Оксана Обухова - Пристрелите загнанную лошадь
Генерал подхватил связку и довольный унесся в коридор.
— Спасибо, Софья, — негромко сказал Туполев. — Ты ведь знаешь, я все это делаю не ради себя, я не могу простить ему Кирилла… Если бы не Кирилл, я бы давно прекратил весь этот спектакль.
— Знаю, — кивнула я. — Мы его поймаем. Ради памяти Кирилла.
Генерал носился где-то с указаниями и готовил возвращение блудной овцы к троцкистам, Назар сидел на диване в позе кучера и рассматривал носки своих ботинок. Молчание давило, надо было что-то сказать, но ни он, ни я не знали о чем тут можно разговаривать. Мужчина оставался в доме, женщина шла на войну, невозможное положение.
Я нарушила тишину и спросила с улыбкой:
— Я могу попросить награду?
— Все, что угодно, — кивнул Назар.
— Не наказывай, пожалуйста, Беллу и Генриха Восьмого. Они друг друга любят, я это видела.
Туполев задрал голову вверх и хрипло, нервно рассмеялся:
— Ты невозможное существо!
— Наверное, — согласилась я.
Назар потер плохо выбритую щеку ладонью, ухмыльнулся и, с какой-то непонятной грустью, сказал:
— Знаешь, со мной в классе училась одна девчонка. Правдоискательница и праведница. Всегда на собраниях, всегда за справедливость и правду матку в глаза. Я ее терпеть не мог. Совершенно не выносил. У нас была разная группа крови. Но завтра, или даже сегодня, я пошлю ей цветы.
— Ты считаешь, что я на нее похожа? Ты это хочешь сказать? — почему-то с обидой, спросила я.
— Да. Извини за банальность, понимаю, как глупо это звучит, но ты такой же стойкий оловянный солдатик. Мне так кажется.
Если вспомнит сказку Андерсена как следует, сомнительный комплимент. И я приняла его с оговоркой:
— Надеюсь, Самоед мне ногу не отрежет.
— Так дорогие мои, — с интонацией Регины Дубовицкой, в комнату вернулся генерал. И разрушил кованными сапогами атмосферу романтических воспоминаний. А дал бы нам с Туполевым еще пять минут поболтать, глядишь, магнат всему классу букеты отправил. Пустячок вроде, а людям приятно. — Софья Николаевна, ваши ключи вам передадут на месте, — генерал оставил отеческие замашки и разговаривал со мной уважительно, на равных. — Ребята сделают дубликаты и встретят вас на остановке. Где вы хотите выйти?
— За квартал от дома, — тихо сказала я и поднялась. — Мне уже пора?
— Увы, — без тени печали хрюкнул мент. — Время работает против нас.
Туполев вышел проводить меня до машины, и когда увидел, что начальник личной охраны усаживается на переднее сиденье автомобиля, недовольно нахмурился. Как мне показалось. Но Антон на шефа даже не взглянул, захлопнул дверцу, и машина тут же тронулась.
Улицы города заполнялись людьми, спешащими с работы домой, машины медленно двигались по, перегруженным автострадам, я смотрела в лобовое стекло и думала о том, как странно закончился мой разговор с двумя мужчинами. Я ехала отказываться, но согласилась помочь, собиралась предложить интеллектуальную помощь, а меня вежливо ткнули мордой в салат. Я всего лишь очередной оловянный солдатик в шеренге войск Туполева. Меня обманули, обласкали и отправили на амбразуры. Дай бог здоровья Белле и господину Борисову, надеюсь, помянут добрым словом и принесут букетик к вечному огню, к сгоревшей брошке и кусочку расплавленного олова.
— Приехали, Софья Николаевна, — сказал Антон, но остался сидеть.
Я вздохнула и выбралась из машины. Антон вышел вслед за мной, захлопнул дверцу и подошел вплотную.
— Софья Николаевна, — начал он, но я перебила с усмешкой:
— Еще раз скажешь «Николаевна», я в тебя плюну.
— Софья, — согласился он, — не бойтесь ничего. Точнее… бойтесь, будьте очень осторожной, но… я вам обещаю, я сделаю все возможное для вашей безопасности.
— Спасибо, — сказала я, сжала его руку под черным рукавом пиджака, и медленно отправились прочь с пустынного двора.
Антон смотрел мне вслед. Дверца машины не хлопала, мотор не урчал, Антон смотрел мне вслед.
Как это все печально.
* * *В коммуналке случился Вселенский Канализационный Потоп. Братья троцкисты сновали с ведрами и тряпками и ждали вердикта сантехников — два хмурых, знакомых мужика из нашего ЖЭКа пытались извлечь из толчка некую затычку. Из-за этой преграды почему-то лопнула труба, и сантехники старались представить вредный предмет для всеобщего обозрения и осуждения.
