Ты не выйдешь отсюда (СИ) - Малинина Маргарита
– Я не был уверен, что выживу. Но я опытный полярник. С собой был дополнительный бензин, брезент, куча теплой одежды. Запасные компасы. Я причалил. Потом добирался автостопом. Ехать пришлось очень долго.
– В Литву? Автостопом? – не догоняла я.
– Конечно, нет. Была у меня подруга. Проверенная женщина. Чуткая, добрая. Я отсиживался у нее около полугода, пока знакомые готовили для меня новые документы. Я скопил некоторую сумму, она мне тоже помогала. Встречалась со знакомыми. Меня тогда искали, я боялся носа высунуть. Жил на ее даче, в старом деревенском полуразрушенном доме. Всю зиму пришлось перекантовать там, домик-то летний. Хорошо, что печка была. Она привозила продукты, деньги, потом и документы. И я свалил за границу. Домой я не мог податься. Для всех я должен был умереть.
– А ваша подруга, она… хм… как бы помягче… А ей по фигу, что вы грохнули всех своих коллег, спасая сына-маньяка?
Он со злостью посмотрел на меня.
– Нет, она не знала. Я же говорю, добрая женщина была. Милая и доверчивая. Я ее по-своему любил. Она меня, мне кажется, нет. Она из категории альтруистов, которые помогают просто из чувства долга. Стоило сказать: «Мне никто кроме тебя не поможет!» - и дело в шляпе. Но это и не важно. Я сказал, что генератор накрылся и я плыл к берегу искать помощи, но заблудился. У нас была одна лодка. А они побоялись умереть без света и в холоде и покончили с собой. Но я якобы никогда не докажу, что ни при чем.
– Что за глупость. Генераторы были в норме. Она же узнала потом?
– Нет, эту историю стремились замять, правительство все для этого делало. Такие деньги из бюджета потрачены, и все накрылось.
– Знаю, Дима рассказывал. Они потом открыли такую же станцию на острове Самойловском.
– Да. Но женщина была довольно умна, поэтому я для нее придумал дополнительную историю. У меня при себе всегда куча разных трав. Некоторые вызывают галлюцинации, и в малых дозах их используют как наркотик. Я убедил ее, что травы эти сушеные пропали у меня. Папин сына своего стал возить по ТДС. Молодо-зелено. Мог всем подмешать. У меня тогда было несварение, я не ел со всеми. Поэтому под кайфом кто-то мог починить генератор, но дальше они уже не соображали, что делали. А меня уже не было. Но для приехавших спасателей выходило, что причин убивать себя нет. И она купилась на эту байку. Она меня знала давно и не могла поверить, что я как-то замешан в массовом психозе, что они там учинили, когда я уплыл.
– Если это «массовый психоз», то вы могли и не покидать страну.
– Видишь ли, в таких ситуациях ты всегда боишься, что найдется какой-то умник, еще круче и опытнее тебя, и раскроет весь твой план, найдет следы, которые вроде бы не должны оставаться. Это в книгах ты пишешь так, как тебе надо, а в жизни бывает всякое, она непредсказуема. На днях моя книга выходила про растения, там много про ядовитые виды и симптомы отравления. И даже информация о том, что через сутки яд определить практически невозможно.
– Неловко вышло.
– Да. Только на особом оборудовании при особых условиях. Через двое суток шансов еще меньше. Но я не знал, как быстро они доберутся до тел. Я не знал, оставят ли они себе в лабораториях образцы органов до захоронения. Я не знал, повысится ли компетентность наших органов следствия и как далеко уйдут технологии. Слишком много «если». И мне пришлось уехать. А теперь возвратиться кажется безопасным.
И тут Данила пошевелился. Только не это… Мы ведь почти уже подружились со стариком. Может, он помог бы мне подобрать комбинацию? В первый же раз помог, хоть и не знал об этом.
Дроздов тут же подбежал к нему.
– Сынок…
– М-м… Больно…
– Потерпи, сын… Какой код? Мы не можем выйти.
Голова Даниила была повернута набок, и, открыв глаза, он увидел меня на диване. Эх, как неудачно…
– Она… все… знает… – медленно, но, к сожалению, четко произнес он, вместо того чтобы назвать четыре дурацкие цифры! Я бы успела, услышав код, убежать!
– Что знает? О чем ты?
