Антон Леонтьев - Золотая клетка для синей птицы
– И что ты намерена делать, когда найдешь сына Стаховского? – задала вопрос Светлана.
Кристина сказала:
– Я не буду опротестовывать завещание, хотя мой отец подталкивает меня именно к этому шагу. Пусть все будет так, как хотел Володя. Но я потребую сделать анализ ДНК, чтобы точно установить степень родства молодого человека и Владимира. Если будет доказано, что это его сын, то он получит половину акций холдинга, согласно воле мужа. Адвокаты уже сейчас говорят, что существует возможность опротестовать завещание, ведь сын Володи, по всей видимости, не от Галины Одинцовой, а от дамы с иным именем. А значит, этот пункт завещания недействителен. Но, повторяю, я не буду нарушать волю Володи, сделаю все, как он хотел. Ему требовался наследник, он его получит. Лучше расскажи, что тебе удалось узнать? Я слышала, ты стала в Усть-Кремчужном свидетелем убийства? Это имеет отношение к делу Володи?
– По всей вероятности, имеет, – Светлана неохотно вернулась к теме гибели Стаховского. – Ты уверена, Кристина, что готова узнать все, абсолютно все?
Стаховская, пожав плечами, произнесла:
– Ты говоришь так, как будто собираешься огорошить меня ужасными известиями. Да, я попросила тебя заняться журналистским расследованием гибели моего мужа, чтобы знать правду.
– И эта правда, какая бы страшная она ни была, будет предана огласке? – спросила Светлана.
Кристина снова в недоумении произнесла:
– Ну, конечно, ради чего бы я старалась выяснить ее? Чтобы положить результаты расследования в папку, запереть ее в сейф и забыть обо всем? Нет, каждый имеет право знать о том, что случилось с Владимиром, я хочу найти его убийцу больше всего на свете!
– Тогда я расскажу тебе весьма страшную историю, которая уходит корнями аж в начало семидесятых годов. И твой супруг, Владимир Сергеевич Стаховский, замешан в ней самым непосредственным образом…
Кристина внимательно слушала Светлану, но на ее лице не отражалось никаких эмоций. Только когда речь зашла о том, что Стаховский принимал участие в убийстве, она закрыла на мгновение глаза. Светлана не останавливалась на деталях, а обрисовывала общую ситуацию. Подробный отчет о пребывании в Усть-Кремчужном она принесла с собой.
Как только Ухтомина произнесла финальную фразу, Кристина сказала:
– Света, ты сделала очень много. Теперь я понимаю, почему ты пыталась предупредить меня. Правда… Ты уверена, что Стаховский принимал участие в изнасиловании и убийстве? Может быть, это ошибка?
– Думаю, нет, – ответила Ухтомина. – Что ты планируешь делать, Кристина? Ты разрешишь мне написать об этом статью?
– Разве что-то изменится, если я скажу «нет»? – Стаховская горько усмехнулась. – Я понимаю, Света, что ты не отступишься. И ты имеешь на это право. Но бедный Володя, сколько ему пришлось пережить… Как бы я хотела, чтобы… Чтобы никто и никогда ничего не узнал об этом. Света, может, ты передумаешь? Кому нужна эта история?
Поразившись тому, насколько созвучны слова Стаховской мыслям ее собственного отца, Светлана сказала:
– Ты же дала мне обещание, Кристина. Мне бесконечно жаль, что все так получилось, но люди имеют право знать правду. В том числе и такую.
– Володя был и останется для меня самым любимым и желанным, – сказала Кристина. – Что бы о нем ни говорили, в каких бы преступлениях ни подозревали, он был и есть лучший среди журналистов, и ты это знаешь! Право окончательного решения остается за тобой, Света. Если ты все же решишь писать о прошлом Стаховского, то я разрешаю тебе опубликовать это в «В зеркале власти». Я поддержу тебя во всем… Но как же мне больно, как мне больно…
Светлана испытала ненависть к себе. Она причиняет боль Кристине, и все ради того, чтобы вытащить на свет божий древнюю историю. Но если промолчать, то получится, что она невольно становится соучастницей убийства Оксаны Винокуровой.
– Я пока повременю с разоблачениями, Кристина, – сказала Ухтомина. – Всему свое время. И я думаю, что мое расследование на этом не закончилось…
– Делай, как считаешь нужным, – ответила Стаховская. – У Владимира, как я убедилась в последнее время, была тайная, недоступная мне жизнь. Я уже говорила, что была только одним из измерений, где он обитал. Ты права. И знай – я поддерживаю тебя, Света! Но ты не возражаешь, если теперь я останусь одна? Мне хотелось бы собраться мыслями и подумать обо всем…
– Я рад приветствовать среди наших гостей известного российского предпринимателя, щедрого филантропа Константина Константиновича Деканозова, – провозгласил ведущий, и зал разразился аплодисментами.
