Николай Новиков - Тень убитого банкира
- Все нормально, мужик,- усмехнулся Лобан.- Телка перепи-ла, скандал устроила, посуду побила и рванула в Москву. У меня очко заиграло, замерзнет на хрен, дура. Хорошо, хоть нашли.
Настя, опустив голову, плелась за Кислюком. Сопротивлять-ся, кричать, просить о помощи просто не было сил.
- А мне какое дело?- сказал мужик.- Ваши бабы, вы и раз-бирайтесь с ними. Я просто так вышел спросить, кто это в воро-та тарабанит.
- Понятно,- сказал Лобан.- Вышел, а теперь зашел. И не вздумай кому-то вякнуть о том, что видел. Дом-то у тебя дере-вянный, горит хорошо. Усек?
- Да я что? Я ничего...
Кислюк запихнул вяло сопротивляющуюся Настю в машину, запрыгнул на заднее сидение рядом с ней. Лобан сел рядом с во-дителем, и "Вольво", круто развернувшись, рванулась вперед, разбрызгивая грязь проселочной дороги.
Мужик осуждающе покачал головой, мол, что творится на бе-лом свете! И пошел в дом.
- Чего там такое, Миш?- громким шепотом спросила жена, когда он стаскивал тренировочные штаны.
Миша с тоской посмотрел на тяжелую, отвислую грудь женщи-ны, вывалившуюся из ночной сорочки, на заспанное, опухшее ли-цо, сравнил жену с неожиданной гостьей и тяжело вздохнул. На ту и одетую смотреть куда как приятнее.
- Какая-то шлюха московская сбежала от своих дружков, хо-тела, чтобы я отвез ее в Москву.
- Еще чего! Размечталась, шалава!
- Я тоже так подумал. И сказал. А тут как раз и дружки подвалили на "Вольве". Засунули в машину и увезли.
- Будет знать, как связываться с бандитами, небось, из Карпухино прибежала!
- Ну да. В одних только джинсиках и свитерке. Замерзла, как цуцык, трясется вся. А сиськи у нее красивые, даже под свитерком заметно. Я было подумал, может пригласить в дом, пусть согреется?
Слова о сиськах незнакомки жена пропустила мимо ушей.
- Ну так и пригласил бы, что ж тут такого? Отогрели бы... Бедная девка,- посочувствовала женщина.- Небось, допекли, из-верги.
- Сама виновата. Хорошо, хоть я не стал встревать в ихние разборки,сказал Миша, забираясь под одеяло.- Один так прямо и сказал: вякнешь кому, говорит, дом спалю.
- Подлюга такая! Он спалит дом? Да я ему глаза паскудные выцарапаю за такие слова! Я их самих подпалю, этих сволочей! Девка-то молодая? Как она хоть выглядит?
- Не восемнадцать лет, но молодая. Рыжая, красивая...- Миша хотел сказать: не чета тебе, но вместо этого насторожил-ся.- Тебе-то зачем знать?
- А затем, что надо в милицию сообщить. Вдруг, они ее ук-рали? Совсем обнаглели, подлюги проклятые!
- Ты это... не вздумай!
- Давай, давай, расскажи мне, чего вздумывать, а чего нет. Да плевать я хотела на этих бандюг, понятно тебе? И затк-нись, я сама знаю, что делать!
25
Полночи Сергей размышлял о том, что случилось с ним в последние дни. А думать-то в общем и не о чем было. С какой стороны ни глянь - увидишь одно и то же. Настя использовала его в своих непонятных целях, попросту подставила, а потом бросила. Квочкин не врал, когда говорил, что она не редактор издательства "Свет и тьма" и даже не Настя Зозулина. Это, действительно, можно проверить. Но не хотелось верить, что Настя известная аферистка и валютная шлюха, противно было думать об этом! Хотя, наверное и в этом Квочкин не соврал. У него достаточно сил и средств, чтобы проверить всю информацию об этой девушке и найти ее. Нашли? Скорее всего, да. Его боль-ше суток держали взаперти, пока проверяли, пока искали Настю. А когда нашли - его отпустили. Он перестал интересовать их, потому что не обладает секретными документами, потому что ока-зался просто-напросто дураком.
Заявлять в милицию, жаловаться - бестолку. На что жало-ваться? Не выпускали из "Расцвет-банка", допрашивали? Поди, докажи это! Себе дороже станет. Нос разбили? Где справка, где свидетели, что это случилось в офисе на Чистопрудном бульваре? Да ведь никто и не похищал его, сам, по доброй воле приехал туда. Сам потом и уехал. Настю нашли и похитили, ее могут пы-тать, могут убить? Какую Настю? Кто она на самом деле, где жи-вет, как ее настоящее имя?
Она не шлюха и не аферистка. Видел он шлюх, не раз даже привозил к себе - Настя совсем другая женщина. Но познакоми-лась с ним не случайно, да, не случайно. Что ее толкнуло на это, что с ней случилось до него? Должна же быть какая-то при-чина? Поди, узнай теперь... И все же, она любила его, была счастлива с ним, ночами они с ума сходили от восторга, вместе! Каким бы дураком он ни был, кое-что понимает в жизни. Она лю-била его, любила! И - не бросила, а ушла на время, но когда поняла, что ему грозит опасность - вернулась.
