Анна и Сергей Литвиновы - В свободном падении
– Вы Адели нашей приплатить должны за бесплатный пиар! – лукаво обратилась к Макару ассистентка, едва программа закончилась.
Тот выглядел совсем оглушенным (с гостями часто происходит подобное после первого-то в жизни прямого эфира!). Промямлил:
– Мне… мне даже как-то неудобно.
А врач, что присутствовал на программе, добил:
– Я бы сказал: преступная передача. Нельзя давать серьезно больным людям надежду, что их спасет какая-то физкультурка.
– Да ладно вам. Все болезни в мозгу, – кинулась на защиту Макара Адель. – Некоторым вообще даже не упражнения – плацебо помогает!
Лидка же, когда гости ушли, ядовито шепнула своей начальнице:
– Вы, что ли, замуж собрались? Опять?!
Адель смерила язву уничижительным взглядом.
Цель у нее была единственная – пробить броню Макара. Смутить. Показать ему, что она в своей области тоже профессионал. (Зачем, правда, старалась – объяснить даже самой себе не могла.)
И все получилось.
Макар, когда она лично (тоже особая честь!) провожала его из студии, серьезно произнес:
– Адель. Спасибо тебе огромное.
– Бросьте, – отмахнулась она. – Мы с вами просто рассказали людям правду.
– Да ладно, не скромничай. Ты меня буквально на пьедестал вознесла, – пожал плечами физкультурник. И неожиданно предложил: – Давай завтра в ресторане такое дело отметим.
«О, слышала бы сейчас Зойка!»
Адель покачала головой:
– Спасибо. К сожалению, я не смогу.
– А телефон свой мне оставишь? – Мальчик, оказалось, умеет быть настойчивым!
– Нет.
– Я все равно достану, – усмехнулся он. – В твоей карте в поликлинике или в «Олимпик Старе».
– Макар, – нахмурилась она. – Вы что, не понимаете? Не хочу я с вами никуда идти. И звонить мне не надо. Вы помогли мне со спиной. Я обеспечила вас клиентами. Мы квиты.
– Помнишь, я на тренировках говорил, что ты негибкая? – ухмыльнулся он. – Ты, оказывается, и в жизни такая же.
«Я его распаляю просто, когда отказываюсь».
Что ж. Можно сменить тактику. И добить окончательно. Адель улыбнулась:
– Я просто девчонок из «Олимпик Стара» уесть захотела.
– В смысле? – насторожился он.
– Ну, вы же у нас в клубе темная лошадка. Не замечали, что ли? Клиентки по вам сохнут, обхаживают, любая готова хоть в постель, хоть замуж. А для вас они – пациентки, и только. А я сказала: все дело в подходе. И оказалась права. Меня вы в ресторан позвали. Все. Я победила. И больше от вас мне ничего не нужно.
Думала смутить – но Макар лишь небрежно улыбнулся. Бросил ей:
– Что ж. Я польщен, что моя скромная персона является предметом споров. – И заверил: – Но только если я решил, что мы с тобой в ресторан сходим – мы обязательно это сделаем.
И сходили, конечно. Адель специально договорилась с Макаром встретиться вечером в спортивном клубе. Чтоб все видели.
Машинка у тренера оказалась действительно позорная. В ресторане (когда Адели вручили меню) он тоже явно нервничал. Что ж. Заказывать стерлядь, фаршированную черной икрой, она не стала – попросила скромненькую котлету по-киевски. Но Макара между делом упрекнула:
– Слушай, ты ж мог бы большие деньги зарабатывать!..
Он вздохнул:
– Мог бы. Меня давно зовут и в частную клинику или просто на дом к обеспеченным людям ездить. Не хочу.
– Почему?
– Старушенций своих бросать жаль. Уйду – другого методиста по ЛФК в поликлинике не найдут. Нормального, я имею в виду.
– Ты такой благородный? – усмехнулась Адель.
– Мне с обычными людьми интереснее. Они настоящие. Не то что наши рафинированные дамочки из «Олимпика», – пожал плечами Макар. Галантно добавил: – Тебя, безусловно, я в виду не имею.
– Зато в «Олимпике» все улыбаются. А бабки твои волком смотрят. Загрызть меня готовы.
– Жизнь тяжелая потому что, – усмехнулся Макар. – А я им хоть чем-то помочь могу. Из колясок инвалидных поднимаю, после переломов тяжелых добиваюсь практически полной реабилитации. Гораздо интереснее, чем остеохондрозы лечить, как здесь, в клубе.
– В частной клинике, что ли, пациентов со сложными диагнозами не бывает? – прищурилась Адель.
– Бывает, – спокойно откликнулся он. – Те же старушки мои соберут последние деньги и туда ко мне придут на прием. Но только многие ли смогут – за каждый сеанс платить по сто долларов?
– Да. Ты действительно благородный, – иронически вздохнула Адель.
