Линда Фэйрстайн - Заживо погребенные
– Камин, – сказал Майк, – потайные двери. Они сзади?
Кто-то стал подниматься по узкой лестнице на второй этаж. Я могла сэкономить им время – наверху иголку негде было бы спрятать.
Кэтлин Бейли помогала чем могла. Отвечала на вопросы. У нее спрашивали, не случалось ли здесь подобное раньше.
– Никогда. Ничего подобного.
– Как насчет фундамента? – спросил Майк.
Его голос словно бы доносился со стороны крыльца, от входа.
– Эта сторона из сплошного камня, – сказал Мерсер. – Я проверю решетку слева.
Я услышала несколько ударов, затем треск древесины. Скорее всего, Мерсер решил заглянуть под крыльцо.
– Ты смотрел здесь?
Незнакомый, но долгожданный голос был рядом со мной. Человек открывал задвижку на двери подвала. Я снова заерзала. Наверняка раздавила червяка. Стала мычать.
– Там уже проверяли, – ответил кто-то. – Пусто.
Дверь, которую почти открыли, снова захлопнули.
Все небо был истерто – от попыток избавиться от кляпа. При глотании чувствовался привкус крови. Майк и Мерсер теперь находились с другой стороны, рядом со ступеньками парадного крыльца.
– Проедусь по району, – сказал Майк. – Ясно, что ее здесь нет. Наверняка проводит воспитательную работу с маленьким психом, который набросился на девчонку на детской площадке.
– Я не поеду, – сказал Мерсер. – По мне, лучше перевернуть этот чертов парк вверх тормашками. Она не ориентируется в Бронксе. Говорю тебе, она никуда не убегала.
– Тогда что с ней могло случиться? – горячился Майк. – Нас не было меньше десяти минут. Она заводится с полоборота, но я не знал, что она настолько нетерпеливая…
– Делай, как хочешь. Только оставь здесь хотя бы двоих в форме.
«Останься со мной, Мерсер, – молила я. – Пожалуйста, останься со мной…»
Я услышала, как Майк уходит.
– Если нужна собака, дай знать. Или сам обнюхай полы в поисках ее чертовой «Шанели», или чем там брызгается.
Полы. Вот о чем ему надо подумать. Прекратить свои дурацкие шутки и вытащить меня.
Я насчитала пять ступенек, когда Мерсер поднимался к передней двери. Казалось, пауки и черви уже ползли у меня по брюкам.
Минуты тянулись, и холодная влажность пробирала теперь до костей. Вот опять несколько человек вышли на крыльцо, разговаривая между собой. Потом один из них стал спускаться по ступеням, и заговорила Кэтлин Бейли.
– Вообще-то мы его не используем, – послышался ее голос. – Там слишком сыро, чтобы хранить вещи. Там пусто уже многие годы.
Кто-то опять подошел и остановился у входа, потом пригнул плечи и вошел внутрь. Вероятно, это был Мерсер, но сквозь щель виднелась лишь подошва большого ботинка и темные брюки.
Я уперлась плечами в пол и толкнулась бедрами. Я помнила, что замок «молнии» моей лыжной куртки был расстегнут до пояса, когда мы вошли в дом, и я стала тереться о доски животом. Едва слышный царапающий звук. Я рыдала с кляпом во рту.
Человек, стоящий над моей головой, замер и прислушался. Потом повернулся, опустился на колени и приложил ухо к доскам надо мной. Я снова стала ворочаться и мычать, давясь слюной вперемешку с кровью.
– Я нашел тебя, Алекс, – проговорил Мерсер. – Держись, сейчас я тебя вытащу.
Глава 32
Медбрат отодвинул огромную крышку томографа. Она покрывала меня полностью.
– Теперь можете открыть глаза. Вы хорошо перенесли процедуру?
Перед этим я уперлась при одной мысли, что опять попаду в замкнутое пространство. Клаустрофобия не отпускала меня. Я согласилась на процедуру скрепя сердце.
– Сколько сейчас времени? – спросила я.
В приемном покое ушло много времени на обследование и рентгеновские снимки, прежде чем было рекомендовано это обследование.
– Почти шесть часов вечера.
– Я могу быть свободна, когда вы закончите?
– Доктор Шрэм положил вас в больницу, мисс Купер.
Я села и завязала больничный халат.
– Но со мной все в полном порядке. Головная боль почти прошла.
– Было бы неразумно отпускать вас ночью и без наблюдения, – ответил он и указал на инвалидное кресло. – Вы же не знаете, чем вас стукнули по голове. Даже слабое сотрясение мозга требует наблюдения.
С ним спорить бесполезно. Он передал мои данные пожилому джентльмену. Похоже, его единственной обязанностью было катать мое кресло по огромной университетской больнице. Майк и повез меня задом наперед через двойные двери.
– Послушай, прости… – заговорил Майк.
