Лорнет герцогини де Рошфор - Наталья Николаевна Александрова
Родители всполошились – как так, все узнают, что дочка у них с отклонениями, какой ужас! И не ставить же ее на учет в районном психдиспансере!
И они привели Олю к вам, а вы своим профессиональным взглядом сразу определили, что у девочки МДП, то есть маниакально-депрессивный психоз. Не самая редкая болезнь, врачи с ней научились бороться, нужно только вовремя принимать лекарства и в депрессивный период укладываться в больницу. Вы же, вместо того чтобы честно сказать все это родителям девочки, убедили их, что ваши сеансы помогут. Они и правда помогли поначалу, но потом…
За сколько сеансов вы слупили с них деньги? За пятнадцать, за двадцать? Ага, вы сказали, что нужно двадцать пять. Но после двадцать первого сеанса Оля выбросилась из окна, потому что наступил у нее период депрессии. Убитым горем родителям просто не пришло в голову, что, если бы не вы с вашими сеансами, девочка могла бы жить… Вы здорово запудрили им мозги.
– Ну да, у врачей бывают профессиональные ошибки. Я думал, что справлюсь…
– Да не врите вы хоть сами себе! И потом, если допустить, что жизнь Олю ожидала, прямо скажем, не слишком счастливая, то уж случай с Надеждой Веретенниковой – это полностью ваша вина!
Она пришла к вам сама, потому что ее бросил любовник. Она никак не могла смириться с этой мыслью, впала в депрессию и просила у вас помощи. Вы согласились работать с ней, поскольку Надежда была женщиной обеспеченной и согласна была платить любые деньги, только бы забыть этого человека.
Но вы очень скоро разглядели в ней темную сторону души. Она была поглощена этим человеком, она просто помешалась на нем! Она была им одержима, она не могла ни есть, ни спать, она думала только о нем! Она сама вам рассказывала вот на этой самой кушетке, что ей уже не нужно, чтобы он к ней вернулся и чтобы все у них было по-прежнему. Чувство ее трансформировалось не то чтобы в ненависть, но она просто не могла больше выносить того, что с ней происходит. И решила, что нужно его убить, тогда она освободится. Вы же не обратили внимания на тревожные симптомы, вы слушали и слушали ее рассказы, а от этих разговоров ей было только хуже.
Вы не только не смогли ей помочь, вы даже не поняли, когда она стала опасной!
И чем дело кончилось? Она набросилась на своего бывшего любовника воскресным утром, когда он шел с семьей на прогулку, и нанесла ему пять ударов ножом! Пять ударов, два из которых оказались смертельными! Ну да, он был женат, изменял жене с любовницей, но ведь за это не убивают! Тем более на глазах у собственных детей…
Я сама удивилась, до чего складно изложила Коврайскому эти две трагические истории. Вообще-то было совсем не трудно, я просто читала его мысли.
Да, все-таки замечательная вещь этот лорнет! Нет ничего лучше при сложных переговорах! Противник сам предоставляет тебе сильные аргументы!
Доктор Коврайский позеленел, привстал, покосился на дверь и проговорил, понизив голос:
– Сядьте, прошу вас! Не знаю, что вам об этом известно, но все эти слухи сильно преувеличены… если вы все это откроете, моя репутация, моя жизнь будет безвозвратно погублена!
– Вы это заслужили! Именно это я и собираюсь сделать, если вы не станете сотрудничать!
– Чего вы от меня хотите?
– Я уже сказала вам чего. Верните мне мои воспоминания, верните мне мое прошлое, мое детство. Откройте дверь в ту темную комнату, где вы все это спрятали!
– Ну, не знаю… я поставил там такой жесткий блок… снять его будет непросто… – мямлил доктор.
– А вы уж постарайтесь! – рявкнула я, он был мне противен.
Коврайский на мгновение прикрыл глаза, затем снова открыл их – и они вспыхнули, как прежде.
– Хорошо…
Он достал из жилетного кармана серебряные часы на цепочке, начал их раскачивать.
– Десять… девять… восемь… Ваши руки и ноги становятся теплыми и тяжелыми… семь… шесть… ваши веки тяжелеют…
Неужели он думает, что так легко подчинить человека своей воле? Такие простые фокусы вряд ли подействуют на меня!
– Пять, четыре, три… когда я скажу «ноль», вы заснете, сегодняшний мир для вас исчезнет, вы будете слышать только мой голос!
Я не чувствовала ничего особенного. Мои глаза машинально следили за качающимися часами, я слышала голос Коврайского.
– Два, один, ноль…
Я находилась не в кабинете психолога, а в полутемной прихожей незнакомой квартиры. Передо мной была запертая дверь – массивная дверь из резного дуба.
Я попыталась открыть ее – но дверь была заперта.
Почему-то я знала, что мне непременно нужно открыть эту дверь, непременно нужно узнать, что за ней находится…
Я постучала в дверь костяшками пальцев, потом кулаком, все сильнее и сильнее…
И тут дверь начала медленно открываться.
Из-за нее брызнул яркий солнечный свет…
Я лежала на солнце и следила за маленьким крабом, который пытался убежать в море.
Мне было семь лет, мы с папой были на море… нет, не так – мы были на Море!
Я первый раз увидела море, первый раз увидела это огромное синее пространство и буквально задохнулась от восторга…
Мы жили в маленькой деревушке неподалеку от Сочи.
Как ни странно, там было совсем немного людей, а папа нашел такой маленький пляжик за каменной грядой, где не было вообще никого, кроме нас. Кроме нас и маленьких шустрых крабиков. Я ловила этих крабов и играла с ними, а папа плавал и нырял с маской, доставал со дна красивые раковины.
Вот и сейчас он плавал в море.
Он нырнул, а потом выпрыгнул из воды, что-то держа в руке.
– Посмотри, Лисенок, что я нашел!
Он подбежал ко мне и показал свою находку.
Это была старинная монета.
На одной стороне этой монеты был изображен бородатый человек, на другой – необычный парусный корабль…
Папа тут же сочинил для меня целую сказку.
Он рассказал мне, что это последняя монета древнего царства под названием Атлантида, и, когда эту Атлантиду поглотило море, жители на последнем корабле уплывали в поисках нового дома, и среди них была девочка, такая как я. Жадный хозяин корабля требовал у всех пассажиров плату, а у девочки не было денег, и тут из моря вынырнул дельфин и протянул ей эту самую монету…
Когда мы вернулись домой, в Петербург, папа пошел к знакомому ювелиру, и тот сделал
