Роберт Кемпбелл - Расчудесный Хуливуд
– Но я не могу.
– Ладно. Тогда повнимательней следи за нею.
– Я и так слежу за нею внимательно.
– Я не об этом. Ее бывшего мужа выпустили.
– Я этого не знал.
– Это было в газетах.
– Должно быть, я пропустил. Должно быть, меня тогда не было в городе. А как это они умудрились выпустить убийцу трех женщин? Разделавшего их, как мясник?
– Он разделал только двух. А третью просто убил.
– Что ж, при встрече извинюсь перед ним за невольный навет.
– Только не заводись, Свистун. Я же не завожусь. И дело не только в этом.
– А что еще?
– Вчера его задержали за приставание к официантке в заведении, в котором не носят лифчиков. За приставание, а может, и за покушение на изнасилование.
– Что еще за заведение без лифчиков? – удивился Боско. – Вот уж не думал, что в городе остались такие заведения.
Канаан оставил это замечание без внимания. А Свистун даже не посмотрел в сторону Боско.
– Похоже на то, что он завернул в это заведение попить пивка. А там официантка в трусиках из трех ленточек и с болтающимися титьками. Дьявольское искушение для кобеля вроде Янгера, да еще после стольких лет на просушке. Так или иначе, он утверждает, будто она сама завлекла его, а когда он распалился, внезапно раздумала. Вот и все. Она раздумала, он собрался уйти, как вдруг появилась парочка посетителей. Они услышали ее крик, увидели, что она порезана…
– Ее порезал Янгер?
– Там имеется разбитая бутылка. По ее словам, бутылкой орудовал Янгер. По его словам, нет. Так или иначе, она была порезана. Один из посетителей бросил Янгеру в голову пепельницу. Рассек ему лоб. Кровь хлынула ручьем. Поэтому полицейские и обратили на него внимание, когда он шел по бульвару. Янгер утверждает, будто просто-напросто уносил оттуда ноги. – Помолчав, он добавил: – Но и это еще не все.
– Вот как? – просто для того, чтобы подыграть другу, удивился Боско.
– В голливудском участке держат сейчас трех подростков – двух мальчиков и одну девочку. Хулигэн допрашивает их о девочке, найденной мертвой на крыше заброшенного дома, в котором все они жили. Эти трое – друзья убитой. Необходимо заставить домовладельцев привести в порядок все эти дома или хотя бы основательно заколотить их. У девочки был отходняк после наркотика, ее трясло, как потаскушку на шпильках в промозглую ночь. Один из мальчиков – умственно отсталый. У другого с мозгами все в порядке. Шелли и Крамп – это двое полицейских, которые задержали Янгера, – ввели его. Судя по всему, он нарушил условия условно-досрочного освобождения. Возможно, за это нарушение его отправят обратно за решетку, а возможно, и нет. Смотря по обстоятельствам.
– По каким обстоятельствам? – спросил Боско.
– В зависимости от того, насколько переполнены сейчас чертовы тюрьмы. А то – втолкнешь в камеру новенького, а кто-нибудь тут же вываливается через заднюю дверь. Вот почему, Свистун, ты ведь спрашивал об этом раньше, они выпускают на свободу таких извергов, как этот Янгер. Он свое отсидел. С ним они все испробовали, теперь хотят испробовать с кем-нибудь другим.
– Ну, и привели они его в участок… – напомнил Канаану Боско.
– Умственно отсталый поднялся с места и ткнул в него пальцем. И тут же Хулигэн схватил Янгера за плечо и развернул его так, чтобы девочка посмотрела ему в лицо. Я попытался предотвратить это, но опоздал, потому что мне пришлось догонять умственно отсталого, который так испугался, увидев преступника, который, на его взгляд, и учинил это безобразие на крыше, что бросился бежать. Кстати говоря, я его так и не догнал.
– Девочка, которая лишь чудом не оказалась еще одной жертвой убийцы, посмотрела на Янгера. И опознала его. А Летучая Мышь Бальфри… Ты ведь знаешь Летучую Мышь Бальфри, этого адвокатишку?
– Слышал о нем, – сказал Боско, а Свистун только кивнул.
– Летучая Мышь Бальфри тут же вступил в игру и обвинил Хулигэна в незаконно проведенном опознании, иначе говоря, в подставке. И что же у нас получается в результате? Условно-досрочно освобожденный преступник, задержанный по поводу подозрительного поведения, идентифицированный умственно отсталым мальчиком и не пришедшей еще в себя после приема наркотика малолетней проституткой в нижнем белье вместо платья. Ни один судья во всем штате не настолько безумен, чтобы положиться на такие свидетельства.
– Значит, его опять отпустили? – спросил Свистун таким тоном, словно уже знал заранее ответ не этот вопрос.
