Блондинка в Париже - Наталия Станиславовна Левитина
Какой смысл Кате-Умнице меня обманывать? Не знаю.
***
Так как Володечка, к сожалению, не пообещал подъехать из Хабаровска в Париж для крушения мебели в очередном отеле, то задерживаться в городе не имело смысла.
В аэропорту Руасси в ожидании рейса я решила поискать в интернете информацию о братьях Бриссонах — Леонаре и Жильбере. Почему-то не верилось, что Леонар не мог оставить в наследство своей красавице-жене нечто более вразумительное, нежели покосившуюся хибарку.
Ладно, ладно, он оставил не хибарку, а дом в Нормандии. Но полуразрушенный и с долгами! Это не наследство, а насмешка или даже издевательство. Если только не месть. Однако Настя утверждала, что Леонар души не чаял в её блистательной тётушке…
Во-первых, Настиным словам теперь грош цена.
Во-вторых, возможно, Леонар таким образом дал понять Изабель, что она была не права, когда каждый месяц сбегала от него из Франции на родину и развлекалась там с подружками, пока он страдал от боли и одиночества в компании капельниц и кислородной маски.
В-третьих, возможно, Леонар действительно обожал свою русскую жену, но кроме заплесневевшего нормандского домика ему было нечего ей оставить (это версия нашей безумно компетентной юристки Светы).
В-четвёртых, никто не знает, но вдруг в стене дома замурован клад?
…Через десять минут у меня возникло ещё двадцать шесть различных вариантов, и я окончательно в них запуталась. Наверное, взявшись изучать китайский язык, я заставила свой мозг создавать новые нейронные связи. Из-за чего теперь и страдаю. Так как даже для уравнения «1 + х = 2» я готова предложить не менее восьми правильных ответов.
Психиатры, вероятно, называют это шизофренией.
…За последний месяц главный аэропорт Франции стал для меня родным домом. Удобное кресло, ноутбук, пузатая бутылка оранжины — итак, займёмся виртуальными поисками.
Через десять минут бесплодных попыток я поняла, что уточнить род занятий братьев Бриссонов будет нелегко, так как фамилия оказалась довольно распространённой, а её владельцы отличались предприимчивостью. Например, интернет упорно подкидывал мне сведения о семейном коньячном доме Brisson, изготавливающем коньяк из винограда Фин Буа. Коньяк обладал ароматом персика, древесины и яблока.
Какой букет!
Но вряд ли Леонар производил коньяк. Иначе, мы давно бы попробовали этот продукт. Не сомневаюсь, Изабель — с её праздничным характером и страстью к внешним эффектам — обязательно вручила бы мне (или передала через Настю) пару бутылочек с собственного виноградника, чтобы похвастаться. Или даже целый ящик.
После коньячного дома я обнаружила крупную компанию (сфера деятельности — строительство и грузоперевозки). Во главе Совета директоров тоже стоял человек с фамилией Бриссон. Но не Леонар, а Гийом.
Затем нашла две страховые фирмы, три адвокатских бюро и энергетическую корпорацию. Напоследок мне на глаза попалась компания «Бриттани», специализирующаяся на производстве структурированных кабельных систем, распределительных шкафов, систем видеонаблюдения и других пикантных вещей, включая источники бесперебойного питания. Предприятие было основано в 1945 году неким Андрэ Бриссоном, а сейчас в компании насчитывалось десять тысяч сотрудников, и годовой оборот составлял приблизительно один миллиард евро!
Не хило так — заколачивать по миллиарду евро! На каких-то там шкафах и аккумуляторах. Когда же я выйду на такие обороты?
Никогда.
Я минуту рассматривала логотип корпорации «Бриттани», пытаясь вспомнить, где я совсем недавно его видела.
Не вспомнила. Но это вовсе не склероз, а перегруженность информацией, поступающей в мозг из многих источников и одновременно по нескольким каналам.
Или, всё-таки, склероз?
Устав созерцать чужой успех, я отказалась от идеи найти в интернете информацию о братьях Бриссонах. Надо было спросить о наследстве у самого Жильбера, когда мы стояли с ним рядом в крематории. Так прямо и сказать: а братан-то ваш завещал драгоценной жене унылый сарай в Нормандии. Что, вообще, означал этот жест? Леонар пошутил? Или как?
Наверное, Настя права: её тётушка являла собой живую иллюстрацию к поговорке «не родись красивой, а родись счастливой». Брак с Леонаром Бриссоном в финансовом плане был таким же никудышным, как и предыдущие. Долгов Изабель досталось больше, чем прибыли.
Да к тому же, бедняжку сбила машина. А это гораздо печальнее, чем остаться без наследства.
***
Посадку всё не объявляли, и я вызвала по скайпу дочь.
— Мама, — заныла Натка, едва появившись на экране ноутбука, — значит, ты опять была в Париже, а ко мне не заехала!
— Я и сейчас здесь. Но через час улетаю.
— Так не честно! Ты пренебрегаешь материнскими обязанностями.
— Вот прямо и пренебрегаю! — не согласилась я. — Да я лишний глоточек шампанского не сделаю без мыслей о тебе, всё думаю — как там на чужбине мой очаровательный пупсик?
— Учусь, — вздохнула Натка. — Мозги набекрень. Лекции, конспекты, коллоквиумы… Скоро сойду с ума.
— Да ну! А Миша куда смотрит! Почему тебя не развлекает? Его для того и отправили во Францию, чтобы он за тобой приглядывал.
— Мама, не передёргивай, пожалуйста! Ты никуда его не отправляла, он сам за мной увязался.
Глагол «увязался» звучал пренебрежительно.
Неужели Миша поднадоел дочке?
Не позволю обижать любимого зятя!
Михаил, в моём понимании, совершил героический поступок: ради любимой девушки отправился в средиземноморское захолустье, пожертвовав суровыми, но прекрасными Уральскими горами и блестящей карьерой тренера.
— Вы случайно с Мишкой не поцапались? — деликатно поинтересовалась я. — Всё нормально?
— Мы с ним очень редко видимся, мама, — грустно ответила дочь. — У нас графики не совпадают. То у меня лекции, то у него работа…
А вдруг наш брутальный спортсмен пользуется успехом у хитреньких француженок? Вьются, небось, вокруг колоритного и соблазнительного русского парня, у них там с нормальными мужиками ох как туго!
Неужели Натка поднадоела зятю?
Не позволю обижать любимую дочку!
— Да всё у нас хорошо, мам, не беспокойся, — уловила мои переживания Натка. — Есть только одна проблема.
— Какая?
— Ужасная! — Наткины глаза наполнились слезами.
— Что?! — заорала я, припав к экрану. — Скажи мне всю правду!
— Это какой-то кошмар, — покачал головой несчастный ребёнок.
— Что?!
Половина аэропорта содрогнулась от моего вопля. Пассажиры на соседних креслах косились на меня и мой ноутбук.
— Я растолстела! — прорыдала на экране Натка.
— Нет, только не это…
— Я жирная!
Ох!
Моя доча поправилась. И если она прямо сейчас не остановится и не прекратит жрать хрустящие багеты и мягкие бриоши, то постепенно превратится в Настю…
О, нет!
— Наточка…
— Миша меня скоро бросит, — проплакала Натка. — Я — слон.
На экране красовалась очаровательная Наткина мордашка. Следов тотального ожирения не наблюдалось. Даже щёки были привычных размеров, уши не загораживали.
— Вроде не заметно.
— У меня огромная попа! — пожаловалась дочка.
— Так, ну-ка, покажи мне попу! — приказала я
