Морис Дантек - Красная сирена
– Ну? – спросил Вондт.
– Пока мало, – ответил Сорван. – Он дать нам запас и название барра у грраницы, в Вила-Реал. Но это недостаточно, да, и он скажет нам все, а, Гррек?
Он обращался к дилеру, как к расшалившемуся ребенку, которого следует немножко пожурить. Вондт ненадолго задумался:
– Спросите его про «Манту».
– Что? – переспросил болгарин. – Манта?
– Да. Это название судна. Может, Тревис замешан… узнайте все, что ему известно.
Нож уже раскалился, и Димитриеску потрясал им, как крестом. Вондт не стал задерживаться. Он вышел из кухни и поднялся на второй этаж. Впрочем, дикие вопли доставали его и здесь.
Он снова включил компьютер и открыл досье «Манта». Что-то важное должно было находиться в этой чертовой папке. Он обреченно вздохнул и посмотрел на часы. Пятнадцать минут, самое большее – двадцать.
Он терпеливо просматривал информацию и наконец нашел то, что искал.
Да, это оно. Рисунок в виде символа военно-морских сил. Кэп. От «капитан». А Тревис был лейтенантом во флоте ее величества.
Он лихорадочно нажимал на клавиши.
– Матерь Божья, – пробормотал он сквозь зубы, выйдя на новый уровень и узнав логотип Word 4, в котором кое-как разбирался. Он щелкнул по иконке и увидел список писем. Их переписка.
В первом письме речь шла о технических деталях, непонятных для дилетанта, приводились цифры, размеры, данные анализа ветров и течений… Он не узнал ничего нового.
Во втором письме упоминался предстоящий отпуск, но и здесь не было ничего, что могло бы прояснить тайну. Речь шла о слишком большом сопротивлении киля – автор письма накатал по этому поводу целую диссертацию. С математическими формулами, всякими морскими словечками. Вондт был уверен, что это написал Тревис, «Кэп», но что с того? А время поджимало. Он открыл другое письмо и наткнулся на фразу, наводившую на мысль о том, что Кэп планировал что-то вроде добровольного исчезновения… письмо было написано несколько месяцев назад. Другой корреспонденции.
«Да, – с внезапным воодушевлением подумал Вондт. – Точно. Грек не врал, говоря, что ничего не знает».
Черт возьми. Тревис просто исчез. То, что предчувствовала Ева Кристенсен, узнав о продаже дома, оказалось правдой. («Тревис не любит шутить, – сказала она ему. – Конечно, он нашел место, где спрятаться, прежде чем похитить мою дочь. Вам придется потрудиться, господин Вондт, – уточнила она, – мой бывший муж – вовсе не дилетант. Именно поэтому я вас и выбрала. И так много плачу вам…»)
Он встал и выключил машину. Проверил, все ли в кабинете осталось на своих местах, и пошел к лестнице. Не было никакого смысла и дальше терзать Грека, чьи стоны звучали теперь совсем глухо. Благодаря «Манте» теперь можно было выследить Тревиса. Регистрационный номер. Ангар. Общество. Может, они даже успели несколько раз выйти в море на этом чертовом судне и кто-нибудь где-нибудь видел его у причала.
Войдя в кухню, он понял, что больше тут делать нечего. Команда Сорвана хорошо потрудилась – Грек был едва жив. Смерть стала бы для него благословением Божьим, и Вондт распорядился, не чувствуя угрызений совести.
– Итак? – спросил он у Сорвана, быстро отведя взгляд от жуткой окровавленной раны на лобке.
– Ну, он орал «Тревис», «Кэп»… Потом повторял «Манта», «Манта»… А еще, по-моему, звал свою мать.
Вондт поморщился. От Грека жутко воняло – кишки не выдержали.
– Ладно, думаю, больше мы ничего не узнаем. Кладите дурь в тачку и гасим свет.
Сорван понял намек.
Вондт быстро вышел и направился на задний двор к машине, сел и сразу включил радио.
После того как весь этот эпизод прокрутился у него в мозгу, словно фильм (чересчур откровенный, на его вкус), он почувствовал, что медленно приходит в себя. Ветровое стекло напоминало экран кинотеатра на колесах, на котором показывали пляж, океан, звездное небо и отблески луны. Он не мог поступить иначе – следовало выполнить контракт, отработать двадцать тысяч немецких марок, только и всего. Ничего личного. Греку не повезло – он оказался не в том месте не в то время…
Вондт надеялся, что Сорван все сделал быстро и достаточно чисто. Если болгарин поручил «погасить свет» Димитриеску, пыточных дел мастер из Бухареста наверняка проявит изобретательность.
Он глубоко затянулся душистым табаком.