Он не обратил внимания на насмешку. Серьезно закончил:
– Это для тебя купить абонемент в дорогой спортивный клуб – не проблема. Многие люди совсем по-другому живут.
Адель взглянула на него даже с уважением. Призналась чуть виновато:
– А вот я по жизни – эгоистка.
– Не согласен, – мгновенно парировал он. – Твоя передача…
– Ой, ну, хватит об этом! Я уже объясняла: мы просто поспорили! Я хотела таким образом найти к вам подход.
– Все ты врешь, – тепло улыбнулся Макар. Посмотрел ей в глаза. Предложил: – Поедем ко мне?
Адель внутренне ахнула. Ну, зачем ей нужен этот бессребреник? Человек, безнадежно повернутый на скучной лечебной физкультуре? Им и поболтать не о чем. Разговор все время сворачивает на темы, совсем ей неинтересные: остеохондрозы и прочие шейки бедра.
Но, с другой стороны, молод. Фигура, пусть не божественная, как у ее мимолетного любовника Саввы, но тоже неплохая. Опять же приятно, что из всех диан-охотниц предпочел Макар именно ее. Не самую юную, далеко не безупречно красивую и не сумасшедше богатую.
«Я ведь не замуж за него собираюсь – просто время провести. Опять же для здоровья польза».
В памяти промелькнуло обиженное, почему-то виноватое лицо ее плюшевого медвежонка. Еще четырех месяцев не прошло, как Фриц умер. Но только – уж с самой-то собою надо быть честной! – не скорбела она и по второму своему супругу. А блюсти траур чисто формально – как в девятнадцатом веке! – просто глупо.
Адель отодвинула невкусную киевскую котлету. Улыбнулась Макару. Кивнула:
– Поехали.
* * *Тетю Нину Адель так окончательно и не уволила – просто перевела на сокращенный, два раза в неделю, график. Шутка ли – одной поддерживать порядок в огромном доме?
Адель продолжала жить в коттедже. Какой смысл съезжать? Фриц, светлая ему память, оплатил аренду до конца года. А собственную квартиру она сдавала.
Во всякие глупости, что дух Фрица ей будет в доме являться, Адель не верила. Тем более тетя Нина наведывалась, отгоняла привидения.
Сегодня, будто назло, у домработницы оказался рабочий день.
И едва она встретила хозяйку на пороге, поняла все сразу. Ни секунды не поверила, что Адель задержалась на работе. Безапелляционно отрезала:
– С телевиденья своего ты всегда зеленая приезжаешь. А сейчас вся светишься. Где гуляла?
– Да с чего вы взяли? – Адель решила стоять насмерть. – У меня прямой эфир послезавтра. Сценарий обсуждали с коллегами.
– С этим, что ли, коллегой – который Костик? – не отставала домработница. – Кто тебя пьяной домой привозил?!
– Тетя Нина, – начала сердиться вдова. – По-моему, вы не в свое дело лезете. И вообще я хочу вас предупредить. Вы у меня работаете только до конца года, пока я за городом живу. А дальше – когда съеду отсюда – ищите себе новое место.
Однако выгнать тетю Нину непросто. Та себя уже членом семьи считает:
– Я уеду – а ты по мужикам шастать пойдешь?
– А хоть и пойду. Вам-то что?
– Зря ты так, Адель, – вздохнула она. – Я ж тебе только добра хочу.
И ни слова больше упрека. Сбежала в кухню, долго всхлипывала у темного окна. Еще утешать ее пришлось.
«Ладно. Действительно она мне уже почти родственница», – смирилась Адель.
А что с Макаром особо не разгуляешься – оно даже к лучшему. Секс с ним, безусловно, неплох. Но душевной близости никакой. И ей про его старух слушать неинтересно, и тот откровенно зевает, когда она ему о своей работе рассказывает.
Адель теперь все чаще задумывалась: неужели ей за всю жизнь ни разу не удастся испытать воспетое тысячами поэтов чувство? Ладно, в оба брака вступала без любви. Но ведь и с любовниками лишь в постели все хорошо. И только.
Даже у Иннокентия Степановича спросила:
– Может, я – человек-индиго? Не способна влюбляться в принципе?
– Ты просто очень нетерпеливая, – усмехнулся ее духовник. – Типичная российская девушка: замуж позвали – сразу соглашаешься. Что за Гришу поторопилась выйти, что за Фрица своего. А любовь – ее долго ждать надо. Искать, караулить.
– Не было у меня возможности ждать, – вздохнула Адель. – С Гришей познакомились, когда я уже на дипломе была. Выбор невелик: или замуж, или одной остаться. Без работы, без поддержки, без квартиры.
– А за Фрица зачем побежала? – упрекнул Иннокентий Степанович.
– Да сама не знаю. Он такой ласковый был, заботливый, уютный. А я после Гришиной смерти чувствовала себя одной в целом свете.
Иннокентий Степанович понимающе улыбнулся. Осторожно спросил:
