Татьяна Полякова - Выйти замуж любой ценой
– Не знаю, – честно призналась я. – Но после гибели сестры она ведет себя странно. Такое впечатление, что всех подозревает…
– К ней мог попасть какой-то компромат, и она хранит его в банковской ячейке? – предположил он.
Я кивнула.
– Даже если это бред, все равно стоит проверить. Мы ведь не знаем, кто этот тип, я имею в виду главного злодея, под чью дудку танцевала Ольга. Допустим, у Таньки есть повод кого-то подозревать, но не хватает доказательств. И, конечно, она боится, что до него дойдут слухи, и он…
– Поспешит от нее избавиться? Оттого она и выбрала роль затворницы.
– При этом затеяв тяжбу с мужем…
Мы с Протасовым переглянулись и дружно покачали головами.
– Нет, Новиков на роль злодея не годится. Похищать девиц ему без надобности, своих денег хватает. Наш злодей должен быть амбициозен, но без необходимого капитала. Димка бы очень подошел. Но, во-первых, трусоват, чтоб все это провернуть, во-вторых, он покойник, и, скорее всего, расправился с ним наш злодей.
– Не худо бы пошарить в Димкином окружении, – задумчиво произнес Протасов.
Мысль показалась дельной. Я тут же принялась вспоминать знакомых Шевчука. Само собой, далеко не всех я знала, но, если следовать логике, этот человек был известен и Юрке, иначе с какой стати убивать бывшего? А в том, что его убили, лично я не сомневалась. Чтобы, упаси господи, не пропустить кого-то, я стала записывать, фамилий набралось с десяток, но оставался вопрос: были они знакомы с Ольгой? Ответ на него могла дать Татьяна.
Я позвонила подружке и разочарованно выслушала ответ: нет, никогда ни о ком из этих людей Ольга не говорила.
– Мимо? – с сочувствием глядя на меня, спросил Протасов.
– И все-таки это кто-то из знакомых Димки. У него их столько… Объять необъятное, как впихнуть невпихуемое.
– Что? – обалдел Платон Сергеевич.
– Шутка такая, – отмахнулась я и наконец-то обратила внимание на мобильный, который надрывался уже довольно длительное время. Настойчивость проявляла Светка. Тут я вспомнила о предыдущих одиннадцати звонках подруги, которые были разбавлены тремя мамиными, что вызвало легкую панику. Разговор с мамой я решила отложить на неопределенное время, а Светке позвонила немедленно.
– Где тебя носит? – возмущенно спросила подруга. – Ты в курсе, что стала вдовой? Я хотела сказать, что могла бы стать, если б вышла замуж за Юрку. Он оказался психом и выпрыгнул из окна. Слушай, а может, он из-за тебя? – озарило ее. – Не смог пережить разлуки?
– Не болтай глупости. О Юрке я знаю. Следователь рассказал. Кстати, сегодня Димку хоронили.
– Почему ты мне ничего не сказала?
– Думала, ты знаешь.
– Свинство какое… не смогла проводить человека в последний путь.
– Он переживет. Не такие уж вы друзья…
– Оно конечно… Народу было много?
– Не особенно.
– А у нас ужас что творится. Офис гудит, никто не знает, что ждет нас завтра. А ты что думаешь?
– Ничего. Я в отпуске. А там, глядишь, все как-то утрясется.
– Ой, не знаю. Тут какие-то шустрые ребятишки по коридорам шныряют… Кстати, мама твоя звонила, требовала найти тебя немедленно. То, что ты прячешься от мамы, – понятно, но от меня-то с какой стати?
– Ни от кого я не прячусь, – проворчала я, как только смогла вставить слово. – Просто забыла мобильный в машине… А что за типы в офисе шныряют?
– Кабы знать. Улыбчивые. Подгребут под себя бизнес, моргнуть не успеем. Впрочем, мне-то все равно…
– И мне, – поддакнула я.
– Да, твоя мама велела тебе сказать, если уж ты умудрилась связаться с риелтором, может, он продаст Яшину квартиру в Ялте? С кем ты связалась? – сурово спросила Светка. – Какой еще риелтор?
– Успокойся, это мамины фантазии.
– А кто такой Яша?
– Новый мамин муж.
– Ты мне не говорила…
– Он того не заслуживал.
– А квартира в Ялте – тоже мамина фантазия?
– Квартира вроде бы есть…
– Так, может, махнем в Крым? Ты в отпуске, я, скорей всего, стану безработной…
– Может, и махнем. Квартира есть, но это еще не значит, что в ней можно жить. Купил ее Яша, а у него бывают очень странные фантазии. Моя мама умеет выбирать мужей.
