Джон Харвуд - Тайна замка Роксфорд-Холл
Среда, вечер
Сегодня я стояла на том месте, где погиб Эдуард. Кабель, по которому он пытался взобраться, весь оброс ржавчиной, которая спускается по всей стене темным пятном. Когда вчера днем я впервые увидела Холл, я подумала, что он выкрашен в грязно-зеленый цвет, но оказалось, что стены покрыты лишайниками, пятнами плесени и множеством трещин; земля под стенами усыпана кусками штукатурки. Я решила, что не стану плакать, потому что знала, что Болтон, скорее всего, следит за мной, хотя никого вокруг не было видно.
Если бы Эдуард меня не встретил, он был бы сегодня жив. Я мучу себя этой мыслью, но, ведь если бы он сдержал свое обещание и никогда не приближался к этому месту, мы были бы сейчас женаты, и Клара была бы его дочерью. (Я написала это, не подумав, но эта мысль часто меня посещает: я никогда не замечала в Кларе ничего от Магнуса, напротив, мне часто представляется, что у нее глаза Эдуарда — тот же оттенок светло-карего цвета с более темными коричневыми крапинками.) Я не позволю себе — не должна — верить, что он был обречен на гибель или что мы с Кларой обречены — из-за этого последнего посещения. Может быть, было безумием привезти ее сюда, но что я еще могла сделать? Если бы я оставила ее на Манстер-сквер с незнакомой мне няней и с ней что-нибудь случилось… Нет, я не могла так поступить.
Зачем он это сделал? Просто из любопытства? Посмотреть, что там, на галерее? Огонек, где никакого огонька не должно было быть? Или он пытался бежать от чего-то? Лес такой темный даже днем, а при лунном свете так легко представить себе всякие ужасы… как я — все время представляю, что слышу мягкие шаги по полу над моей головой. Однако, когда я кладу ручку и прислушиваюсь, я слышу только, как бьется мое собственное сердце.
Четверг, вечер
Сегодня днем заезжал мистер Монтегю. Сначала я решила, что это Магнус послал его шпионить за мной, но он сказал, что приехал сам, по своей воле. Я только что уложила Клару спать, и, чтобы не беседовать с ним в мрачной обстановке на первом этаже (где в тени вечно обретается Болтон), я предложила обойти вокруг дома — к скамье под моим окном, где я могла бы слышать, если Клара заплачет. Он стал заметно худее с тех пор, как я видела его в последний раз, и в волосах появились седые пряди.
Он сказал мне, что Магнус пригласил его быть свидетелем на сеансе, который должен состояться вечером в субботу: он был поражен, когда услышал, что я этого не знала. Не думаю, что они с Магнусом по-прежнему так же близки, как раньше: приглашение пришло в виде короткой записки, в которой ничего не говорилось о миссис Брайант, или о докторе Ризе, или о том, что должно произойти. Но он очень тепло говорил об Эдуарде и признался, что его кажущаяся неприязнь была вызвана завистью — к молодости Эдуарда, к его таланту и красивой внешности, так что теперь я стала добрее к нему относиться. Он явно чувствует себя неловко — да и кто мог бы чувствовать себя иначе — по поводу этого сеанса. Я полагаю, что он честный и добросовестный человек, и я стала чуть меньше страшиться, зная, что он будет присутствовать.
Все то время, что мы беседовали, из дома позади меня не раздавалось ни звука, но я все время остро ощущала ряды окон у себя за спиной — окон, глядящих вниз, на нас. Когда мистер Монтегю уходил, шагая через неровную травянистую площадку, мой взгляд привлекло какое-то чуть заметное движение в тени старого каретного сарая. Это был Болтон, следивший за нами от входа в сарай; когда он увидел, что я его заметила, он скользнул за угол и исчез.
Пятница, около 9 вечера
Сегодня днем, примерно в три часа, приехала каретой миссис Брайант в сопровождении Магнуса верхом на коне. Я наблюдала из окна ее гостиной достаточно долго, чтобы разглядеть, кто прибыл вместе с ней. Кроме доктора Риза, ее сопровождают только две ее горничные, ливрейный лакей и кучер. Горничные поместятся вдвоем в небольшой комнате напротив просторной спальни, приготовленной для их хозяйки; доктор Риз получит комнату в начале этого же коридора, так что его тоже можно будет вызвать, если он понадобится.
Я решила не выходить из своей комнаты, пока Магнус меня не позовет, и три долгих часа ждала, а сердце мое начинало бешено колотиться, стоило мне заслышать шаги в коридоре за дверью, но никто так и не постучал. Клара проснулась и некоторое время была беспокойна, что помогло мне хотя бы отвлечься. Примерно в шесть часов ко мне в дверь постучали, но это была всего лишь Кэрри с сообщением, что хозяин хотел бы, чтобы я вышла к нашим гостям на старую галерею в половине восьмого; обед будет подан в половине девятого. Так что мне пришлось выдержать еще одно, полное волнений бдение, а свет над кронами деревьев за моим окном постепенно угасал. Нет сомнений, думала я, Магнус захочет дать мне указания, как мне следует себя вести; но он так и не появлялся. В семь часов Клара все еще была беспокойна, и мне пришлось дать ей ложечку сердечного средства Годфри, так как я не знала, сколько времени мне придется отсутствовать.