Деканозов, резво выскочив из кресла, твердым шагом направился на сцену. Он вместе с Анжеликой и Димой находился на очередном светском рауте, на вручении какой-то награды за участие в благотворительных программах. Деканозов и сам не знал толком, куда и кому он жертвовал деньги, этим занимались его помощники, которые неустанно работали над его имиджем. Зря он, что ли, платит спичрайтерам такие бабки, пусть стараются!
Он произнес краткую благодарственную речь, как всегда, остроумную и пафосную.
Деканозов видел, как его супруга Анжелика, облаченная в длинное черное платье с не менее длинным разрезом, с бриллиантовым ошейником, едва сдерживает зевок. Она никогда не понимала необходимости заботиться о своем имидже и говорила, что нет смысла дарить деньги убогим и увечным.
Глаза Димы же, наоборот, светились, в них читалась гордость за отца. Деканозов не пожалел, что взял с собой сына. Дима в инвалидном кресле всегда был сдерживающим фактором, он вызывал умиление у окружающих и помогал обуздать не в меру ретивых и циничных журналистов. Сын поддерживал отца во всех начинаниях и даже советовал, каким образом можно истратить еще некоторую сумму на помощь нуждающимся. Деканозову было все равно – десятью тысячами долларов больше или меньше, какая разница, главное, что это приносит радость сыну.
Официальная часть закончилась, за ней последовал фуршет, который Деканозов, по своему обычаю, проигнорировал. Он не собирается толкаться в очереди за салатами или крабовыми палочками. Поэтому в сопровождении сына, жены и двух телохранителей химический магнат направился к выходу.
Лимузин ждал их, им оставалось только сесть в него и отправиться в Константиново, как вдруг произошло то, чего Деканозов исподволь опасался многие годы. Плохо одетая баба, в турецком пуховике, с пропитым лицом, бросилась к Диме, едва он появился из дверей.
– Димочка, сынок! – закричала она, опускаясь на колени перед подростком.
Дима в недоумении посмотрел на грязную тетку, которая, вцепившись в его коляску, заплакала.
– Я могу вам помочь? – произнес он, склонившись над ней. Та рыдала, пытаясь что-то выговорить.
Деканозов побледнел. Люба, его бывшая жена и мать Дмитрия, несмотря на все его предупреждения и угрозы, все же посмела приблизиться к сыну, хотя не имела на это ни малейшего права. Ведь именно из-за ее безответственности и безалаберности Дима и потерял возможность ходить.
– Сынок, каким ты стал большим, я так давно тебя не видела, – бормотала Люба, обнимая ноги сына.
Деканозов увидел, как засуетились несколько репортеров, кто-то спешил вытащить камеру. Не дай бог это фото появится в бульварных листках!
Телохранители, сначала растерявшиеся, бросились к бродяжке и оттащили ее от Димы. Тот спросил:
– Папа, чего хочет эта женщина, почему она называет меня сыном?
– Дайте этой бомжихе на водку, – зло произнес Деканозов. – Быстрее в лимузин, Дима, на улице холодно!
В салоне он сказал сыну:
– Одна из московских бездомных, алкоголичка и побирушка. Они ко всем пристают, всех величают «сынками» и «внучатами», а хотят одного – денег, чтобы упиться до смерти. Не обращай на нее внимания! Я сейчас!
Деканозов, выйдя из лимузина, приказал одному из телохранителей:
– Бабку вразумить, пусть поймет, что делать этого нельзя. И так, чтобы следующего раза уже не было! Я на тебя полагаюсь!
Телохранитель, понимающе кивнув, подошел к своему напарнику, который удерживал плачущую женщину. Деканозов поборол желание поговорить с бывшей женой и, хлопнув дверцей лимузина, приказал ехать в Константиново.
Дима никак не мог понять странную реакцию отца. Он знал, что тот не жалует нищих и побирушек, считая их неудачниками и тунеядцами, которые вместо того чтобы зарабатывать деньги себе на жизнь, клянчат в переходах и на перекрестах деньги. Но в этот раз все было по-другому. Создавалось впечатление, что отец напуган и расстроен выходкой незнакомой женщины.
Подросток пытался поговорить с ним, но тот заявил, что не желает беседовать о том, что не заслуживает внимания. Дима решил не беспокоить отца, тот иногда впадал в гнев, и это могло плохо закончиться.
Деканозов, прибыв в Константиново, с большим нетерпением ждал возвращения джипа с двумя телохранителями, оставшимися вместе с матерью Дмитрия. Он испугался, когда увидел бывшую супругу. Как хорошо, что Дима ничего не понял и поверил его объяснениям. Но в последнее время мальчик задает слишком много вопросов.
