Наталья Солнцева - Натюрморт с серебряной вазой

– А кто тебя просит доказывать?

– Ах, вот что! Оказывается, я лезу не в свое дело! – завелся начальник охраны. – Зачем же мы тратим время, пристаем к людям, терроризируем Руслану? Мы приехали загорать и купаться, между прочим.

– Главное – ваза, – невозмутимо изрекла Глория. – Я должна выяснить, откуда она взялась.

– Ваза – неодушевленный предмет, если ты в курсе. По-моему, человеческая жизнь и какой-то серебряный сосуд – несравнимые вещи.

Глория оставила его пылкую реплику без комментариев. Лавров глотнул кофе, пытаясь успокоиться. Опять он ввязался в бесполезный спор.

– Ваза остается в Тамани, насколько я понял, – констатировал он.

– Ничего подобного. Полагаю, ваза поедет в Москву, – уверенно заявила она. – В нашей машине. Только не пугайся.

– Я не из робких. Ты предлагаешь украсть ее у Стаса?

И хотя Лаврова терзали сомнения, что ваза могла стать причиной чьей-либо смерти, ему стало не по себе. Во рту пересохло, а кофе показался горше стрихнина.

– Руслана просит, чтобы мы взяли ее в свою машину, – объяснила Глория. – Она звонила, когда ты был в душе. С билетами на самолет из Анапы проблема.

– Когда ты перестанешь водить меня за нос? – рассердился он.

На самом деле он злился из-за собственного дурацкого страха. Перспектива провести много часов в пути, за рулем, зная о путешествующей вместе с ними опасной штуковине, повергла Лаврова в транс. Дальняя дорога сама по себе напрягает, а пребывание под боком вазы, которая…

Он тихо выругался и отодвинул тарелку с оладьями, приготовленными Галиной Васильевной. Аппетит пропал, настроение испортилось.

– Если ты боишься, то…

– Да не боюсь я ничего! – взорвался он. – Не надо делать из меня идиота! Чего бояться? Обыкновенного кувшина?

Глория молча развела руками. Этот жест окончательно взбесил Лаврова. Над ним потешаются, его ни в грош не ставят. Решение уже принято, и его просто ставят в известность.

– Значит, Смолякова хочет ехать с нами? – сдерживая негодование, спросил он. – Чего вдруг?

– Места же в машине полно. Они с Ордынцевым тоже добирались сюда на «Лексусе». Он не любил летать.

– Надо было змей бояться, а не самолетов, – проворчал Роман. – Не там соломку подстилал многоуважаемый Максим Сергеевич. Эх, знать бы, где ее стелить…

Глава 29

Стас согласился принять участие в «ночной охоте» – так называемом дайвинг-сафари, которое происходит не днем, а ночью. Погружались с бота, небольшой группой таких же фанатов подводного плавания, как сам Муромов.

Он плавно двигал ластами, продвигаясь вдоль рифа, и освещал фонарем камни, неглубокие ниши и гроты. Как-то незаметно отделился от остальных и ушел далеко вперед. Попадались бычки, но Стас их не трогал. Было лень стрелять, насаживать рыбок на кукан и таскать за собой.

Ночные погружения существенно отличаются от дневных только одним – темнотой. Пожалуй, впервые опытный дайвер испытал страх перед непроницаемой чернильной толщей воды, куда ему предстояло спуститься. Этот страх уколол Стаса в сердце и… отступил.

Теперь на глубине страх проснулся вновь, заставляя аквалангиста волноваться без всякой, казалось бы, причины. Стас успокаивал себя, но волнение нарастало, сбивая дыхание и заставляя сердце колотиться сильнее. Он оглядывался, но не видел вокруг никого из ребят. Вместо размытых лучей света от их фонарей – непроницаемая тьма, которая обступала его со всех сторон.

Под водой нельзя суетиться, надо дышать размеренно, ровно. Это азбука дайвинга. Но Стас никак не мог справиться с тревогой. Его фонарь выхватывал из подводного мрака стену рифа и вдруг осветил расщелину в скале. Оттуда метнулось вперед нечто извивающееся и узкое, словно тело змеи.

Стас стремительно отпрянул, запаниковал. Возможно, вскрикнул, потому что в рот и внутрь маски попала вода. Ему отчаянно захотелось оказаться сейчас на суше, в своем доме за крепкой закрытой дверью.

От того, что он увидел, его сковал ужас. Неведомое существо приближалось… а Муромову надо было продуть маску. Он десятки раз делал это сам и обучал этому своих подопечных. Но сейчас чувствовал полную беспомощность. Руки перестали его слушаться, соображение отшибло. Все же он попытался сделать вдох, приподнять голову, отодрать маску от лица, придерживая ее сверху у лба, потом с силой выдохнуть через нос и посадить маску обратно. Не получилось. Мешал висящий на запястье фонарь и паника. Маска будто присосалась к коже лица. Она не поддавалась. Стас слишком сильно рванул, и под резину хлынула морская вода, заволакивая глаза.