В четверть восьмого вернулась Кэрри — помочь мне одеться, хотя помогать требовалось не так уж много, так как я нарочно выбрала то же самое серое платье, без фижм и турнюра, которое надевала, когда мы ездили в дом миссис Брайант месяц тому назад. К тому времени, как пробило половину часа, последний свет сумерек за моим окном угас.
До сегодняшнего вечера в коридоре за дверью моей комнаты всегда была тьма кромешная. Теперь во всех бра на стене горели свечи, но стеклянные колпаки так потемнели, что свет от них шел тусклый и какой-то мрачный. Воздух был затхлый, душный. При каждом повороте ожидая, что там меня ждет, со своей всегдашней улыбкой, Магнус, я сквозь мглу с трудом шла по коридору к площадке. Двойные двери на галерею были распахнуты.
Там на каждой стене колеблющимся пламенем горели ряды свечей, уходящие вдаль; высокие окна светились слабым, холодным светом; еще выше над ними потолок был окутан тьмой. В центре пола, примерно в двадцати футах от меня, на небольшом круглом столе горели еще свечи, озаряя лица Магнуса, миссис Брайант и доктора Риза так, что они, казалось, висят в воздухе над пламенем свечей.
— Ах, вот и вы, моя дорогая, — произнес Магнус так, будто виделся со мной в последний раз всего минут за пять до этого, а не несколько дней назад.
Я без особого желания подошла и присоединилась к ним. Миссис Брайант, блистающая великолепием в кармуазиновых[29] шелках, открывающих значительное пространство белой груди, приветствовала меня с нескрываемым пренебрежением; Годвин Риз неловко поклонился.
Позади них, в дальнем конце галереи, господствующее место в стене — как и говорил мистер Монтегю — занимал невероятных размеров камин, а в нем — саркофаг. Но я была совершенно не готова увидеть огромную фигуру в доспехах, возвышающуюся в тени рядом с камином. Под рукой, закованной в перчатку, поблескивал меч, в колеблющемся свете фигура казалась настороженной, живой, бдительной. В жерле камина стоял массивный сундук из темного металла: саркофаг сэра Генри Роксфорда. «Я уже была здесь когда-то», — подумала я, но лучик узнавания мелькнул и сразу же угас, прежде чем я смогла его уловить.
— Доктор Роксфорд собирался рассказать нам, — нетерпеливо произнесла миссис Брайант, — об открытии, которое он сделал, разбирая бумаги своего покойного дядюшки. — Она говорила так, будто я их всех заставила ждать, и я поняла, что Магнус нарочно так все подстроил.
— Действительно, собирался, — подтвердил он. Тон его был, как всегда, сердечным, но в нем звучали нотки нетерпеливого ожидания. Он улыбался, его зубы поблескивали в свете свечей, зрачки глаз горели, словно два язычка пламени. — Но, может быть, нам стоит вернуться к тайне его исчезновения, еще более загадочного для тех, кто стоял там, где сейчас стоим мы с вами. Повторю вкратце: Дрейтон, дворецкий моего дяди, видел, как он ушел к себе в кабинет, что соседствует с галереей, около семи часов, в тот самый вечер, когда разразилась гроза. Когда на следующий вечер сюда прибыл мистер Монтегю, ему пришлось взломать дверь, и он обнаружил, что все двери на площадку заперты изнутри на замки и засовы, а ключи остались в замочных скважинах. Мы пытались запереть эти двери на замки — не говоря уже о засовах — снаружи, но тщетно. Насколько нам известно, здесь нет тайного хода, потайной двери, убежища священника или еще чего-либо подобного. Дымоходы в каминах слишком узки для того, чтобы взрослый человек, даже такой небольшой, как мой дядя, мог через них пробраться. Что же, таким образом, могло с ним статься?
Единственным рациональным объяснением — единственным, какое видится мне, — может быть то, что он как-то выбрался через вон то окно, — при этих словах Магнус указал на окно над фигурой в доспехах, — спустился вниз по кабелю, доковылял до леса и упал, как, предположительно, упал его предшественник Томас Роксфорд в одну из старых шахт. Такое не представляется невозможным — мы нашли раму закрытой, но не запертой на задвижку, — однако кажется невероятным предполагать, что хилый старик мог совершить такое в кромешной тьме, в ночь жесточайшей грозы. Я совершил такой спуск сам, в гораздо лучших условиях, и могу заверить вас, что это был не такой уж приятный опыт.
