Ирина Лобусова - Плач под душем
День на одиннадцатый я решилась на откровенность:
– Послушай. Почему в твоём доме столько охраны? Зачем? Я не могу этого понять!
Мой вопрос застал его врасплох, и я обнаружилаэто с огромным удивлением.
– Ну… как положено… нужно…
– У кого положено? Нужно – для чего? Ты боишься?
– Какой-то странный вопрос! Ты же знаешь, я занимаюсь бизнесом! Мало ли что!
– Каким бизнесом?
– У меня рестораны! И гостиничный комплекс! Ты знаешь!
– А ещё?
– Ничего не понимаю!
– Чем ты занимаешься ещё? Кроме этого?
– Почему бы тебе не прекратить?
– А я знаю! Я и так всё знаю. Ты тоже часть их мира, потомучто в своём казино отмываешь деньги отпродажи наркотиков. И так же, как все, предпочитаешь это скрывать.
– Твои выводы меня почему-то пугают!
– У нас удивительное время и ещё более удивительная страна! Люди предпочитают скрывать истинные источники своих доходов и ни за что не признаются, на какие средства живут. Так и ты. Непризнаёшься в своём теневом бизнесе даже мне, и ни за что не скажешь, зачем тебе столько охраны. Я права?
– Не знаю. Возможно. Там, где деньги, там риск. Разумеется, я боюсь! Мало ли что?
– А кого ты боишься?
– Я сказал в абстрактном смысле! Все чего-то боятся! Среди моих коллег и знакомых ты не найдёшь человека, который бы не боялся ничего!
– Все боятся? Значит, и Гароевбоялся?
– К чему ты клонишь?
– Кого боялся Гароев?
– Вот оно что… я так и думал, что рано или поздно это произойдёт.
Он вскочил и нервно забегал по комнате. С огромным интересом я следила за каждым его движением.
Была поздняя ночь. Около полуночи, не меньше. Мы поужинали, и теперь сидели в гостиной возле зажжённого камина: мы оба безумно любили такие вечера. Когда отблески пламени падали на руки и стены, а темнота уютно кутала размытые ночью очертания тел, можно было подумать, что мы дома. И этот камин в гостиной, мягкий ковёр, мы рядом – наш остров. Очень дикий остров, единичный. Копии не встретишь на всей земле.
– Я не думалазаводить разговор о будущем. Я просто хотела узнать, почему в твоём доме столько охраны. Ну раз уж зашёл такой разговор, давай поговорим. Итак, что ты собираешься со мной делать?
– Купить тебе чистые документы, чтобы ты сменила фамилию… Может, мы куда-то уедем. Вместе. Я не думал. Не знаю… Что скажешь ты?
– Я ведь не могу скрываться в стенах твоей дачи до бесконечности!
– Нет, конечно. Я собирался подумать обэтом… на днях.
– Ты заметил, как смотрят на меня твои люди?
– И как?
– Как на убийцу. Они думают, что я убийца. И до конца жизни будут думать так.
– Какое тебе дело до их мыслей?
– Никакого! Речь не обэтом. А о том, что официально я до конца жизни останусь убийцей, хоть и не было никакого следа. Ты можешь купить мне документы, мы можем уехать в другую страну, и что толку? Тимошина до конца жизни останется сбежавшей убийцей! Ты меня понимаешь?
– Нет.
– Я не хочу до конца жизни быть убийцей! Я не хочу считаться убийцей! Я никого не убивала! А мне никто не верит.
– Почему же. Тебе верю я.
– А что мне даст твоя вера? Официально меня будут разыскивать как особо опасного преступника. Как убийцу. Я перестану существовать, словно отрекусь от себя. Словно меня перерезали пополам, и теперь я всю жизнь должна жить калекой. И никогда не смогу стать полноценной, нормальной. Я буду обречена всю жизнь прятаться, лгать, бояться. Скрываться! Дрожать от малейшего шороха, от косого взгляда чужого человека…
– Ты будешь не одинока. Я буду с тобой.
– Извини, но мне известна цена твоим чувствам! Красивые слова до первой смазливой юбки. И кто знает, может, когда-то я стану тебе в тягость и ты захочешь меня сдать.
– Да. Конечно. Именно поэтому я пошёл на такой риск и затраты, чтобы устроить тебе побег из больницы.
– Я тебе очень благодарна, правда! Но я не хочу всю жизнь прятаться, бояться и лгать.
– Чего же ты хочешь?
– Я хочу, чтобы нашли настоящего убийцу Гароева и Ольги. И чтобы было доказано, что их убила не я.
– Почему ты считаешь, что их убил один человек?
– Я много обэтом думала. Понимаешь, в этих двух убийствах есть нечто общее. Что, я пока не могу сказать. Они какие-то неестественные. В них есть что-то искусственное, очень фальшивое, налёт чего-то подставного, и именно это их объединяет. Они одинаковые, понимаешь? Разумеется, они совершены разными способамии всё такое… но я убеждена, что их убил один человек. Эти убийства похожи. Я уверена! Например, оба убиты в состоянии аффекта, в момент ссоры, словно в панике. Их обоих не хотели убивать!
– Откуда ты можешь это знать?
