Диана Бош - Нечисть, или Тайна старинной шкатулки
— Не понимаю, как ты вырвалась.
— Да я сама не знаю. Как-то крутанулась ужом, когда он хватку ослабил, и бежать. Но он меня напоследок ударить успел. И по лицу чем-то острым мазанул. Когтями, что ли? — Софья шмыгнула носом и потрогала царапины и заплывший глаз. — Ладно, это неинтересно. Давай о тебе поговорим.
— Зося, надо пойти в полицию и заявление написать.
— С ума сошла, да? Не пойду я никуда. Слушай, а ты не знаешь, к чему во сне снится баба-яга?
— Замуж выйдешь — свекровь мегерой окажется.
— Ха-ха-ха, — скорчила гримасу Зося. — Очень смешно. Не знаешь, так и скажи, а не зубоскаль.
— Не знаю. Может, фантастическое известие получишь.
— Вот, а говорила, не знаешь. Так получила я уже известие! Папенька мой объявился, представляешь?
— Как это? — удивилась Есия.
— Очень просто. Пришло мне недавно письмо из-за границы. «Здравствуй, дорогая доченька…» и так далее. Все как положено в этих случаях, короче: скучал, искал, ждал. Хотя чего меня искать? Адрес не меняла, живу на одном месте, в Интернете фотографий полно. В общем, это не интересно.
— Очень даже интересно. И чего он хочет?
— Пока ничего. Рассказал трогательную историю про то, будто ничего о моем существовании не знал. Свалил, дескать, за границу до моего рождения и никаких вестей не получал. А тут кто-то вдруг просветил его, он и встрепенулся. Ну как же, родная кровь. Но я думаю, причина в том, что там, в заграницах, у него с женщинами не получилось.
— Импотент, что ли?
— Тьфу, срамница. Мы, между прочим, о моем папеньке говорим, пусть мне и незнакомом. Просто не был он женат, вот и все. У них как в заграницах заведено — рожать-то они не очень торопятся. Вот он так тянул, тянул, пока старость перед носом не замаячила, а потом спохватился, да поздно. Диабет у него нашли, и не до маленьких детей стало. Но на старости лет папенька-то сентиментален стал! И на этой волне какой-то добрый человек возьми да и шепни ему, что, дескать, дочка-то законная у него есть. Это я, значит.
— Зося, что-то мне тревожно. А вдруг он вообще неизвестно кто? Мать твоя уже ничего пояснить не сможет по вполне понятной причине — с того света объяснений не дают. Бабушки у тебя нет, подруг материнских ты не знаешь. Или знаешь? Кто мог быть свидетелем романа твоей матери с этим человеком?
Зося глянула на подругу с уважением:
— Вот это я понимаю: неженский ум. Куда нам со своими короткими мозгами. Ну прям все по полочкам разложила! Только понимаешь, в чем дело: он ни на что не претендует. Просто со мной познакомиться решил. И деньги у него есть. Пишет, что заработать успел, но деньги некому оставить. Так что расслабься.
— И что будешь теперь делать?
— Как что?! — изумилась Софья. — Поеду к нему, конечно! Он меня к себе зовет.
— И не боишься? Все-таки чужая страна.
— Не боюсь. Чего мне здесь ждать? А там, между прочим, обеспеченная жизнь. Папенька-то мой не просто так не женился: он капитал сколачивал. Вот и некогда было.
Есия погрустнела.
— Нет, ты, конечно, Зоська, поезжай. Но мне без тебя одиноко будет. Забежать после работы — и то не к кому.
— А мы знаешь что? Я тебя к себе заберу! Вот как устроюсь, так сразу и заберу.
— Я не поеду. Куда я от матери и бабушки?
Софья закинула ногу на ногу и глубокомысленно уставилась в потолок. После недолгого раздумья изрекла:
— Любую проблему можно решить.
— Да не хочется мне.
— Вот с этого бы и начинала. Ладно, ты лучше расскажи: дело, которое ты вела, чем-нибудь закончилось? То, где пропало кольцо. А то уеду и так ничего не узнаю.
— А ты только по кольцу его запомнила? — засмеялась Есия. — Ладно, сейчас расскажу. Ох и вымотало меня это! Я сначала не понимала, отчего это так, только недавно все концы, наконец, вместе свела. С самого начала казалось близким это дело, и вот теперь я поняла: трагедия семьи Крайневых схожа с трагедией моей семьи. Мой прапрадед ревновал свою жену и потому ей изменял. Олег Крайнев делал то же самое. И в первом и во втором случае все закончилось очень плохо. Но! Оказывается, где-то в глубине веков наши семьи уже сталкивались. И тогда, получается, все произошедшее было не случайно. Моего пращура, отца Германа, перед смертью прокляла некая старуха. Проклятие упало на мужчин рода, и они все умирали не своей смертью. Но у старухи оказалась внучка, которая решила отомстить. Устроилась работать к Герману да и отравила потом хозяина.
