Бриллианты вечны - Бретт Холлидей
Он пытался прочесть на лице пилота, какое впечатление произвело на него это заявление.
— Хорошо, — безразлично ответил пилот. — Я передам ваше сообщение в Дакар. И если они этим заинтересуются, я полагаю, что сообщение будет немедленно направлено в Лондон.
Он помолчал, подумал.
— Но это меня уже не касается. И если бы я был на вашем месте, — пилот впервые отбросил сдержанность, — то не очень бы давил на этих людей. Они могут быть гораздо более жесткими, чем Силлитоу или любое правительство, о котором я когда-либо слышал. Именно на этом конце алмазной трубки за последние двенадцать месяцев умерло три человека. Один за то, что был желтым, двое за то, что брали из пакета. И вы знаете об этом. С вашим предшественником произошел забавный случай. Ужасно забавно хранить меленит под кроватью… А он так обо всем заботился.
Несколько мгновений они стояли молча и смотрели друг на друга. Контрабандист пожал плечами.
— Ладно, — сказал он. — Только передайте им, что мне здесь приходится очень тяжело. И чтобы продолжать дело, требуются большие деньги. Они должны понять это, и если у них есть чувство здравого смысла, они прибавят мне еще десять процентов. Если же нет… — он не докончил фразу и повернулся к вертолету.
— Пошли! Я дам вам баллон с газом.
Десять минут спустя пилот взобрался в кабину и втащил за собой лестницу. Перед тем, как захлопнуть дверь, он поднял руку.
— До встречи, — сказал он. — Увидимся через месяц.
Человек, стоящий на земле, вдруг почувствовал себя одиноким.
— Проваливай! — сказал он, взмахнув рукой. — Все будет хорошо.
Он отступил назад и закрыл глаза от пыли.
Пилот опустился в кресло и застегнул ремни. Он нащупал ногами педаль руля, педаль винта и, удостоверившись, что тормоза колес были включены, быстро перевел рычаг управления шага винта прямо вниз, включил зажигание и нажал стартер. Удовлетворенный работой мотора, он ослабил винтовой тормоз и мягко закрутил дроссельный клапан на рычаге управления шагом винта. За окном кабины медленно поворачивались длинные лопасти винта, и пилот заглянул назад на крутящийся хвостовой винт. Поудобнее устроился в кресле и стал ждать, пока на указателе скорости винта не появилась цифра двести, он ослабил тормоза колес и медленно потянул рычаг шага винта вверх. Прямо под ним лопасти винта наклонились и стали резать воздух. Он еще больше закрутил дроссельный клапан и машина, грохоча, медленно поднялась над землей, пока не достигла ста футов, после чего он дал лево руля и быстро перевел рычаг управления.
Вертолет, покачиваясь, набрал скорость и высоту и двинулся на восток, стараясь уйти от лунного света. Человек на земле следил, как удалялись алмазы на сто тысяч фунтов, которые его люди украли у добытчиков.
Украденные камни он вынимал из-под языков в то время, когда они сидели в зубоврачебном кресле, а он грубо опрашивал их, где и что у них болит. Вот так, продолжая говорить о больных зубах, он вынимал камни из их ртов и подносил к свету. А потом говорил, пятьдесят, семьдесят пять, сто. И всегда они кивали головами и брали деньги, потом прятали деньги под одеждой и выходили из кабинета с пакетиком таблеток для отвода глаз. Они были вынуждены соглашаться на его цены, потому что у них не было никакой надежды сбыть украденные алмазы.
Когда шахтеры выбирались из копий, хотя бы раз в год, чтобы навестить свое племя или похоронить умершего родственника, они проходили длинную процедуру обследования от рентгена до касторки. И если их ловили с алмазами, картина получалась очень грустной. И в то же время было так легко пойти на прием к зубному врачу. А бумажные деньги не просвечивались рентгеном.
Человек выкатил свой мотоцикл на узкую тропинку и направился к пограничным холмам Сьерра-Леоне. Теперь их можно было легко различить. У него оставалось совсем мало времени, чтобы добраться к рассвету до долины Слез. Он скорчил гримасу при мысли о том, что ему придется заниматься любовью после такой изнурительной ночи, но он был вынужден делать это. Денег было недостаточно, чтобы заплатить за алиби, которое она ему предоставляла. Ей было нужно его тело. А потом еще десять миль до клуба, для того, чтобы там позавтракать и переброситься обычными шутками с друзьями.
— Хорошо провели ночь? Я слышал, что у нее самая привлекательная внешность во всей округе. Скажите, док, что вы делаете в полнолуние?
Но каждая посылка с алмазами на сто тысяч фунтов стерлингов означала для него тысячу фунтов вклада на его счет в лондонском банке. Чудесные, живительные деньги… Игра стоила свеч! Но не следовало играть слишком долго. Нет, как только он будет иметь двадцать тысяч фунтов, он сразу же и окончательно бросит это дело. А что дальше? Его мысли были наполнены мечтами.
Человек на мотоцикле старался ехать как можно быстрее, чтобы удалиться от зарослей колючего кустарника, откуда начинала свой путь алмазная тропа самых крупных контрабандистов в мире. Начинала, чтобы кончиться в пяти тысячах миль от этого места.
Глава 2
Достоинства драгоценного камня
— Не преувеличивайте, — сказал М.
Джеймс Бонд снова взял лупу и на этот раз ему удалось надежно укрепить ее в глазной впадине правого глаза.
Хотя был конец июля и комната освещалась солнечным светом, М включил настольную лампу и направил ее луч на Бонда. Бонд взял алмаз, граненый под бриллиант, и направил на него луч лампы, поднося камень к глазу. Когда он поворачивал его между пальцами, в глаза ему плеснули все цвета радуги и ослепили его. Он вынул лупу и стал придумывать подходящие выражения.
М насмешливо посмотрел на него.
— Красивый камушек?
— Замечательный! — ответил Бонд. — Он, должно быть, и стоит очень дорого?
— Несколько фунтов за каждую грань, — сдержанно ответил М. — Это маленький кусочек кварца. А теперь посмотрите еще.
Он взглянул на лист бумаги, лежащий перед ним на столе, и выбрав камень, обернутый папиросной бумагой, передал его Бонду. Тот положил обратно в коробку кусочек кварца и взял протянутый ему камень.
— Вам легко, сэр, — улыбнулся он М, — у вас есть шпаргалка.
Он снова вставил лупу в глаз и поднес к нему камень.
«Теперь, — подумал он, — нет никакого сомнения». Этот камень имел тридцать две грани вверху и двадцать четыре внизу — гранение на бриллиант. В нем было около двадцати карат, он был небесно-голубого цвета, и все цвета спектра отражались и преломлялись в его глубине, проникая в глаз, подобно
