Лора Роулэнд - Невероятные приключения Шарлотты Бронте

Я понимала, как упрощенно-глупо это звучит, но в голове у меня бродило что-то именно в этом роде.

— Было бы неплохо, — сказала я.

— Неужели вы так наивны? — Слейд посмотрел на меня с жалостью.

— Да, я наивна, — огрызнулась я. — В конце концов, определенная наивность необходима, чтобы поверить, что ты можешь написать роман, который люди станут покупать. И еще большая наивность требуется, чтобы поверить, что кто-то может составить заговор против Британской империи. То, что я сумела и то, и другое, свидетельствует: Бог вознаграждает за наивность.

Слейд застонал:

— Нет, вы поглядите: она призывает Бога себе в сообщники!

— Почему бы и нет? Я — дочь священника.

На землю опустилась ночь, взошла луна. Работный дом выглядел теперь еще более зловеще, чем прежде. Но, собрав все свое мужество, я двинулась по тропе в обход здания.

Слейд пошел за мной.

— Что вы собираетесь делать?

— Хочу осмотреться.

— Лучше бы вы застрелили меня и избавили от необходимости защищать вас от вас самой!

Теперь окна дома были темными, поскольку солнце в них больше не отражалось.

— Найал Кавана здесь? — спросила я.

— Нет, — ответил Слейд. — Я наблюдаю за этим местом уже два дня. Он уехал. Похоже, никто в городе не знает куда. Вот почему я и решился вторгнуться — чтобы посмотреть, не оставил ли он каких-нибудь зацепок и нет ли там свидетельств его изобретения.

Я думала, он будет заставлять меня уйти, но он не стал этого делать; быть может, ему так же, как и мне, была невыносима мысль о нашем расставании. Казалось, мы оба негласно приняли решение оставить тему наших взаимоотношений и притвориться, будто никаких признаний Слейд не делал. Мы чувствовали себя друг с другом вроде бы непринужденно, однако тот разговор отложился в душе, словно толстый слой льда на поверхности бурлящего океана.

— Как вы узнали о секретной лаборатории Найала Кавана? — спросила я.

— Поехал в его дом в Уйатчепеле. Расспрашивая людей, наткнулся на мужчину, который раньше работал у Кавана слугой. Он сказал мне, что его бывший хозяин переехал. — Слейд внезапно замолчал и спросил подозрительно: — А вы как о ней узнали?

Я уклонилась от ответа, сохранив его в качестве козырной карты, которая могла понадобиться позже. Тропинка отклонилась от главного здания.

— А что находится в том строении, вон там, впереди? — спросила я.

По мере приближения к нему все отчетливей становился запах разложения. Слейд поспешно обогнал меня и отрезал от дома.

— Туда вам входить не стоит.

— Почему? — Я обошла его сбоку. Строение представляло собой сарай. Когда-то здесь содержали животных, которых насельники работного дома выращивали себе для еды. Деревянная дверь была открыта; висячий замок болтался на отломанной скобе. Я вошла внутрь прежде, чем Слейд успел остановить меня. Здесь стояла такая мерзкая вонь, что пришлось прикрыть нос рукой. В загоне справа лежали мертвые овцы. На разлагающихся тушках роились мухи и трупные черви. На противоположной стороне стояли клетки, заваленные крохотными трупиками с взлохмаченной шерстью, загнутыми когтями и длинными хвостами — крысы.

Меня чуть не вырвало. Закрыв рот ладонями, я выскочила из сарая и, судорожно глотая свежий воздух, сказала:

— Что Найал Кавана делал с этими животными?

— Понятия не имею.

— Он их убивал?

— На тушках есть участки, где выбрита шерсть. В этих местах я заметил надрезы, но они недостаточно глубокие, чтобы убить животное. Может, они умерли от голода после того, как Кавана уехал?

Мой желудок выворачивало наизнанку, я все еще боялась, что меня вырвет, поэтому пошла по дорожке прочь от сарая, предположив:

— Возможно, ответ находится в доме.

Мы остановились под окном, которое разбил Слейд. Сторожа нигде не было: видимо, он пришел в себя и убежал.

— Вы туда не войдете, — сказал Слейд.

— Нет, войду.

— Вы должны уйти отсюда, пока сторож не вернулся с подмогой. Так что, если придется тащить вас силой, я это сделаю. — Слейд шагнул ко мне.

Я остановилась, но решения своего не изменила. Мой взгляд говорил: «Только попробуйте!» Атмосфера между нами накалилась. Ах, если бы Слейд тогда ко мне прикоснулся! Но он этого не сделал — счел, что любой физический контакт с ним будет мне отвратителен. Его губы изогнулись в немом отчаянии.