– Посуди сам! Гароев открыл дверь в трусах и халате, пригласил человека в дом. Он его не боялся. Это был свой человек, от которого он не ожидал угрозы. И я уверена: этот человек и не хотел его убивать. Очевидно, выстрелил в пылу гнева, в момент ссоры, в какой-то растерянности… если, всёбылоспланировано заранее, оно не было бы совершено так глупо! Хватать со стенки обрез, целиться в лицо с близкого расстояния. А ведь на стене было и другое оружие, более эффективное. Во всем чувствуется какая-то растерянность и внезапность. Дальше, возьмём Ольгу. Я успела её неплохо узнать. Ольга была очень осторожной женщиной. Она всегда долго продумывала своидействия и никогда не поступала, поддавшись чувствам. Конечно, это не вяжется с обликом азартного игрока в казино, но тем не менее это так. Она была очень подозрительной. Если быона почувствовала какую-то опасность, ни за что бы не явилась ночью на встречу! Если быу неё возникло хоть одно сомнение, там была бы и милиция, и охрана. И вообще куча людей. Кроме того, её одежда. Ольга следила за собой очень тщательно, даже болезненно! Она с какой-то манией пыталась всегда выглядеть хорошо. Тратила огромные деньги на наряды, косметику. В нормальном состоянии она ни за что бы так не вырядилась! Одеться так она могла только в двух случаях. Первое: если собиралась встретиться с человеком, который был ей очень близок и на которого она не должна была произвести впечатление, то есть с женщиной. Такой же вывод сделала и милиция. Что Ольга встречалась с женщиной, и на свойвнешний вид ей было плевать. Но я знаю её немного лучше, чем все работники уголовногорозыска, вместе взятые! И я делаю другой вывод. Вывод, в котором я твёрдо уверена потому, что хорошо знаю Ольгу. Ольга оделась так небрежно потому, что она… боялась. Она безумно боялась! Все её мысли были заняты страхом, поэтому она не могла думать ни о чём другом. Она боялась, но не смерти, а чего-то другого. И это было настолько сильное чувство, что вопрос одежды перестал существовать. Пока я не могу доказать этого. Но чувствую, что я права! Как бы я хотела узнать о причине её страха! Это объяснило бы всё. И вновь убийца был подпущен довольно близко самой жертвой. И снова ссора, аффект, вспышкагнева, и он душит её голыми руками, ничего не обдумывая. Второе убийство, совершённое в состоянии аффекта, растерянности и внезапности. Судя по всему этому, мы имеем дело с человеком неуравновешенным, вспыльчивым, действующим под влиянием момента, но всегда поступающим решительно. Мне кажется, что эти качества больше свойственны мужчине, чем женщине. Женщины, как правило, всегда сочиняют планы. Это сильный, но не очень умный человек, который вначале действует правильно, но потомподдаётся вспыльчивости, и совершает ошибку, которая всё портит. Он не привык, чтобы ему поступали наперекор. Поэтому он убивает. Убивает, не обдумывая. Для него убить, как раз плюнуть. Это означает, что он привык к подчинению и рассуждать не привык. Поэтому я считаю, что в этих убийствах есть что-то общее. Я уверена, что их совершил один человек.
– В твоих словах есть смысл. Мне кажется, тебе нужно встретиться с Никитиным.
– С Никитиным?!Ты сошёл с ума?!
– Ничуть! Ты можешь вместе с ним заняться расследованием.
– Он снова отправит меня в тюрьму. За побег.
– Не отправит. Я заплачу. Никитин многое сделает за деньги. Тем болеечто он с самого начала не был уверен в твоей вине.
– С чего вдруг ты станешь платить?
– Я люблю тебя. И хочу помочь. Этого недостаточно?
– Не знаю…
– Я могу устроить тебе встречу с Никитиным. Поговори с ним – и начинай искать своего убийцу. Ты ведь именно это задумала сделать, не так ли?
– Так. Ты прав.
– Я послушал, как ты рассуждаешь… Мне показалось, что ты во всём права. Поэтому давай я устрою тебе встречу с Никитиным, ликвидировав всякую опасность. Может, ты что-то найдёшь. И перестанешь бояться. Ты довольна?
Вместо ответа я бросилась ему на шею.
– Честно говоря, я не вижу во всём этом никакого смысла. Просто бессвязный набор слов.
Вольготно развалившись в мягком кресле, Никитин пил ром десятилетней давности и лицо его выражало неприкрытый кайф. Даже не кайф, а очень интересную смесь, возможную только у бывших пролетариев: «беру у вас деньги, пользуюсь всеми благами и вами, но всё равно презираю. Сволочи зажравшиеся». Так, уютно устроившись в гостиной Рыжика, Никитин пил его ром ипрезирал. Рыжика. И меня. Вне казённой обстановки он растерял всю официальность. С огромным удивлением я увидела, что Никитин – довольно привлекательный мужчина лет тридцати, с чувством юмора (потомучто умел улыбаться), с живыми глазами и оченьразвитой интуицией, основанной на неплохой логике. Конечно, он был не очень умён, но достаточно развит – на специфической работе. Может, потому что провернул не один десяток дел. Он работал по-новому и подходил ко всему с точки зрения личной выгоды. Так, на сотрудничество со мной и Рыжиком он согласился по двум важным причинам: истинувыяснить и свой интерес соблюсти. В обстановке, далёкой от тюрьмы и милиции, он держался дружелюбно и весело, и было видно, что он действительно мне симпатизирует. Почему? Этого я не могла объяснить.