– Да нет, мы задержали его на основании слабоалкогольного запаха и тому подобной ерунды, надеясь, что успеем нарыть что-нибудь посущественней, пока Бальфри не устроит спектакля на глазах у прессы, а репортеров туда уже набилось как мух. И тут ввели официантку с голыми титьками и уже она ткнула в него пальцем и опознала его, и этого нам хватило. Хватило – но надолго ли? Это уже отдельный вопрос.
– И у них на него ничего нет, кроме того, о чем ты нам уже рассказал? – спросил Свистун.
– За одним-единственным исключением. Мертвая девочка на крыше. На теле укусы – на груди и на бедрах, – вагина вспорота разбитой бутылкой. И царапины, похожие на какой-то знак, на груди. Знак неразборчивый, но он, надо полагать, действовал в спешке.
– А что за знак? – спросил Боско, раздраженный тем, что Канаан подавал всю историю как завзятый рассказчик, а не как человек, спрашивающий у друзей совета.
– Шестьсот шестьдесят шесть.
– Сукин сын! Число Зверя!
– Точно такой же знак был на теле у одной из жертв давнишнего тройного убийства, за которое Янгера и посадили, – сказал Канаан.
Он наклонился к тарелке и принялся хлебать суп. Шляпа была нахлобучена у него на лоб.
– Есть этот знак или нет его, – продолжил он, – но я не думаю, что его вернут за решетку. Вот почему я и говорю тебе: присматривай за Фэй.
– Эй, Боско, – высунувшись из кухонного окошка, закричал повар.
Боско посмотрел на его сторону.
– Чего тебе?
– Лейтенанта к телефону.
– Я не лейтенант, – сказал Канаан.
– Гарольду хочется, чтобы тебя повысили в звании, – заметил Боско.
Канаан выскользнул из ниши.
– Только ему этого и хочется.
– Казалось бы, человека, который убивает молодых женщин и вырезает у них на груди числа, должны упечь пожизненно без права на условно-досрочное освобождение, – сказал Свистун.
– Они были проститутками. Не забывай об этом, Свистун, – возразил Боско. – Для людей, заседающих в судах и во всяких комиссиях, это существа низшей породы. Конечно, они в этом никогда не признаются. А может, и сами этого не осознают. Но они так думают – и это влияет на рассмотрение дел. Одно существо низшей породы убивает другие, сокращая тем самым популяцию злобных тварей. Так какого черта?
Канаан, волоча ноги по земле, вернулся за столик; вид у него был грустный, а впрочем, не грустнее всегдашнего. Он принялся доедать свой суп.
– Это хулиган Хулигэн. Я попросил его держать меня в курсе дела. Янгера выпустили.
– Интересно, как это ему удалось? – высоким, на грани истерики, голосом спросил Свистун.
– Эй, парень, полегче.
Боско даже не мог припомнить, когда в последний раз Свистун в такой мере терял лицо.
– По убитой девочке у них ничего не вышло, потому что опознание поставлено под сомнение. И задержать его на этом основании не удалось.
– А знаки на груди? А Число Зверя?
– Царапины кажутся тремя шестерками только если ты заранее знаешь, что это три шестерки. По меньшей мере, эксперт, осматривавший тело, трех шестерок не разглядел. Отметил в протоколе только царапины. Я хочу сказать, девочке засадили бутылку в вагину. Кто при этом обращает внимание на какие-то царапины на груди?
– А как насчет официантки, опознавшей его как насильника, нанесшего ей увечия?
– Аналогичная ситуация. Ее привели в участок и она увидела задержанного, на которого со всех сторон показывали пальцем. Да надо быть слепой, чтобы не опознать Янгера с первого взгляда. И, вдобавок, она уже могла услышать о том, что он Убийца из Лягушачьей Ямы, только что выпущенный на свободу. Следовательно, знаменитость. Ты понимаешь, к чему я это говорю? Как ей устоять перед искушением присоединиться к толпе, обвиняющей его во всех смертных грехах? И самой попасть благодаря этому под лучи прожекторов? Бальфри безупречно разыграл этот мяч и отправил его в ворота.
– И его просто так взяли и выпустили?
Свистун по-прежнему не мог взять в толк, каким образом функционирует система, без малейшего колебания выпускающая убийцу на свободу.
– Нет. Судья назначил залог.
– И какой же?
– Десять тысяч.
– Ради всего святого, откуда же у Янгера нашлись такие деньги?
– Судебный пристав принимает наличными только десять процентов суммы.
– Ну, а тысяча баксов у него откуда?
– Он позвонил. И женщина по имени Ева Шойрен привезла наличные.
– Что еще за Ева Шойрен, на хер? – спросил Боско.
