Порванные нити - Марина Серова
– Вы специально следы запутывали? – не удержалась я.
– Да, – созналась она, – я оформилась переводом в Великий Новгород. И где-то полгода я проработала там, как раз до начала вступительных экзаменов. А потом уже окончательно мы с мамой осели здесь, в Нижнем. Его тогда только несколько лет как обратно переименовали.
– Ваша мама, неужели она ни о чем не спрашивала?
– О чем-то она, конечно, догадывалась, но вслух не говорила. После того, как меня на ее глазах похитили, она меня вообще отпускать одну боялась, поэтому даже не возражала, когда я предложила ей уезжать из города. Она спасала меня, а я ее. И я дала ей спокойную старость. Она ни в чем не нуждалась. Где-то находила заказы и вязала. Это было неплохое подспорье к ее пенсии и моей зарплате. Когда случались экспедиции, она ездила с нами. Мои студенты ее обожали. Она брала на себя весь дорожный быт.
Конечно, она скучала. Очень переживала, что не может за могилой отца ухаживать. Помню экспедицию где-то под Архангельском. Там деревенька одна была, всего два дома еще обитаемы оставались. И там кладбище старое еще с восемнадцатого века все поросло бурьяном. На некоторых могилах уже и крестов не осталось. И вот тогда мама сказала, что выражение «прах к праху и пепел к пеплу» – это не метафора. Вроде как от нас всех рано или поздно даже памятных плит не останется. Она после этого как-то успокоилась.
– Вы не пытались больше устроить личную жизнь? – осторожно поинтересовалась я.
– Какое там! – воскликнула женщина. – Я на мужчин смотреть в этом ключе не могла. Шарахалась от каждого. Да и кольцо обручальное не сняла. А поскольку везде со мной мама была, то желающих составить мне компанию не наблюдалось. Мы же с ней и в отпуск вместе ездили. Она сначала намекала, что, может, засиделась я во вдовицах, но мы с ней обе натерпелись, поэтому эта тема быстро покинула нас.
Я рада, что конец своей жизни она провела спокойно. Мы с ней объездили весь наш Север, а потом, когда с деньгами стало проще, и всю Европу. Маме очень нравился юг Италии. Ее не стало несколько лет назад. Сердце все-таки не выдержало. Она умерла тихо, во сне.
– А почему вы сейчас решили все мне рассказать? – Я вдруг заподозрила неладное.
Прежде чем ответить, Анна снова посмотрела на двери приемного отделения больницы.
– Я умираю, – просто сказала она. – У меня рак кишечника, четвертая стадия.
– О, сочувствую, – я не нашлась что сказать.
– Не стоит, – спокойно возразила Анна, – я давно знаю о нем, сознательно отказалась от лечения. Понимаете, мы с Сережей так и не отпустили друг друга. И потом, я же понимаю, что совершила преступление. Страшное преступление. И, сказать по правде, чудо, что тогда не умер кто-то еще. Иногда я в панике представляю, что Ольга берет и ест эти чертовы грибы. Я ведь могла убить и ее! Я мучительно умираю, и в этом мое наказание. Не возражайте, – она рукой прервала меня, – я прожила хорошую жизнь. Мечтала о научной карьере и построила ее. Мы были счастливы с мамой. А теперь я плачу по счетам.
– Что мне сказать Юрию? – Я должна услышать ее мнение.
– Что хотите, – просто ответила Анна, – через несколько месяцев меня уже не будет. Завтра я уезжаю в хоспис. У меня было достаточно времени, чтобы все подготовить. Свое имущество я завещала своей ученице.
Мы молча посидели еще какое-то время, прежде чем Анна пожала мне руку, прощаясь:
– Спасибо, что выслушали, Татьяна. Слишком долго я хранила этот секрет. Все это оказалось тяжелее, чем я могла тогда себе представить. За мной уже приехали, всего вам хорошего!
Она тяжело поднялась и медленно, с большим достоинством, пошла навстречу женщине средних лет, спешащей к ней.
Глава 32
Тарасов встретил меня ясным небом и по-осеннему теплым воздухом, в котором смешались ароматы остывающей земли, дыма и спелых яблок.
Моя квартира требовала уборки. Припасенная Александром курица для так и не случившегося романтического ужина безнадежно испортилась и теперь отравляла миазмами мой обычно пустой холодильник.
Тяжело усевшись в кресло, я не спешила заниматься бытом. Как ни странно, я так и не испытала ни удовлетворения, ни даже облегчения после того, как нашла Анну. Виной ли тому были собственные перипетии личной жизни или то, что, пытаясь подобраться к разгадке, я ненароком обидела близкого мне человека? Хотя Киря и в этой ситуации ухитрялся мне помогать. Так сложилось, что вот уже много лет мы приглядывали друг за другом. Он – на правах старшего товарища и коллеги, а я – как преданный ученик и друг.
Пожалуй, именно с Кири стоило начать перевязывать порванные нити дружеских связей. Хотя бы ради того, чтобы просто извиниться.
Я посмотрела в телефон. Среди непрочитанных сообщений было несколько от Андрея с напоминанием о ежегодном закрытии сезона на кирьяновской даче. Значит, туда мне и дорога.
Сообщений от Александра не было. Стоило ли написать первой? Пожалуй, личной драмой я займусь позже. Дружба у меня выходила куда легче и длилась годы, не в пример моим романам.
Киря любил крепкую чачу, жареное мясо, душевную компанию и свою жену. Он был простой и понятный, Киря, который знает и может все. Иногда мама в порыве откровенности говорила мне, девчонке, что настоящий мужчина – это тот, кто несет ответственность. Абстрактная формулировка со временем нашла свое конкретное воплощение в Кире. Он был горой, которую не сдвинешь.
Припарковавшись последней на небольшой площадке возле Кириного дома, я позвонила в домофон на воротах.
Спустя несколько минут ожидания дверь мне открыл сам хозяин.
– Привет! Я не с пустыми руками. – У меня не получилось скрыть робость.
– Тогда заходи, – добродушно улыбнулся Киря. – Чего так поздно?
– Только с поезда, – поделилась я.
– И где была? – Не мне одной было неловко.
– В Нижнем, – Киря придержал передо мной дверь веранды, –
