Татьяна Полякова - Она в моем сердце

– Ни за что, – пробормотала я, неизвестно к кому обращаясь. Обычная история: сама отказываюсь иметь с ним дело, но и не хочу видеть его ни с кем другим. Я юркнула под плед и едва не заревела от несправедливости судьбы. Влюбиться так неудачно, так некстати, в человека, который мне совершенно не подходит. Потом начали одолевать мысли и вовсе жуткие: а ну как труп обнаружат? А если на нашу прогулку к озеру кто-то обратил внимание? Не хватает только в тюрьме оказаться за соучастие. Однако, несмотря на все страхи, мысль обратиться в полицию даже не возникла. А должна бы. Хотя бы из соображений безопасности. Какое там! По сути, меня занимало лишь одно: как сложатся наши дальнейшие отношения с Алексом. Не очень-то я верила в счастливый конец этой истории…

Я открыла глаза и тут же почувствовала, что в комнате, кроме меня, кто-то есть. Резко повернула голову и увидела Алекса. Он лежал рядом, закинув руки за голову. В джинсах и футболке, что немного примиряло с его поведением.

– Проснулась? – спросил он, лег на бок и на меня уставился.

– Что ты здесь делаешь?

– Тебя сторожу.

– Чтоб не сбежала?

– Чтоб ничто не нарушило твой сон. На диване спать неудобно. Пора вставать. – Он поднялся и стал обувать кроссовки. Я потянулась и сладко зевнула, наблюдая за ним. – Кофе в постель? – спросил он серьезно.

– Не переусердствуй. – Я подумала, что с заспанной физиономией особо привлекательной не выгляжу, и тут же себя одернула: «А мне плевать», и неожиданно для себя спросила: – Ты не мог ей простить то, что она впутала тебя в скверную историю?

– Я сам впутался, – ответил Алекс, глядя на меня с некоторой настороженностью. – Если честно, впутывался и раньше. Но… одно дело, избавить женщину от придурка, который обращается с ней хуже, чем с собакой, и совсем другое – грохнуть его из-за бабла.

– А ты не совсем пропащий, – сказала я, отводя взгляд.

– Ага, – кивнул Алекс. – И уже встал на путь исправления.

– Верится с трудом, – проворчала я, поднимаясь с кровати. Он вдруг оказался рядом, притянул к себе и стал целовать, а я уперлась руками в его грудь. – Только посмей…

– Надо было все-таки тебя утопить. Если нам суждено остаток жизни прожить врозь, то что, спрашивается, я выиграл?

Он чертыхнулся и отошел в сторону. А я посмотрела на свое платье, спать я предпочла, не раздеваясь, о чем теперь сожалела, мятое, с двумя пуговицами из пяти, оно выглядело хуже некуда.

– Мы сможем зайти ко мне, чтобы я переоделась?

– Можно подумать, ты на бал собралась! Но если хочешь, зайдем, конечно.

– А принять душ я успею?

– Отличная идея. Я бы тоже не отказался.

– Что ты вертишься рядом, точно кот возле миски сметаны? – разозлилась я.

– У меня совсем другие намерения.

– Потом расскажешь.

– Душ там, – ткнул он пальцем в соседнюю дверь.

На двери замка не оказалось. С опаской на нее косясь, я разделась, включила воду, и тут дверные петли скрипнули.

– Чистые полотенца, – сказал Алекс.

– Сгинь! – прошипела я, стоя к нему спиной, почувствовав его в опасной близости. – Сгинь, – повторила я без былого задора. И услышала тихое, с хрипотцой:

– Не могу.

Руки его сомкнулись на моей груди, а я вместо того, чтобы заехать ему в ухо, откинула голову на его плечо. Струи воды падали на лицо, я зажмурилась, почувствовав его губы на своих губах. Мы стояли, тесно прижавшись. Он все еще в футболке, джинсах и даже кроссовках, успевших вымокнуть насквозь. Я попыталась стянуть с него футболку, не отрываясь от его губ, но ничего не получилось. Он сам стянул ее, на мгновенье от меня оторвавшись, взял меня на руки и понес в спальню, оставляя на полу мокрые следы. А я повисла на нем, обхватив ногами за талию. В голове ни одной мысли, меня слегка потрясывало, то ли от холода, то ли от возбуждения. Я оказалась на кровати и потянула за собой Алекса. Мы так увлеклись, что разом забыли, что кровать вовсе не так широка, как хотелось бы, сползли на пол, хохоча во все горло, а потом мои руки сами собой сомкнулись на его спине, и все перестало иметь значение: кто он и кто я… убийства, трупы, тайны… Все померкло и разом выветрилось из головы. Значение имели лишь эти минуты, когда мы стали одним целым. Еще секунду назад он и я, а сейчас уже – мы.

– Между прочим, нас ждет важное дело, – напомнила я, устроив голову на груди Алекса.

– Подождет, – лениво отмахнулся он.

