
Встав с дивана, батька, пошатываясь, подошел к Свете, обнял ее за талию и увлек за собой к двери, ведущей в единственную свободную комнату.
– Пойдем, малышка!
Распахнув дверь, он кивнул Свете на широкую железную кровать с пирамидой подушек, покрытых кисейным покрывалом. Сам вернулся к столу, взял из пакета привезенную из Москвы бутылку водки и коробку апельсинового сока.
– Не спускайте с нее глаз, – кивком указал Михась на Олю, и дверь комнаты за ним закрылась.
Гера чувствовал себя разочарованным.
– Не поперхнись ядовитой слюной, – похлопав его по плечу, пошутил Богдан.
Гера промолчал.
– Какого черта я должен теперь не спать ночью? – возмутился Лева. – Ты ее выпустил, ты и карауль.
– А кто тебя заставляет? Спи себе.
– Хватит вам, давайте лучше поедим, – предложил Гера, устраивая шмон по привезенным батькой пакетам.
– Эй, хлопцы! – донесся до них из-за двери голос Михася. – Я ворота не закрыл! Сбегайте на двор, закройте.
– Черт, – буркнул Богдан. – Я не пойду. Я и так целый день надрываюсь.
Гера и Лева нехотя вышли из комнаты.
Богдан вынимал из сумок одну баночку за другой, внимательно читал надписи на этикетках, обнюхивал, разглядывал на свет содержимое разнокалиберных баночек с непривычными импортными продуктами: мидии в винном соусе, маринованные шампиньоны, плавленые сырки с ветчиной, икорное масло, круассаны…
– От бис, – тихо шептал он, с восхищением разглядывая гору продуктов на столе.
Повернулся к Оле:
– Исты будешь?
Оле показалось, что он ей заговорщицки подмигнул. Может, просто показалось?
Она кивнула: буду.
Вернулись со двора Лева и Гера. Последний принялся открывать консервы, нарезать хлеб.
– …И в машине окна закройте, снегу нанесет, – проорал Михась из комнаты очередное поручение. Богдан с Герой пошли его выполнять.
– Чаю можно? – попросила Оля.
Лева заглянул в электрический самовар, стоящий на столе, тяжело вздохнул, взял пустое ведро и пошел во двор за водой.
Оля осталась одна. Сердце ее учащенно забилось: что теперь?
Она обвела глазами комнату. Разумеется, никакого телефона здесь нет. Что же придумать?
Самое главное, она не знала, где она находится, но, поскольку все вокруг говорили по-украински, она решила, что похитители вывезли ее из России на Украину.
Мысли Оли завертелись вокруг девушки в зеленых лосинах, которую привез с собой главарь бандитов.
Кто она? Видно, что она попала сюда впервые и никого не знает. Она похожа на обыкновенную проститутку. Может быть, она поможет?..
На шкафу Оля заметила железную коробку из-под печенья. Ее бабушка хранила в такой жестянке нитки, иголки, старые значки, обрывки бус и огрызки карандашей. Оля быстро отцепила наручники от подлокотника дивана и дотянулась до коробки. Открыла ее – так и есть! Все вперемешку: шпульки, пуговки, лоскутки, катушки разноцветных ниток. Она порылась и выкопала лежащий на донышке обломок химического карандаша. Быстро закрыла коробку, поставила ее на место, а карандаш спрятала в кармане пиджака.
На зеркале, заткнутая за край рамы, висела поздравительная новогодняя открытка. Оля схватила и ее, сунула в карман и, вернувшись на диван, быстро продела кольцо наручников в деревянный столбик подлокотника.
В дом вернулись Гера и Богдан, на ними – Лева с ведром воды. Поставили самовар, уселись за стол.
– Тебе сколько лет? – обратился к Оле украинец с льняным чубом.
– А тебе-то какое дело? – перебил его гигант с фонарем под глазом. – И вообще, не пора ли ее обратно проводить? Уже согрелась.
– Да ладно тебе! Пусть сначала поест, – вступился за пленницу Богдан.
Оля робко кивнула.
– Да, пожалуйста, – тихим голосом попросила она, – можно мне сначала пообедать?
Она обвела троих бандитов умоляющим взглядом.
– Жри, черт с тобой, – пожал плечами толстяк. – Что мне, жалко? Чего я должен за всех горбатиться? – добавил он, с обидой посмотрев на приятелей. – Ваше дело, а я переживаю… Мне-то что!
Богдан ловко соорудил Оле могучий бутерброд, второй бандит в черной маске подал ей кружку чая.
Глядя на эту идиллию, толстяк с разукрашенным лицом только хмыкал и пожимал плечами.
Оля не столько ела, сколько обдумывала создавшееся положение.
Самый опасный из украинской банды – толстяк с синяками, который пытался ее изнасиловать. Она боялась его больше всех. Тот симпатичный блондин, который подошел к ней на остановке, а потом затащил в машину, судя по всему, настроен довольно дружелюбно. Остальные… с виду нормальные, но поди знай, что у них на уме? Главарь тот, что приехал на машине с девушкой. Только от этого, который почему-то ходит в черной маске, неизвестно что ждать.
Правда, не видно блондина, который следил за ней возле дома.
– Что со мной будет? – спросила она, глядя Богдану в глаза.
Он решил ответить ей по-украински, чтобы поддержать политическую корректность операции. Он долго и с воодушевлением разъяснял девушке суть программы их партии, идейную значимость их борьбы и то, что с ней поступят в соответствии с правилами международного политического терроризма: никакого насилия, только выдвижение политических требований…
– Разумеешь? – время от времени переспрашивал он.
Оля понимала беглую украинскую речь через пень колоду, но послушно кивала.
– Короче, Че Гевара, – насмешливо протянул по-русски человек в маске.
Демонстрируя свое равнодушие к «болтологии» свядомых украинцев, он включил телевизор, придвинул поближе к нему кресло и, таким образом, оказался ко всем спиной.
Натрескавшись вволю, толстяк с детскими щеками сладко потянулся, сказал что-то по-украински и вышел в сени. Оля услышала, как заскрипели под его тяжестью ступеньки винтовой лестницы, ведущей в мансарду.
Гера решил отправиться на боковую.
Богдан остался с пленницей. Он еще некоторое время пытался объяснять ей идеологическую подоплеку ее похищения, но Оля никаких вопросов не задавала, и запас энтузиазма у Богдана скоро иссяк. К тому же он почувствовал необходимость сбегать на улицу.
Как только Оля осталась в передней одна, она вытащила из кармана карандаш, оторвала от открытки маленький кусочек и написала записку:
«Пожалуйста, позвони по этим телефонам в Москву (она записала код Москвы и свой домашний номер телефона, а также номер мобильного матери), в любое время, попроси Валерия Николаевича или Елену Александровну. Скажи, что Олю похитили. Мои родители тебе хорошо заплатят. Умоляю тебя, помоги мне отсюда выбраться. Никто не узнает, что это ты мне помогла».