— Ох, ну ничего себе! — восхищенно воскликнула Софья. — Как это удалось тебе накопать?
— Не в этом дело. Теперь мне бы хотелось узнать: снято ли проклятие. Знаешь, мне кажется, круг замкнулся, и больше смертям не бывать. Очень хотелось бы верить, что я не ошибаюсь.
— Так, а что с кольцом?
— Перстень с рубином вернулся к владелице. А вот подарил его Артем Елене с тайной мыслью влюбить ее в себя. Считалось, что перстень обладает магической силой.
— Слушай, но как Артему вообще могло прийти в голову подарить перстень, принадлежащий жене?
— Вот этого я не знаю. Возможно, Артем так сильно верил в магическую силу кольца, что эта вера затмила ему разум. Но все вышло иначе: Елена в него не влюбилась (да и с чего бы, если свою жену он так и не полюбил!), а вот неприятностей прибавилось. Это хорошо, что Крайнева выжила, а ведь могла бы и помереть. Дала все-таки Тропова признательные показания, хотя перед этим вертелась, как уж на сковородке, пыталась на мужа вину скинуть.
— Да ты что!
— Ага. Вот так бывает: любовь любовью, а сидеть-то не хочется. В общем, дело было так. Зинаида решила забрать свой перстень у Крайневой и для этого следила за Еленой. Увидев, как Крайнева вошла в подъезд, Тропова пошла за ней. Возможно, если бы дверь была закрыта, Зина не решилась бы ни на что другое, кроме как поговорить. Но Елена, по своему обыкновению, не закрывает входную дверь. Зинаида застала ее в ванной. Крайнева присела, чтобы положить в стиральную машину испачканную вещь. В эту минуту Тропову охватило острое чувство ревности, у нее помутилось в голове. Как она сама рассказывала на допросе: «Я представила Елену в постели с Артемом, как он гладит ее по бедрам, берет за тонкую талию, целует спину, и в глазах у меня потемнело. Сама не понимая, что делаю, я схватила с тумбочки бронзовую статуэтку и ударила ею Елену по голове». На языке юристов это называется состояние аффекта. Когда Крайнева потеряла сознание, Зинаида пришла в себя. Вспомнив о цели своего прихода, быстро прошла в гостиную и увидела на книжной полке красную бархатную коробочку. Открыла ее, убедилась, что там кольцо с рубином, положила в карман и быстро ушла.
— И что ей теперь за это будет?
— Думаю, учитывая, что она одумалась и призналась в преступлении, а также сотрудничала со следствием, ей могут дать пару лет исправительных работ. Тем более что лечение Елене Крайневой она оплатила.
— Вот дура баба… Мало того что мужика потеряла, теперь еще и судимость будет.
— Ох, Зося, если бы ты знала, сколько преступлений совершается по чистой глупости! Мало того, порой даже не пытаются спрятать в воду концы.
— Расскажи.
— Да это неинтересно. Как правило, все примитивно и по одной и той же схеме. Украл, убил, не хотел убивать, только толкнул или ножом случайно пырнул, ну и так далее.
Глаза у Зоси стали круглыми:
— Еська, как ты это выдерживаешь?
— А что делать? Сама себе профессию выбирала. Справедливости хотелось.
— И что?
— А ничего. Трудно это все.
— «Нет правды на земле. Но нет ее и выше»?
— Как-то так. Иногда пока дороешься до истины — семь потов сойдет. А потом вдруг — раз, и все то, что считаешь правдой, оказывается ложью. — Она вздохнула. — Из-за этого стала бояться предъявить обвинение невиновному. Когда узнала, что муж Крайневой ей изменял, в душе его осудила. Но далее, расследуя дело, вдруг поняла: повод-то к такому поведению она ему сама дала.
День отъезда Софьи приближался быстро. Уже были собраны вещи, куплен билет и отправлена телеграмма с номером рейса. Есия собиралась провожать подругу. А там, на другом конце земли, ее встретит отец.
В аэропорту Софья пребывала в радужном настроении, напевала себе под нос что-то веселое, но в глубине глаз поселилась тревога. Перед самым расставанием напускная веселость слетела с нее, и она порывисто обняла Есию.
— Прощай, подруга, — прошептала Софья, — и не поминай лихом. Да, письма мне не забывай писать!
Есия отчаянно моргала, пытаясь скрыть слезы, но они все-таки предательски брызнули из глаз.
— Колесо истории, противно скрипнув, сделало новый виток. Зося, я не знаю, как буду без тебя жить. С кем буду по вечерам пить кофе, делиться новостями? Из моей жизни уходит целая эпоха, а я не могу этому помешать. Да, знаю, я эгоистка.
— Если тебя это немного успокоит, я тоже. Я тоже буду очень скучать. Да не грусти, подруга! Может, я еще вернусь. Погощу, посмотрю на мир и приеду обратно. Будем с тобой дальше вместе вечера коротать.