– Как это подождет? – возмутилась я.

Был полдень, комната успела так прогреться, что кондиционер не спасал. Впрочем, кондиционер ни при чем.

– Подремлем часик, – предложил Алекс.

– Ты уже пытался вздремнуть, и чем это закончилось? – Я поднялась с кровати и сурово сказала: – Подъем!

– Ты сейчас что имеешь в виду? – поинтересовался он и выразительно перевел взгляд вниз. Я проследила его взгляд и закатила глаза. – Хочешь вытащить меня из постели, перестань бродить по комнате нагишом.

Я инстинктивно прикрыла грудь и стиснула бедра под хохот Алекса.

– Боже, – простонала я. – Кого ты мне послал? Неужели под рукой не нашлось чего-нибудь путного?

– У меня к нему свои претензии, – заявил Алекс.

– Какие еще претензии? – уперла я руки в бока и сделала пару шагов. Стратегическая ошибка, за которую тут же и поплатилась. Алекс опрокинул меня на кровать, навалившись сверху.

– Я собирался жениться ближе к сорока и на девушке с приданым.

– Ну, может, и повезет, – съязвила я.

– Ждешь наследство?

– Наши судьбы переплелись, но не соединились.

Алекс вскинул голову, посмотрел серьезно:

– Никогда больше не говори ничего подобного. Даже в шутку.

– Прости, – пискнула я. – Просто пришла охота побахвалиться. Я люблю тебя, – поспешила я загладить свою вину.

– Я люблю тебя, – эхом отозвался он.

Мир был восстановлен, но о деле вновь пришлось забыть. Вспомнили о нем, когда солнце начало клониться к западу. Покладистость Алекса объяснялась вовсе не пробудившейся совестью, а зверским голодом. Мы перебрались в кухню и с аппетитом поели.

– Если ты опять придумаешь какую-нибудь отмазку… – начала я, собрав со стола грязную посуду и запихнув ее в посудомоечную машину.

Он покачал головой:

– Так и быть. Идем.

С собой он прихватил рюкзак, набив его каким-то железом. Приготовления меня насторожили, впервые я по-настоящему осознала, что мы собираемся сделать: вломиться в дом к старушке-пенсионерке. Похоже, Алекса это ничуть не смущало.

Первым делом заглянули в арендованный мною дом, где я переоделась, и направились к озеру с видом праздношатающихся дачников. От озера поднялись по уже известной мне тропе к дому Татьяны. О том, чтобы проникнуть в дом со стороны улицы, не могло быть и речи, оставалась та дверь, что вела в огород.

– А если он здесь? – шепнула я, имея в виду «племянника», когда через калитку, выходящую на тропу, мы вошли в огород.

– Ему же хуже, – отмахнулся Алекс.

– Мы собираемся… – начала я.

А он шикнул:

– Еще одно слово, и вернемся домой ни с чем.

Я, конечно, примолкла. Задняя дверь запиралась на английский замок. Алекс удовлетворенно кивнул, достал из рюкзака проволоку и немного ею пошуровал. Дверь, как по волшебству, открылась. Мы попали в хозяйственное помещение, что-то вроде сарая, пристроенного к дому. Дверь Алекс захлопнул. Сквозь небольшое оконце пробивался дневной свет, его хватало, чтобы разглядеть еще одну дверь, железную. С ней Алекс возился чуть дольше, но тоже открыл. Дом оказался меньше, чем я ожидала. Кухня, гостиная и две спальни. В крохотной каморке чугунная ванна и унитаз. Все выглядело старым, за последние тридцать лет вряд ли здесь что-то изменилось. Сначала мы просто заглянули во все комнаты, чтобы убедиться: в доме никто не прячется, а потом обследовали их довольно тщательно. Никаких мужских вещей.

– Если он тут и появляется, – сказал Алекс, – то надолго не задерживается.

– Соседки говорили, Татьяна полгода назад ремонт делала, – хмуро заметила я. – Не похоже. Такие обои еще во времена моего детства считались раритетом. Правда, трубы в ванной не так давно красили… вот и весь ремонт.

– Линолеум, – отозвался Алекс.

– Что? – не поняла я.

– Линолеум в кухне недавно перестелили.

Я бросилась в кухню, так и есть. Линолеум радовал глаз веселеньким рисунком. В остальных комнатах пол был из крашеных досок.

– Что ты об этом думаешь? – шепотом спросила я.

Алекс пожал плечами:

– Дом старый, иногда линолеум приходится менять.

– Через несколько дней после убийства Виолы? Вдруг они пытались что-то скрыть? Следы крови на полу, к примеру?

– Яна, какая кровь? Не забывай, как погибла Виола.

– Но…

– Ладно. Сиди здесь.

Алекс отправился в сарай и вскоре вернулся со здоровенной железкой, кажется, называется это гвоздодер.

– Что ты собираешься делать? – испугалась я.

– Снять линолеум, естественно.