– О телах… В подвале… Я… искал тебя… Но они… не смогли… отгадать… загадку… Они плохо себя вели, папа! – Слеза скатилась по лицу Даниила. – Мне пришлось… А она… Знает… Я не хочу… в тюрьму…
– Понял тебя, сын.
Дроздов распрямился и посмотрел на меня. По его глазам я все поняла. Это будет не первый раз, когда он убьет того, кто знает их тайну.
27
Дроздов полез в напоясную сумку и достал какую-то ампулу. До меня быстро дошло, что это какой-то хитрый яд. Пожилой полярник умеет их создавать. Ему надо не скрываться от правительства, а работать на него. Там очень ценятся такие люди. Особенно когда нужно устранить очередного либерала-мятежника. Он, однако, выбрал себе иную миссию: защищать своего маньяка-сына от простых граждан. Когда найдут мой труп в запертом бункере, там не что от яда следов не останется, там от моего тела следов не останется. На мумификацию не стоит и надеяться: бункер отлично проветривается и отапливается, я видела, что происходит с этими трупами внизу. Боже мой, я помню, что тела лежали друг на друге почти до самого верха, однако под мое стройное тело там явно имеется место. О чем я думаю сейчас…
Пока он шприцем вбирал жидкость из ампулы, я судорожно оглядывалась. Топор валяется слишком далеко от меня. Более того, путь к топору пролегает мимо Дроздова и его лежащего на полу сына. Что же делать? Броситься бежать по коридору? Но комнаты так медленно открываются! После нажатия кнопки проходит обычно несколько секунд. И еще столько же до закрытия. А он ведь погонится за мной, так что здесь без шансов. Что еще я могу сделать? Бегать кругами по коридору в надежде, что он выдохнется быстрее?
Дроздов сделал шаг вперед – ко мне. Я могу его толкнуть и схватить с пола топор, но смогу ли его им ударить? Столкнуть кого-то с площадки – это одно, а всадить лезвие в чью-то черепушку – это, видимо, не про меня. Кто мог предсказать, что меня убьет в итоге моя доброта?..
Я смотрела в его вмиг похолодевшие глаза и ждала неизбежного. Между нами оставалась пара метров. Глаза неоднократного убийцы превратились в две серо-голубые льдинки. Вот он делает еще шаг – и на верхнюю часть лица падает тень от мишуры. И глаза темнеют, как полярная ночь. Еще шаг – он вышел из тени. И глаза засверкали. Снова две льдинки, угодившие под прямые солнечные лучи. Льдинки… Похоже на Динки. Но таких, как тетя Дина, больше нет. Она была одна в своем роде. Погодите… Я сделала шаг назад, чтобы выиграть время. Пусть даже пять секунд, мне хватит. Мозг заработал. Мысли выстреливались одна за другой, как пулеметная очередь. Динка-льдинка. Убрать начало, и будет Динка. Льдина – Дина. «Льдина – нет первой части». Первая часть – «ль». «Дюна – вторая позиция другая». «Ю» – вторая позиция, вторая буква. Меняется на «и». Дина.
«Третья любовь – вечный огонь, она навсегда». Две жены, а третья – это, получается…
Он подошел вплотную. Игла приблизилась к моей руке.
«Я жил у подруги». «Я любил ее».
– Я ее племянница! – заорала я не своим голосом, когда до моей кожи оставался миллиметр. Рука со шприцем остановилась. – Тети Дины! – уточнила я, глядя в его расширяющиеся глаза. – Я ее племянница! Мое настоящее имя – Олеся Задорожная. Мамино имя в девичестве – Марина Маштакова. Тетя Дина – ее младшая сестра. Мне она была подругой.
Пораженный, Федор Дроздов обернулся на лежачего и стонущего сына.
– Это правда?
– Я могу показать паспорт! – Я сомневалась, что захватила его с собой, но нужно было дожимать старика.
– Твоя тетя. Она ведь спасла меня. Укрывала. А я любил ее. Знаешь?
Я осторожно кивнула. На тот момент я уже все поняла и даже вспомнила, как когда-то давно, когда я была еще подростком, мы с мамой и тетей Диной приехали в начале лета в деревню, и там оказалось много мусора и какие-то мужские вещи. Она сказала, что разрешила тут пожить какому-то приятелю, которого жена из дома выгнала после ссоры. Мама отпустила вульгарную шуточку, а тетя добавила, что мужик уже вернулся к благоверной, просто она не успела тут прибраться.
