Наталья Андреева - Черная кошка в темной комнате
— Ну что, господа, граждане и товарищи? Просто выпьем. За день, который подходит к концу, и за тот, который скоро начнется. Я верю, что для нас он будет удачным. Не вечно же длиться черной полосе!
Выпили по полбокала. Валентина заметила, что Сила едва пригубил вино, а потом вяло ковырял вилкой в тарелке. Что с ним такое? Переживает? Говорил в основном Алексей, они с Силой молчали.
— Валентина Павловна, а в каком месяце родился ваш жених? — услышала вдруг Валентина.
Невольно она вздрогнула. Самое время вспомнить об Антоне! И наморщила лоб.
— В октябре, кажется. Мы собирались вместе отпраздновать его тридцатипятилетие.
— Значит, по гороскопу он…
— Скорпион, — буркнул Мамонов.
— Сила Игнатьевич силен в астрологии. Подхватил эстафету у жены и теперь исправно посещает астролога.
— Это не повод для шуток, — Валентина нахмурилась. — Эльза умерла.
— Извините.
Вечер не удался. Алексей это понял и вскоре начал прощаться. На лестничную клетку они с Мамоновым вышли вместе. Силы не было долго, Валентина уже начала волноваться. Она успела собрать посуду со стола и даже помыть ее. Наконец Мамонов вернулся. Вид у него был хмурый.
— Что случилось? — спросила она.
— Копают под меня. Он думает, я специально изображал сумасшедшего. Чтобы убить ее и не сесть. Ты-то мне веришь?
Вот тут Валентине показалось, что между ними пробежала искра. Сила смотрел на нее так, словно чего-то ждал. Она кивнула: верю. Потом пожаловалась:
— Мое положение не лучше. Он сказал, что в деле о твоих галлюцинациях ему не хватало какой-то черной кошки. А именно трупа Антона.
— Антон — это твой жених?
— Да.
— Сочувствую. Где мне лечь?
— Минутку.
Она засуетилась. Стала вытаскивать из-за шкафа раскладушку, сломала ноготь.
— Дай, — сказал Сила и отобрал у нее раскладушку. Сам разложил, усмехнулся: — Вот где пригодилось высшее техническое! Молодец, Мамонов! Справился! Пять баллов!
— Кухня маленькая, — предупредила она. — Даже высшее техническое не поможет тебе втиснуть туда это… устройство.
— Ну так я здесь лягу, в комнате. Не бойся, не трону. — Он все так же странно усмехнулся.
— С чего ты взял, что я боюсь?
— А когда вы, женщины, не боитесь? Стели постель и сама ложись. Я приду через двадцать минут.
И он ушел. Хлопнула дверь ванной комнаты. Валентина растерялась. Двадцать минут. А ей еще надо снять макияж, расчесать волосы. Она забегала, засуетилась. На часы не смотрела. Услышала, как он вышел из ванной и теперь ходит по кухне. Взяла пижаму и отправилась принимать душ. Едва легла, вернулся Сила. Спросил:
— Спишь?
— Да.
— И я ложусь.
Заскрипела раскладушка. Минут пять они лежали молча и старались дышать ровно. Валентина боялась пошевелиться, ей было неловко, да и шея затекла. А заснуть не получалось. Молчание нарушил Сила. Сказал так, словно был уверен на сто процентов — она не спит:
— Я никогда не думал, что это может случиться со мной. Следствие, тяжбы — это да. К этому надо быть готовым, когда затеваешь собственный бизнес. — Она вздрогнула. — Но чтобы труп? В собственном доме? Чтобы так подставили… Это же уголовщина! Словно кино смотрю. Но в главной-то роли я!
— То же самое, — Валентина приподнялась на локте. — Никогда не думала, что это может случиться со мной. Я вообще детективов не смотрю. Драки, погони, поножовщина, — все это не для меня. Я всего-то хотела ему помочь. Ведь он сказал: «Помоги». У него в груди торчал нож… — она передернулась.
Сила тоже приподнялся и тихо спросил:
— Страшно?
— Еще бы! То есть сначала я не поняла. Испугалась потом. Когда «скорая» приехала и врач сказала, что он умер. Спокойно так сказала. Он лежал на земле, и до него уже никому не было дела. Вот тогда мне стало страшно.
— А больше всего раздражает собственное бессилие, — сказал он. — Невозможность доказать свою правоту. Да наплевать всем на твои чувства! Они делают свою работу. У них, понимаешь, факты. Что толку орать: «Я не убивал!»
— Да. Без толку.
— Не верят. Но ведь как все подстроено!
— Подстроено?
Она вздрогнула. Да, похоже на то. Ее специально вызвали, чтобы… Но кто? И почему именно она?
— Либо психиатрическая лечебница, либо тюрьма. Ничего себе выбор!
— А что говорит твой адвокат?
— У них задача одна: скостить срок. Они изначально не верят в невиновность клиента. Я ему говорю: не убивал! А он мне: факты.