Ладно, завтра утром он поедет в Вила-Реал-ди-Санту-Антонью, зайдет в этот бар «В порту».
Там наведет справки о судне «Манта» и поищет некоего Тревиса по прозвищу Кэп. Сорван и его бандиты останутся под замком в Мончике, к северу от этого пляжа.
Луна отражалась в волнах, пена отливала хрустальным блеском. По радио звучала музыка в стиле кантри, тихо, под сурдинку.
В открытое окно вливался звук прибоя, постепенно заполняя собой весь мир.
Около четверти первого ночи он был на Пласа-ду-Жиралду, в центре Эворы. Он правильно выбрал маршрут. Эвора оказалась дивным маленьким городком в Алентежу с двадцатитысячным населением. На въезде и выезде, у городских ворот, сохранились руины городской стены эпохи римского владычества.
Витали велел ему запомнить названия пяти улиц – все находились недалеко от собора.
Каждому адресу соответствовал свой день, начиная с парадорской ночи в Испании. В точности следуя указаниям, он припарковал машину возле церкви, перед строгим фасадом розового гранита, взглянул последний раз на план города и направился к улице Мурариа.
Перед домом №18 стоял маленький синий «фиат». Как было условлено, он сразу открыл багажник, достал ключи из-под лежавшего на дне куска линолеума, не теряя времени, вынул письмо из бардачка, запер машину, кинул ключи обратно в багажник и бегом вернулся к своему автомобилю, где его ждала Алиса.
Он вскрыл письмо, пробежал его глазами и сразу же выехал на дорогу, ведущую на юг.
Из города в этом направлении вели две дороги – №254 и №18, соединявшиеся через сорок километров, недалеко от Бежа.
Явка Витали находилась в десяти километрах к югу от Эворы, если ехать по 254-й к Виана-ду-Алентежу.
Там, на опушке леса, тянувшегося вдоль прямой и пыльной дороги, стояла старая заброшенная будка электрического трансформатора. Он остановился и потушил фары.
Выйдя из машины, обошел маленькое строение, нашел старую железную дверь с пятнами ржавчины: на проржавевшей табличке был нарисован череп с молниями – знак опасности высокого напряжения. Он усмотрел в этом намек Витали на эмблему колонны «Колокол свободы», – значит, речь шла именно об этой табличке. Потянул на себя дверь – она открылась с громким скрипом, – вошел в темное пыльное помещение. Зажег фонарик, посветил вокруг. Из будки вынесли все оборудование, только на полу валялись какие-то обломки, со стен свисали металлические конструкции. Витали указал в письме, что в трех метрах над полом, в верхнем северо-восточном углу, должен был находиться воздухопровод, до которого можно было легко дотянуться, встав на кучу мусора у стены.
Воздухопровод защищала алюминиевая решетка, покрытая жирным черным налетом. Он дернул. Решетка поддалась довольно легко.
Он направил луч фонаря в темную трубу, по стенкам заплясали черно-фиолетовые отблески.
Пластик. Пакет для мусора, обмотанный скотчем. Длинный предмет. Он сунул руку в трубу и осторожно вынул сверток. Не слишком тяжелый. Это не «АР-18». Он прижал добычу локтем, поставил решетку на место, настолько аккуратно, насколько смог сделать это, удерживая равновесие на металлической трубе. Потом спрыгнул на землю.
Достав швейцарский нож, он срезал клейкую ленту и вспорол упаковку. Показался черный, густо смазанный ствол.
Он отбросил мешок. Пистолет-пулемет «Штейер-АУГ». Четыре обоймы по сорок патронов в каждой, примотанные скотчем к мощному, отливающему муаром стволу, создавали силуэт диковинного металлического зверя. Слегка изогнутые магазины.
Ага, вот это хорошо: оружие было снабжено видоискателем с системой ночного видения.
Отлично. С такой пушкой вряд ли можно рассчитывать на прицельную стрельбу с расстояния более ста метров, но фотооптика давала определенные преимущества в темноте. «Не забыть бы», – сказал он себе.
К магазинам была приклеена скотчем маленькая картонка.
Он снова зажег фонарик, чтобы прочесть записку.
Привет, Фокс.
За то время, которое у меня было, ничего лучше я найти не смог.
Чтобы показать, что вы здесь были, возьмите ржавую трубу в углу справа от двери, вынесите ее на улицу и положите на землю вдоль стены, параллельно дороге.
Не забудьте сжечь записки (у меня не было под рукой бумаги, саморазрушающейся в течение тридцати секунд).
Будьте крайне осторожны.
Витали.
«Ничего лучше не нашел… Тоже мне, скромник!» – подумал Хьюго, сдерживая улыбку.
Он сунул оружие и магазины в мешок, вышел из будки и положил трубу вдоль стены.
