Преступления Алисы - Гильермо Мартинес
– Это волшебная чашка, – пояснил Мартин, – если налить в нее что-то горячее, кот исчезает, и остается одна улыбка. Хочу подарить ее Джозефине как приз, если она выиграет пари насчет кофе с молоком.
Мартин с такой теплотой произнес имя Джозефины, что я вдруг увидел его в ином свете. Даже невольно улыбнулся: да, подобную интонацию ни с чем не спутаешь, так говорит влюбленный. Желая убедиться, я решил прибегнуть к методу Андерсона.
– Значит, это правда, что вы с Джозефиной…
Мартин рассмеялся и покачал головой.
– Было правдой, очень, даже слишком давно. Не знаю, кто рассказал вам. Видели бы вы Джозефину в ту пору. Но все же время от времени мне нравится делать ей подарки.
Потом я поведал ему, что читаю его книгу о загадках Кэрролла и не могу понять слова «To make the DEAD LIVE».
– Но вы же не рассчитываете на то, что я ее разгадаю для вас? Математик должен обладать самолюбием, ему подобает самому решать задачи. Эта загадка особенно интересна, поскольку Кэрролл к концу жизни увлекся оккультизмом. Участвовал в спиритических сеансах, даже уверял, будто сумел сфотографировать духов. «Сделать живыми мертвых». – У него вырвался тихий вздох. – С определенного возраста все мы немного ударяемся в спиритизм и желаем оживить наших мертвецов. Эта загадка – невинная игра с перестановкой букв, хотя, конечно, игры с буквами могут быть и весьма серьезными: чтобы вдохнуть жизнь в голем, раввин из Праги, как вы помните, начертал у него на лбу emet, что на иврите означает «истина». И, чтобы снова обратить его в глину, достаточно было стереть первую букву: emet превращалось в met, смерть. Разве наши языки программирования – не големы современной эпохи, с их командами BEGIN и END, жить и умереть? Даже, если взглянуть хорошенько, наша ДНК, код всей биологической жизни, лишь игра немногих буквенных обозначений, их перестановок и замен. Так что вам следует еще подумать над этой загадкой. Однако постараюсь облегчить вам задачу. – Мы дошли до угла. Мартин остановился и с лукавым блеском в глазах похлопал меня по плечу. – Раз не получается прийти от DEAD к LIVE, попробуйте переставить слова и превратить LIVE в DEAD. Сложно вернуть к жизни мертвецов, но совсем не так трудно сделать живых мертвыми: это называется убийство. – Он рассмеялся, довольный собою, при виде моего встревоженного, смущенного лица.
Медленно возвращаясь домой, я побрел по тропе, петляющей среди могил вокруг церкви Святого Эгидия, и вышел на Банбери-роуд. Я не мог не думать о том, что сказал мне Лейтон, словно предостерегая, и о том, как сардонически, будто забавляясь, произнес Рэймонд Мартин слово «убийство». Был ли во всем этом какой-то скрытый смысл? Я пытался строить предположения, однако сразу отбрасывал их, настолько они представлялись нелепыми. «Нет попутного ветра тому, кто не знает, куда ему плыть». Но, к несчастью, верно и то, что, если не знаешь, куда плыть, самый легкий бриз указывает тебе направление.
Добравшись до своей комнаты в колледже, я снова приступил к загадке, поменяв местами слова, как посоветовал Рэймонд Мартин. Опять исписал несколько листов цепочками слов, обрывавшимися на середине. Наконец, признав свое поражение, бросил листки, испещренные словами, на кровать, набрал несколько четвертаков, прихватил книгу и направился в подвал, в прачечную, постирать накопившуюся одежду. Вернувшись, уже с чистыми и высушенными вещами, включил телевизор, чтобы посмотреть вечерний выпуск новостей. В самом начале показали лицо Андерсона, с неизменной, будто приклеенной, иронической усмешкой и непокорными кудрями. Со вчерашнего дня он так и не вернулся домой, и его усиленно искали по всему городу и окрестностям. Последнее, что было о нем известно: накануне в шесть часов вечера Андерсон ушел из своего кабинета в редакции «Оксфорд таймс». «Значит, после нашей встречи он все-таки отправился в газету», – подумал я. Под фотографией показывали номер телефона, по которому предлагалось позвонить любому, кто имел сведения о пропавшем. Не следует ли мне позвонить и рассказать о нашем разговоре? Но ведь Питерсен уже знает о нем, пришло мне в голову. Я сидел, погрузившись в размышления, пока на экране мелькали прочие новости и сводка погоды для региона. Я посмотрел на листки, исписанные несколько часов назад, как на некий сломанный механизм, затем скомкал их и бросил в мусорную корзинку. Но, даже погасив свет, наверное, потому, что остался без ужина, я не мог отрешиться от этой маленькой загадки внутри загадки большой. Неужели я даже ее не сумею решить? Я включил свет, вытащил листки из корзинки, расправил их и положил на кровать. Вчерашние черновики перепутались с сегодняшними. Пытаясь перейти от «dead» к «live», я записал:
DEAD
Lead
Lend
Land
А переставив слова, на одном из многих листков, только что выброшенных, придумал такую цепочку:
LIVE
Line
Lane
Я соединил оба листка и чуть не расхохотался. «Загадка, – подумал я, – сама собой разгадалась среди мусора». Я взял чистый лист бумаги и переписал, одно под другим, все слова, медленно и старательно, как ученик волшебника, впервые постигший магическую формулу:
LIVE
Line
Lane
Land
Lend
Lead
DEAD
Глава 25
На следующее утро, едва проснувшись, я включил телевизор, чтобы посмотреть новости. Вслед за титрами, под крупной подписью «Missing»[29], снова появилась фотография Андерсона: похоже, поиски не дали никакого результата. Было объявлено только, что полиция работает с документами, которые нашли у него в столе, и идет по следам «горячих» дел, бывших на примете у Андерсона, между ними подпольная ячейка сербских шпионов, но не прозвучало ни намека на Братство и на фотографии. Я предположил, что Питерсен, вероятно, с закулисной поддержкой Ренлаха, приложил руку к тому, чтобы