— То же самое.
У них теперь была общая тема для разговора: адвокаты и способы защиты. Собственная невиновность, которую практически невозможно доказать. Это захватило их обоих настолько, что разговор продолжался больше часа. До хрипоты они обсуждали слабые места системы правосудия. И в подробностях рассказывали друг другу о том, что с ними случилось. Порою один даже не слышал, что говорит другой, захлебываясь эмоциями. Но это им не мешало, они все говорили и говорили. Она объясняла, что всего лишь хотела помочь Антону, и потому вытащила из его груди нож. А он говорил, что был введен в заблуждение психотерапевтом. Потому и поднял с пола пистолет.
Валентина уснула первой. От усталости. На полуслове ее веки сомкнулись. Сила еще какое-то время говорил, уже сам с собой, но потом тоже уснул.
ТЕМНАЯ КОМНАТА 8
Проснувшись, Сила Игнатьевич какое-то время не мог понять, где находится. Комната была незнакома, мебель в ней старая, рассохшаяся, ковер на стене потертый, а сам он отчего-то лежал на раскладушке. Ему было холодно и неудобно: одеяло сползло на пол. Мамонов подумал: должно быть, я в больнице. Похоже на то. Но почему раскладушка? Потом он сообразил: рядом, в двух метрах, на диване лежит женщина. Женщина? Он вздрогнул. И поспешно подняв с пола одеяло, закутался. Неудобно в трусах. Подумал: «Надо бы выгулять Дружка».
Дружка? Сила Игнатьевич вспомнил все. Дружок сейчас на даче, вместе с Тлюстенхаблями. А на кровати лежит Валентина. Он провел ночь у Валентины Сысоевой. Сила Игнатьевич прислушался: она дышала ровно. Спала. Потом потянулся и взял часы. Половина седьмого. Он привык просыпаться рано, за долгие годы выработался условный рефлекс. Встать — умыться — выгулять собаку. Вернувшись с прогулки, согреться чашкой крепкого огненного кофе — и на работу. Но сегодня спешить было некуда. Собака на даче, на работу не хочется. Там, в новехоньком торговом центре, теперь хозяйничает Киселев. Повернулся — раскладушка заскрипела. Тогда Сила Игнатьевич осторожно поднялся, сунул ноги в тапки, взял свою одежду и пошел на кухню. Тапки были мужские, и Мамонов поморщился: должно быть, ее жениха. Того, которого зарезали.
На кухне он нашел банку растворимого кофе и включил чайник. Пил кофе, посматривая на часы. Будить ее не хотелось, уйти по-английски тоже. Да и вообще не хотелось отсюда уходить. Размеры квартиры и старая мебель значения не имели. Хорошая женщина. Сегодня ночью они друг друга поняли. Мамонов вдруг улыбнулся. Вот до чего дошло! Он сошелся с хорошенькой женщиной на почве криминала! И до полуночи проговорил с ней о трупах вместо того, чтобы…
— Ты уже встал?
На пороге, кутаясь в махровый халат, стояла Валентина. Темные волосы растрепались; они были такие густые и пышные, что за локонами почти не угадывалось ее лицо, казавшееся таким маленьким. Он отчего-то заволновался. Хриплым голосом сказал:
— Я привык вставать рано.
— Я тоже. Сейчас приготовлю завтрак.
Она ушла в комнату. Мамонов вскочил, нервно прошелся по крохотной кухне, натыкаясь на углы. Включил чайник, сделал себе еще кофе. Она вернулась уже причесанная и одетая в джинсы и клетчатую мужскую рубашку. Он невольно косился на пышную грудь, где расходились пуговки. Его Вава была высокой и худощавой. Ее бюстгальтеры и трусики он называл кукольными и относился к ним соответственно. Несерьезно.
Все, что он видел здесь, в этой квартире, было для него новым. Крохотная кухня, небольшая комната, старая мебель, посуда и… женщина. Тоже новая, незнакомая. Силе Игнатьевичу надо было ко всему этому привыкнуть. Он не выдержал и ушел в комнату. Постельное белье с раскладушки она аккуратно свернула и перенесла на диван, но саму ее еще не сложила. Мамонов вспомнил о сломанном ногте и занялся сборкой «агрегата».
— Завтрак готов, — услышал он.
— Ну, чем сегодня займемся? — преувеличенно бодро спросил, поглощая пышный омлет.
— Тебе разве не в офис?
— Там Киса. Киселев то есть.
— Кто? — удивилась она.
— Сотрудники его так зовут. — Мамонов усмехнулся, вспомнив, что у Женьки с Валентиной роман.
Она улыбнулась.
— Надо же! Киса! Управляющий, и вдруг— Киса! Смешно. Что-то не звонит твой Киса. Управляющий.
— Я его работой загрузил. Ты уж извини. А я сегодня туда не поеду.
— Я тоже не собираюсь сегодня на работу. Не до того. Мне неудобно напоминать, но…