— Повезло тебе, Софья, — буркнул Коновалов. — Только ты можешь быть уверена, что не твоя тряпка забила унитаз.
— Давно трудитесь? — спросила я, размышляя, стоит ли снять ботинки или в уличной обуви пока походить.
— Часа полтора. Сантехники говорят, в трубе что-то застряло, ржавое железо не выдержало напора и, говно, простите, в магазин протекло.
— Вот беда-то, согласилась я и пошла в свою комнату.
В ней ничего не изменилось. Уходя на свидание с Туполевым у касс Речного вокзала, я тщательно убралась, вытерла пыль, расставила учебники и книги в должном порядке. Если бы в эту комнату с печальным или служебным визитом зашли люди, то увидели бы келью воспитанной девушки и примерной студентки. Заподозрить грязные помыслы в столь образцовой мадемуазель не просто, я постаралась.
Привычные вещи, фотография котят в клубках шерсти на стене трогала до слез, я сняла ботинки у порога комнаты и прошла к окну. В квартире Туполевых не горело ни единого огонька, не смотря на пугающие серо-фиолетовые сумерки, я тоже не хотела включать свет, села у подоконника, поставила на него локти и начала ждать.
Спросите чего? Не знаю. Звонка мобильного телефона и сигнала «отбой, Софья»; движения серых людей в бронежилетах к наружной лестнице; или, может быть, прихода Самоеда. Чего-то ждала.
В коридоре топали кирзачи сантехников, и шумели, ругались соседи, высоким фальцетом в общем гомоне выделялся обеспокоенный голос Лопаты. Голоса перемещались — от кухни до лестницы и обратно, накал страстей повышался, и, наконец, с истерическим выкриком «Сонька!! Выйди!!», на мою дверь опустился чей-то кулак.
Я таки вышла. И уперла руки в бока.
— Что надо?
— Сонька, скажи им, что не моя это майка!! — визжал Гарик и отпихивал от себя ведро с некой серой субстанцией.
Серой субстанцией оказалась некогда белая футболка с логотипом клуба любителей пива. Татьяна Сухомятко брезгливо, двумя пальцами обеих рук в резиновых перчатках, придерживала навесу расправленную футболку и следила, чтобы капли с нее падали в ведро. Продемонстрировав в виде доказательства дыру и лозунг «Губит людей не пиво», выругалась и шлепнула тряпку обратно в ведро:
— Не твоя, говоришь?! Мурло неумытое, хоть бы смотрел, чего в унитаз выливаешь!
— Да я и полов-то никогда не мою! — молитвенно прижав ладони к желудку, лепетал Гарик. — Скажи им, Сонька, ты видела, чтобы я когда-нибудь полы мыл?!
— Не видела, — честно, со вздохом, призналась я.
— Вот! — взвизгнул Лопата и ткнул в меня пальцем. — Мой свидетель!
— Софья! — с укоризной взревел Тарас Сухомятко и, размахивая ведром как пращей, погнал Гарика от моей двери к кухне. Видимо для того, что бы прибить там без некоторых свидетелей.
— Сумасшедший дом, — один голос сказали я и Татьяна и разошлись по разные стороны. Я вернулась к фиолетовым сумеркам и подоконнику, мадам Сухомятко отправилась защищать Лопату от разъяренного мужа. Случись что, в суде разбираться не будут, по какой причине Тарас Сидорович Сухомятко нанес тяжкие телесные повреждения (помойным ведром) своему соседу Игорю Владимировичу Лопатину.
Канализационные катаклизмы и привычный спектакль из нормальной жизни троцкистов, добавили к горечи капельку меда, — когда вокруг все так привычно и прекрасно, чего бояться? Дом полон людей, в ближайшее время эти люди не угомоняться, в туалете два крепких сантехника латают трубы на живую нитку. Все прекрасно и даже в удобства через пару часов запустят…
Что же от генерала-то не звонят?! Неужели не могут в трех мужиках разобраться?!
— Софья Николаевна, можно к вам? — раздался вместе с легким троекратным стуком тихий голос у двери.
Я подскочила со стула и метнулась к порогу.
— Кто там? — спросила тихо-тихо.
— Алесей Петрович, — ответили из-за двери. — Откройте, пожалуйста.
— Минуточку, я не одета, — пробормотала я.
Что ему нужно?! Лицо моментально покрылось испариной, руки мелко задрожали, пересохший язык прилип к небу.
— Софья, Мария Германовна приглашает вас выпить чаю, — говорил за дверь инженер Сидорчук. — Вы придете? Что ей передать?
— Да, да, конечно, — без всякого энтузиазма проскрипела я и, открыв, наконец, дверь, но перегородив вход плечом, уставилась на невозмутимого фиктивного мужа актрисы.
— Пойдемте?
— Я только… только переоденусь.
— Пожалуйста, без церемоний, — улыбнулся Алексей Петрович, и я поняла, что он собирается меня ждать.