— Вы хотели знать, как я нашла эту лабораторию. — Голос у меня дрожал, сердце бешено колотилось. — Я поговорила с одним своим другом, который был знаком с доктором Кавана, и он сообщил мне о доме в Уайтчепеле. Я отправилась туда. Хозяин позволил мне покопаться в вещах, оставшихся от Кавана. Среди них я нашла тетрадь и кое-какие бумаги, в которых было указано место расположения этой лаборатории.

Слейд уставился на меня в изумлении и явно встревожился еще больше.

— Что еще вы там нашли?

— Я расскажу, если вы позволите мне войти в дом вместе с вами.

— Это шантаж, — запротестовал Слейд.

— Пусть так.

— Вам, дочери священника, должно быть стыдно, — с неприязнью сказал Слейд. — Ладно. Вы победили. Говорите.

— Только после того, как мы осмотрим дом.

— Я могу мериться силами с русским царем и его главным шпионом, но избави меня Бог от коварных женщин!

Обхватив дерево, стоявшее напротив окна, я начала было карабкаться, но Слейд сказал:

— Стойте, я вам помогу. — Он сплел руки и подставил их мне. — Но после того, как мы осмотрим дом, вы отправитесь домой.

— Посмотрим, — ответила я и наступила на его сплетенные руки. Он поднял меня и протолкнул в окно.

Глава тридцатая

Я очутилась в каком-то темном пространстве. Пока я стряхивала с себя пыль, Слейд тоже влез в окно, достал из кармана спички и зажег одну. Высветилась пустая комната с облупившейся штукатуркой на стенах и каменным очагом. Мы прошли через другие комнаты, пребывавшие в таком же запустении, пока не добрались до кухни. Слейд зажег очередную спичку, и мы стали озираться в изумлении.

Кухня была оборудована как ни одна другая, какие мне доводилось видеть. Вдоль всех стен тянулись встроенные в них столешницы, сделанные из черных каменных плит. Под ними располагались металлические шкафы и полки, над ними — целая сеть медных трубок. На поверхности черных столов стояли стеклянные сосуды — такие же, какие я видела в уайтчепелском подвале. Слейд повозился с лампами, прикрепленными к стенам, послышалось шипение, и запахло газом.

— Да будет свет! — провозгласил он и зажег лампы. — Удивительно, что в таком старом доме есть газ. Должно быть, его провели сюда недавно.

Мы начали осматривать кухню-лабораторию. В шкафах обнаружились резиновые перчатки, матерчатые маски и шапочки, стальные ножи, какие-то неизвестные нам приспособления и стеклянная лабораторная посуда, а также увеличительные стекла, шприцы наподобие тех, которыми пользовался врач в Бедламе, круглые плоские мисочки с крышками и длинные конусообразные сосуды, соединенные с резиновыми грушами. На полках стояли банки с какими-то порошкообразными субстанциями, пронумерованные на ярлычках. Медные трубки заканчивались кранами. Когда Слейд стал поворачивать рычажки, из некоторых потекла вода, которая сливалась в раковину, из других пошел газ, подведенный к горелкам, похожим на металлические свечи. На подставках над горелками стояли стеклянные колбы. Были здесь и весы, и ванны со встроенными термометрами, и пустой ледник, и странный стеклянный ящик. Он был герметично закрыт крышкой с резиновым уплотнителем и имел два отверстия, в которые были вставлены резиновые перчатки. Рядом находилось небольшое устройство, состоявшее из двух медных тарелочек, склепанных вместе, со стеклянным окошком посередине; зажимом к этому устройству крепился длинный нарезной болт с металлической крестовиной и разнообразными крошечными винтиками.

— Это микроскоп, — пояснил Слейд.

Я осмотрела печь — чудовище из кованого железа с восемью газовыми конфорками. На ней стояла огромная кастрюля. Я подняла крышку. Мерзкий смрад от гниющей массы мяса и костей вырвался наружу. Я поспешно опустила крышку обратно. Обследуя кладовку, мы зажимали носы, чтобы не вдыхать запах испорченных продуктов. Настенные стеллажи здесь были забиты такой же лабораторной посудой, какую мы нашли в шкафах. На донышках скопился коричневый заплесневелый осадок. Под стеклянными колпаками стояли такие же склянки плюс огарки свечей. Отдельные полки были заставлены штативами со стеклянными трубками, заткнутыми пробками и наполненными мутной жидкостью. Некоторые пробки вылетели, и жидкость забрызгала стены. На полу стояло несколько жаровен, словно Кавана поддерживал в кладовке не холод, а тепло.

— Если это еда, то у доктора Кавана очень странная диета, — заметила я.