Наконец дайверу удалось сделать правильный выдох, и вокруг него забурлили пузырьки воздуха. Каким-то образом маска оказалась на своем месте, причем свободная от воды. Уф-ффф…

Между тем вынырнувшая из расщелины «змея» извивалась у самого его носа. Аквалангист шарахнулся назад, и это резкое движение привлекло неизвестного хищника. Он кинулся на Стаса и обвился вокруг его шеи.

На глубине и днем-то не крикнешь, на помощь не позовешь. А ночью тем более. Твоих отчаянных знаков в темноте никто не увидит. Спасаться приходится самому. Об этом инструктор Муромов неуклонно твердил своим ученикам. Теперь ему надо было применить теорию на практике. Но его буквально парализовало от страха.

Включился инстинкт самосохранения, и Стас схватил жуткую «ленту» руками, изо всех сил сжимая пальцы. «Лента» скользила, изворачивалась.

«Всплывай! Всплывай! – командовал кто-то внутри него. – Немедленно наверх! Это единственный шанс на спасение!»

Каждый аквалангист знает, что под водой ощущение боли притупляется. Даже приличная рана незаметна. Разве что «дымится» кровью. Только по этому мутному следу ее и можно обнаружить – днем, разумеется, при хорошей видимости. Так что если Стас пока не ощущал укуса, это ничего не значило.

Наверное, отработанные навыки и внутренний «автопилот» помогли Муромову всплыть. Это происходило на грани обморока. К счастью, его сразу заметили парни на боте и вытащили из воды почти без сознания.

– Что это у него вокруг шеи намотано? – склонился над ним хозяин судна. – Типа лента какая-то…

– Ага, – подтвердил второй. – Резиновая фигня…

«Резиновая? – зазвенело в голове Стаса. – Осторожнее, дурачье! Это… это…»

Не могло быть и речи, чтобы Руслана после всего случившегося поселилась в «Шато». Ее бросало в дрожь при одной только мысли об этом. Она за скромную плату сняла комнату в другом конце Тамани. Подальше от отеля и наводящих жуть руин позади сквера.

В то же время она была не в силах избавиться от тоски по вазе. Как ни глупо это звучит, но другого слова к испытываемому тягостному чувству она подобрать не могла. Ваза настойчиво преследовала ее. Как будто такое было возможно!

Днем и ночью две златокудрые нимфы бросали кости, и Руслана как наяву слышала их стук. Крак… бум… крак… Рядом хихикали пухлые амуры, а в воздухе носился запах крови. Так пахло в спальне Ордынцева, когда он лежал там мертвый и окровавленный. Теперь этот кошмарный запах сопровождал блондинку повсюду. Казалось, он въелся в ее мозг вместе со страхом и жаждой обладания вазой.

Удивительно, что поначалу сосуд оставил ее равнодушной. Она не разделяла восторгов Макса, ее даже раздражало его умиление перед этой штуковиной, его раболепное обожание. Видимо, подобные чувства заразны и распространяются среди людей, как эпидемия гриппа.

Вот и Стас не избежал сей участи.

Руслана никогда не подумала бы, что он позарится на какой-то сосуд, пусть и серебряный, и станет отстаивать свое право на находку. Мало того – отстоит и присвоит вазу себе. Она понимала, что решающую роль тут сыграла не алчность и не корысть. Вряд ли дайвер отважится продать вазу.

А как поступила бы она сама, достанься сосуд ей, а не Муромову?

– Уж точно не продала бы! – вырвалось у нее.

«Что бы ты с ним делала, глупышка? – прошептал кто-то невидимый ей на ухо. – Вспомни, чем кончил Ордынцев…»

– Одно с другим не связано, – робко возразила Руслана, понимая, что лукавит. Обманывает себя и неведомого собеседника.

«Глупышка, глупышка… – повторил тот. – Таких, как ты, губит беспечность…»

Это неслышимое нашептывание погружало блондинку в сон. Ее веки отяжелели, сознание затуманилось. Она боролась с дремотой, когда раздался стук в дверь ее комнаты.

– К вам пришли, – сообщил заспанный подросток, сын хозяев. – Стас Муромов. Знаете его?

– Да… – очнулась от наваждения Смолякова.

– Пускать?

Получив утвердительный ответ, подросток скрылся, и через минуту вместо него в дверях появился широкоплечий загорелый дайвер.

– Привет, – угрюмо буркнул он. – Можно войти?

– По-моему, ты уже вошел. Почему не позвонил заранее?

– Извини…

– Ладно уж. Чего тебе?

Руслана произносила слова и фразы одеревеневшим языком, странным образом ощущая то же одеревенение сознания. Рассудок тормозил, словно заржавелый механизм.