– Сегодня я не хочу тебя видеть, мистер Чэпмен. Убери руки с моего кресла, я тебе не доверяю даже довезти меня отсюда до кафетерия. Поверить не могу, что ты уехал и оставил меня умирать. О чем ты думал? Где Мерсер?
– Я здесь, Алекс, – произнес тот. Он возник за коляской и взял меня за руку. – Ты же знаешь, Майк не такой бессердечный сукин сын. Просто не такой профессионал, как я. Возможно, его надо отправить в академию на курсы повышения квалификации детективов. Другой не оставил бы меня одного в парке.
– Какая у тебя палата, дорогая? – спросил Майк.
– Шестьсот тридцатая. Лифт прямо впереди, – подсказал «водитель».
– Мне нужно выпить.
– Не сейчас, малыш. Спиртное нельзя мешать с таблетками.
– Почему я не могу принять лекарство и пойти домой?
– Потому что тот, – сказал Майк, – кто пытался продырявить твой крепкий череп, поставил тебе здоровенную шишку. Если она будет расти, понадобится наносить перекись водорода. Я всегда знал, что в конце концов мы с тобой поиграем в доктора.
Я взглянула на Мерсера.
– Я не шучу. Я серьезно не хочу видеть его перед собой всю ночь. Я не хочу даже, чтобы он был рядом. Он плохо действует на мое давление.
– Хочешь извинений, блондинка? Ты этого хочешь?
– Я хочу побыть одна, – я сказала это тоном Греты Гарбо.
Лифт поднял нас на шестой этаж. Все это время Майк не умолкал ни на минуту.
– Хочешь, чтобы я напялил власяницу и бичевал себя? Раз не догадался, что тебя упрятали под доски и закрыли на замок? Это только подтверждает мою теорию, что этого не случилось бы, набери ты немного веса.
– Пусть он заткнется, Мерсер.
– Толстяков сложнее похищать. Вы не согласны, мистер Уоллес? Действительно. Вы же никогда не слышали, чтобы жертва похищения весила триста пятьдесят фунтов. Похищают всегда худых девиц, это факт, и тебе стоит задуматься об этом, молодая леди. В общем, дело поправимое.
Мы ехали мимо медицинского поста. Майк вдруг остановил кресло, поднял букет цветов со стола и рухнул передо мной на колени – в присутствии врачей, медсестер и обычных посетителей.
– Куп, клянусь, пока живу, я больше никогда тебя не оставлю. Я больше никогда не буду критиковать твои духи, каблуки, цвет волос, темперамент…
Я убрала тормоза, посмотрела на указатели номеров и покатилась к себе в палату подальше от любопытных глаз.
– В следующий раз, если я тебя потеряю, буду смотреть под кроватью, в шкафу, выверну пол, – раздавалось позади.
– С моей анонимностью покончено, – сказала я Мерсеру, который взялся везти меня вместо сопровождающего. – Теперь все поймут, кто я такая, если до этого не знали.
Медсестра зашла за нами следом.
– Вам помочь лечь? – спросила она, забирая мою диаграмму у озадаченного сопровождающего. – Стэнли Шрэм звонил. Он будет на обходе сегодня вечером.
Она дождалась, пока я усядусь в кровати спиной к подушке, потом подняла металлические перила по бокам кровати. После этого она и сопровождающий вышли.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил Мерсер.
– Лучше. Безопасно, тепло и чисто. Сказать, что хорошо, язык не поворачивается.
Майк вновь появился в дверях. Должно быть, перед этим он останавливался у каждой палаты и выпрашивал у больных цветы. В руках у него была дюжина видов. Их только что вынули из ваз, и вода капала ему на одежду и на пол.
– Я просто идиот с хорошими намерениями, – запел он, подходя к кровати. – Господи, пойми меня правильно.
Он бросил влажные цветы на белоснежную простыню у меня в ногах.
– Внебрачный, заблудший. – бормотала я. – Женоненавистник. Еще и бестолочь.
Я посмотрела на Мерсера. Тот стоял у подоконника.
– Единственный человек, который знал, что мы будем в том доме, – Зельдин. И Фелпс, этот смотритель угодий, наверняка слышал, что тот нам предлагал. И Джино Гвиди. Возможно, всего три человека на земле. Разве это не сдвигает нас с мертвой точки?
– Не заводись, Алекс. Мы этим занимаемся.
– Это была камера пыток – у меня до сих пор голова гудит как котел. Меня там измяли всю, утрамбовали, и теперь я под колпаком у всего больничного персонала. О чем мне еще думать, как не о том, кто и за что меня туда заволок? И что они сделали бы, если бы вернулись?
– Зельдин и Фелпс, когда мы уехали, были на собрании с десятком других штатных сотрудников. Секретарь Гвиди – это она прикрепила к нам Кэтлин Бейли в качестве экскурсовода. Сам Гвиди был в центре города все утро. Она даже не уверена, сообщила ли ему об этом, когда он звонил.