"Сереженька, милый, я тебя очень-очень люблю. Вот и все. Твоя Настя".
Разве написала бы такое, если бы намеревалась подставить его и скрыться навсегда? Разве пришла бы сюда?
А она приходила. И пропала. Успела оставить лишь надпись розовой губной помадой на зеркале. Наверное, вчера написала. Перед тем, как люди Квочкина схватили ее. А потом выпустили его...
Где она сейчас, где искать ее, как помочь? Глупая ты дев-чонка, Настя... И на кой черт тебе понадобилось ворошить это осиное гнездо, чиновничью верхушку? Ну, взяточники они, холуи
- кто ж об этом не знает? Ну, распродают Россию, твое, мое, наше продают, а деньги себе в карман складывают - для кого это новость? Даже словосочетание "продают Россию" сделали клеймом для идиотов, чтобы воспитанному человеку неловко было выгово-рить его. Потому, что на самом деле - продают. Ну и что? Всег-да так было: продавали, жировали, лезли наверх, а потом теряли власть и теряли все. И черт с ними, с этими жалкими, несчаст-ными людьми, с их закрытыми клубами и "светскими тусовками"! Обычный россйский журналист Чекмарев и зеленоглазая девушка Настя вдвоем были счастливее целого стада банкиров и полити-ков! Пусть себе живут, радуются удачным сделкам, радуются жен-щинам, обожающим деньги, плевать на них! Ему нужно только одно в этой жизни - быть рядом с Настей. И все, все!
Господи, неужели это так много?! Неужели это больше, чем просят другие - денег, власти, должностей и снова денег? Ну так дай эту малость, больше ничего не нужно, дай эту девушку! Не чужую, не принадлежащую другому мужчине - родную... Дай.
Зачем ты совершила эту глупость, Настя?
"Сереженька, милый, я тебя очень-очень люблю. Вот и все. Твоя Настя"...
Полночи думал об этом, и утром, едва проснувшись, побежал в ванную и долго смотрел на розовую зубную помаду на зеркале. Нюхал ее, жадно вдыхая знакомый запах, прикасался губами, ка-залось - к ее губам...
Утро выдалось ясное, солнце светило в синем небе, а потом наползли серые тучи и мелкие снежинки закружились в воздухе. Они падали на остывший за ночь асфальт и тонкий лед лужиц, па-дали, чтобы растаять ближе к полудню и сделать город еще более мокрым и грязным. Никого вы не радуете, ослепительно-белые кружева, ничего не украшаете, уходите, улетайте из этого горо-да! Крепкий кофе и бутерброд с колбасой, купленной вчера по дороге домой, ничуть не улучшили настроение.
Надо было собираться и ехать на службу. Непонятно, прав-да, как встретит его Лавкин после всего, что было, как расце-нит самовольный уход из редакции и вчерашнее отсутствие. Может быть, заставит написать заявление об уходе по собственному же-ланию? Или даже - уволит по статье? Вполне вероятно, если Са-фаров осерчал и приказал избавиться от своевольного сотрудни-ка. Ну что ж, тогда можно будет по-настоящему засесть за ро-ман. Текст прежнего исчез - стерли из компьютера и дискету с копией унесли. Видимо, широкоглазый водитель старался тут, ис-кал документы, тайники... Идиот!
Ну и ладно, хорошо хоть ничего не побили, не сожгли квар-тиру. Даже деньги из ящика гардероба не взяли. Напишет новый роман, а на жизнь будет зарабатывать частным извозом.
Борисенко.
Настя в последней записке писала, что если возникнут сложности, он может обратиться за помощью к человеку с такой фамилией. Записка была сожжена, а номер телефона остался в па-мяти. Может, позвонить? Он и забыл об этом Борисенко, да и не было необходимости звонить ему, а когда возникла - позвонить нельзя было. Теперь же... А вдруг он знает, где следует искать Настю, вдруг, действительно, поможет? Хотя бы скажет ее насто-ящее имя, фамилию, ее домашний адрес?
Чекмарев набрал номер телефона Борисенко, долго ждал и наконец услышал в трубке сиплый голос:
- Ну?
- Добрый день, я хочу поговорить с господином Борисенко.
- Ну? Говори!
Похоже, неведомый Борисенко вчера перепил и еще не успел проспаться. Чекмарев живо представил себе лохматого мужика с опухшей мордой и красными глазами, от которого на километр несет перегаром. Если он связан с Настей, лучше сразу бросить трубку. Или - не сразу?...
- Меня зовут Сергей Чекмарев, я журналист.
- Да? А я думал - баба по вызову. Я, правда, не вызывал, но не отказался бы. А вот журналист мне и на хрен не нужен, понял?
- Понял. Мне тоже не нужен пьяный дурак. Но чрезвычайные обстоятельства заставили меня позвонить, что я и делаю. Так вы