– С этим не поспоришь, – вздохнула Светка. – Ладно, не пропадай. Послезавтра похороны Юрки, надо бы венок купить.
– Я, пожалуй, не пойду, – вздохнула я.
– Как это? – ахнула подруга. – Вы же, можно сказать, близкая родня.
– Ничего подобного. Мы поссорились и разошлись. И я в отпуске. Ладно, – тяжко вздохнула я. – Приду, если ничего не случится.
– А что может случиться? – испугалась Светка. Я чертыхнулась и повесила трубку.
Протасов смотрел на меня с сочувствием, потом перевел взгляд на часы и начал собираться на свидание. Удалился в гардеробную и там пропал. Одно слово: выпендрежник. Когда он вновь появился в гостиной, я едва не застонала от вожделения, но в основном все-таки от злости. То, что такое сокровище не для меня припасли, я худо-бедно переживу, но то, что оно достанется какой-то стерве, вызывало зубовный скрежет. Однако мысли о прекрасной Елене вряд ли доставляли Протасову удовольствие. Выглядел он чересчур напряженным да еще без конца хмурился. Потом и вовсе заявил:
– Поехали со мной.
– У тебя же свидание, – удивилась я.
– Деловая встреча, – поправил он. – Я заказал два столика. Сядешь рядом.
– Идиотизм, – кивнула я, Протасов тоже кивнул.
– Зато ты сможешь подойти по моему сигналу, и мы смоемся.
– Чувствую, ты много претерпел от мадам Бурденко, – съязвила я.
– Она неверно поняла некоторые мои слова…
– Ясно: наобещал бабе любовь до гроба, а теперь в кусты…
– Ничего я ей не обещал, – взвился Платон Сергеевич, посмотрел на меня с печалью и вздохнул: – Поехали.
Имея доброе сердце, я согласилась, хотя и считала, что типы вроде Протасова должны получить заслуженное наказание. Юрка, помнится, тоже не раз твердил, что я неверно поняла его слова… Все мы верно понимаем.
Еще раз взглянув на красавца Протасова, я горько пожалела, как мало моих вещей перекочевало вместе со мной в его квартиру. Критически взглянула на нас в зеркало и отчетливо представила ехидное шипение за спиной: «И что он в ней нашел?» Вскинула подбородок и мысленно ответила: «Светлый ум и прекрасную душу».
Мадам Бурденко оказалось хорошо за тридцать, и, с моей точки зрения, красавицей она точно не была. Чересчур худая, чересчур загорелая и чересчур накрашенная. Я бы еще добавила крайнюю самоуверенность и даже наглость. Мадам сидела за столом, закинув ногу на ногу, выставив их в проход, и курила, как раз в двух метрах от красочной таблички «У нас не курят. Спасибо за понимание». Ни один из официантов, сновавших по соседству, не рискнул сделать ей замечание. На входе мы с Протасовым разделились, он направился к своей Елене, а я через пару минут заняла стол рядом, однако за ширмой, что позволило слышать все, что происходит за их столом, и не обращать на себя внимания.
– Господи, как ты меня возбуждаешь, – простонала худосочная вместо приветствия, а я добавила к эпитету «худосочная» слово «шлюха». Но это не помогло. В ответ Протасов нервно хихикнул и поцеловал ей руку. Ширма состояла из переплетенных деревянных реек, и я не только подслушивала, но и беззастенчиво подглядывала. Платон Сергеевич сел рядом с Еленой, а она сообщила: – Я заказала шампанское.
Тут ко мне подскочил официант, и от ширмы пришлось отлепиться, более того, официант оказался дотошным парнем, изо всех сил желавшим быть полезным, в результате я была лишена возможности слышать, о чем говорят по соседству. Когда же он наконец отошел, и я сосредоточилась на разговоре, стало ясно, что многое успела пропустить.
– Ты это знаешь точно? – спросила мадам Бурденко, теперь голос ее звучал с заметной примесью досады.
– Один человек, не желая неприятностей, попросил меня заглянуть в банковскую ячейку известного тебе господина.
– Говоря попросту, Шевчук его шантажировал, и он беспокоился, нет ли там компромата?
– Это ты сказала, – пожал Протасов плечами. – В ячейке оказались деньги и ожерелье. А я вспомнил, что Зараев как-то хвалился…
– Ясно, – махнула рукой Елена Михайловна. – Мужики даже хуже баб, треплют обо всем направо и налево.
– На всякий случай я сфотографировал украшение и показал его Зараеву.
– Мне следовало предположить, что Шевчук спрячет ожерелье… вещь слишком ценная, чтоб держать ее дома… Платон, а можно сделать так, что до появления в хранилище полиции ты еще раз заглянешь в ячейку… и ожерелье оттуда исчезнет?
