Лебединая песня мамонта - Елена Ивановна Логунова
– Как вообще изучают наскальные рисунки, их же не отправишь в лабораторию? – Ирка тоже задала вопрос, но Мара через зеркальце заднего вида послала ей грозный взгляд – мол, не мешай мне! – и подруга смущенно умолкла.
Бордовский, однако, охотно ответил им обеим:
– В лаборатории изучают слепки. Это абсолютно точные копии рисунков, они позволяют определить технологию, по которой создавались петроглифы, и вычислить век, в котором они появились.
– А как делают слепки? – конечно же, спросила любознательная Марина.
– Для изготовления слепков используется медицинский силикон, он у меня с собой, и я покажу…
– Спите уже, – дернула одной рукой меня, а другой Ирку сидящая между нами тетушка. – Мариночка прекрасно поддержит беседу одна за всех.
Это был дельный совет, и я не замедлила ему последовать.
Спалось мне не то чтобы сладко – мешали сопровождающие фоновый бубнеж Бордовского возгласы Марины, реагирующей на археологический ликбез слишком бурно (на мой взгляд, лектору‑то нравилось). Тем не менее под нескончаемые восторженно-подобострастные «Да что ты?!», «Надо же!», «Это просто удивительно!» и «Не может быть!» я кое‑как подремала.
Проснулась от натужного гудения и усилившейся тряски. Скромная недорогая машина Бордовского изо всех сил пыталась защитить честь российского автопрома, мужественно преодолевая кочковатый проселок.
Я оценила справедливость слов Чайковского, сказавшего, что дорога, за которую без устали сражаются с иноземными джипами ропотовские мужики, это одно название.
– Все, дальше не проехать, – подтвердил наше общее с участковым нелестное мнение о проселке Бордовский, сворачивая на условную обочину.
По обе стороны от номинальной дороги тянулась волнистая темно-зеленая лужайка, подозрительно похожая на болото. От проселка ее отделяли полосы кустов с относительно удобными для парковки обширными вмятинами – похоже, оставленными ненавистными селянам джипами и микроавтобусами.
Наш водитель загнал свой транспорт в один из таких импровизированных боксов, заглушил мотор и объявил:
– Дальше придется ножками.
И, заметив тоскливое неудовольствие на лицах пассажиров, попытался подбодрить нас новым ценным сообщением:
– Тут красиво! А по осени – целое море клюквы!
– До осени еще три месяца, – напомнила Ирка, распахивая дверцу и с трудом выбираясь из машины, которую заметно перекосило на склоне.
– А до озера сколько? – не трогаясь с места, спросила тетушка. – Километров, я имею в виду.
Бордовский посмотрел на навигатор:
– Три с небольшим.
– О… Знаете что? Я, пожалуй, останусь в машине, – сказала мудрая тетя и ловко выдернула из-под меня подушечку, чтобы пристроить ту под себя. – Постерегу ее на случай появления сердитых ропотовских мстителей. А вы идите, идите… Обо мне не беспокойтесь, у меня есть вода, пирожки и кофе в термосе.
– У тебя есть кофе с пирожками, а я еду голодная?! – возмутилась я.
– Успокойся, у нас тоже есть кофе с пирожками. – Ирка похлопала по своей торбе. – Прости, что не подумали предложить тебе перекусить. Просто мы запланировали романтический пикник у озера. – Она взглядом указала на Марину, без слов объясняя, чей коварный матримониальный план оставил меня без завтрака.
Я проявила женскую солидарность и не стала возражать против романтического пикника у озера, тем более что сердобольная Ирка втихаря сунула мне в руку пирожок. Мы с ней отстали от воркующей парочки на десяток шагов – я на ходу жевала, а подруга просто любовалась окрестностями.
Местность была интересная: вроде сосновая роща, но необычная. В тех хвойных лесах, где я гуляла прежде, под ногами пружинил толстый и чистый, без подлеска и колючек, матрас из опавших иголок, идти было легко и приятно. Редкие канавы и овражки можно было увидеть издалека, неизбежные коряги и поваленные деревья тоже бросались в глаза и не представляли серьезной преграды.
Вблизи Лось-озера все было не так. Здесь почти все пространство между деревьями занимали округлые серо-бурые камни, похожие на великанский керамзит, только разного размера: какие с маленькую дыньку, а какие с крупный арбуз. Некоторые валуны были с полметра, а то и с метр в диаметре. Я бы подумала, что в лесу перевернулся грузовик со стройматериалами, если бы не видела, что все было наоборот: относительно невысокие кривоватые деревья проросли между завалившими покатый склон камнями.
Идти по этой каменной мозаике было трудно и опасно.
– Куда нас занесло? – не в первый раз споткнувшись, пробурчала Ирка.
– Мы с вами находимся на краю Русской платформы! – обернувшись к нам (я замерла с пирожком за щекой, точно суслик с флюсом), прокричал наш добровольный экскурсовод. – Когда‑то здесь росли пальмы!
– Давно? – спросила Ирка и искательно огляделась.
Я сделала то же самое. Пирожок мне достался с луком и яйцом, его хотелось заесть чем‑то сладеньким, и плодоносящая финиковая пальма пришлась бы в самый раз.
– Не очень, всего несколько десятков тысяч лет назад!
Марина потянула своего Зайку вперед, он подчинился и, отвернувшись от нас, запрыгал с одного крупного камня на другой, продолжая вещать:
– Такие валуны раскиданы по всей Ленинградской области. Их притащили сюда снежные массы, надвинувшиеся с севера во время глобального оледенения. Потом лед и снег растаяли, а камни – вот! – остались. – Бордовский походя ласково, как любимую коровушку, похлопал по крутому боку валун размером с бочку.
– Я бы предпочла, чтобы остались пальмы, – прошипела Ирка, оступившись и подвернув ногу на сплошной массе больших и маленьких ледниковых приветов.
– Можешь вернуться в машину, мы еще недалеко ушли, – предложила я.
– И оставить тебя с этой сладкой парочкой третьей лишней? Будет дискомфортно. – Подруга упрямо похромала вперед.
– Мне и сейчас дискомфортно, – призналась я. – Надо было не кроссовки обувать, а трекинговые ботинки.
– Кто ж знал.
– Зайка! Видно же, он тут уже бывал.
Мы дружно метнули в спину зайки-знайки пару недобрых взглядов. Он этого не заметил и энтузиазма не утратил, наоборот, вскричал восторженно:
– Эге-гей! – и вдруг исчез из виду.
– Надеюсь, он не упал и не сломал себе шею, – очень неискренне сказала Ирка.
– Да не дай бог. – Я оглянулась на пройденный нами трудный путь. – Если что, труп отсюда не вынести. Придется спасателей на вертолете вызывать.
– Поэтому смотри под ноги, – посоветовала заботливая подруга, неприятно расширив список кандидатов на посмертную эвакуацию по воздуху.
Из соображений безопасности мы максимально сбавили ход и к концу каменного поля ковыляли по валунам, как две подстреленные уточки на последнем издыхании.
А Марина с ее Зайкой не иначе перенеслись на крыльях любви: когда мы с Иркой выбрались на высокий берег озера, они уже сидели там, любуясь видом, и рыжеволосая голова арт-терапевта-и-так-далее удобно лежала на костлявом плече археолога.
– Как хорошо… – выдохнула запыхавшаяся подруга.
– Да, очень мило сидят, –
