Алена Белозерская - Стрела, попавшая в тебя
— Почему задержался? — спросил Конрад, протянув ему стакан с виски.
— Перед Парижем начался снегопад, пришлось сбавить скорость. Все в порядке, не волнуйся, — Микки сделал глоток и в блаженстве прикрыл глаза. — А у тебя?
— Алиби есть. Ужинал с одной дамой в ресторане. Свидетелей будет много.
— С кем именно ужинал?
— Ты ее не знаешь, — со злостью ответил Конрад. — Рассказывай!
— Приехал в Нант, — Микки покрутил стакан в руке, глядя, как в виски отражается свет ламп. — Оставил у твоего приятеля машину и взял мотоцикл. Добрался до шато д’Арэ, спрятал мотоцикл, как ты и сказал, у восточной стены. Было уже темно, никто не видел, как я пробрался внутрь. Сначала убрал толстого, потом молодого рыжего, оглушил Полину и выстрелил в Люка. Он так и не понял, что произошло, повалился на диван, но все еще смотрел на меня, пытаясь что-то сказать, и задыхался. Фу, — скривился Микки. — Мерзкая сцена. Потом я уложил Полину на диван, который стоял напротив, вложил ей в руку пистолет и добил твоего братца. Тихо вышел из дома, перебрался через ограду и выехал в Анжер. Вернул мотоцикл, забрал машину — и вот я дома!
— Отлично, — удовлетворенно кивнул Конрад. — А где в это время был Жак?
— Далеко от гостиной, в гостевом туалете. Шеф охраны сидит на унитазе в то время, когда его хозяина убивают. Нелепо, да?
Микки громко рассмеялся, следом за ним Конрад, представивший эту сцену.
— Теперь ему нигде не найти работу охранника, — Микки протер увлажнившиеся глаза.
— А он и не станет искать, — сказал Конрад, подлил другу виски и себе добавил.
— Почему?
— Видишь ли, лет восемь назад, когда Жак еще был адвокатом, какой-то уголовник, только что вышедший из тюрьмы, кажется, бывший клиент, которого он не смог уберечь от тюрьмы, убил его подругу. Жак, разочарованный в системе правосудия, уверенный, что много уголовнику не дадут, так как тот удачно симулировал невменяемость, убил его, а Люк отмазал, не захотев терять столь ценный кадр. Уже тогда Жак отказывался работать на брата, хотел посвятить себя чему-то другому… цветы, что ли, выращивать или в монастырь уйти, уже не важно. В общем, не знаю, как, но Люк уговорил его стать своим телохранителем. Может, припугнул, хотя вряд ли, такого, как Руа, можно чем-то напугать. Так что теперь, когда Люк мертв, Руа свободен и волен делать то, что пожелает.
— Станет буддистом? — хохотнул Микки.
— Позвони и спроси. — Внезапно Конрад утратил веселость. — Черт, — тихо проговорил он. — И я свободен. Впервые за всю жизнь надо мной не висит тень Люка. Не поверишь, но мне приятно думать, что теперь в этом мире остался лишь один Матуа.
— Сменишь фамилию?
— Зачем? — удивился Конрад. — Меня устраивает фамилия отца. Главное, я получу все, что должно было принадлежать мне изначально. Если бы дед не сошел с ума и не разделил нас на любимого внука и вовсе не внука, ничего бы не произошло. Но этот старый козел упрямо отказывался признавать во мне равного Люку, хотя мать у нас была одна. И если бы позже, когда старик умер, Люк не пожадничал и честно поделил наследство, сейчас пил бы с нами виски, а не лежал с пулей в голове…
— Груди, — поправил Микки.
— Не лежал бы с пулей в груди в шато д’Арэ. Знаешь, Этьен редко приглашал меня в имение, а я очень любил там бывать. Озеро, дубовая роща, розово-синее небо на закате, — мечтательно проговорил Конрад. — Единственный минус — запах конского навоза, который приносил ветер из конюшен соседа.
— Думаешь, я много раз был в доме своего деда? — усмехнулся Микки, и голос его стал жестким, как всегда случалось при разговоре о родственниках, которых он ненавидел. — Каждый раз этот расист пугался цвета моей кожи. «Ой, какой черный!» — говорил он, когда смотрел на меня, и вздрагивал. Помню, я специально выпрыгивал из-за угла, чтобы он штаны обмочил от страха.
— Поэтому тебя и не приглашали, — тихо засмеялся Конрад. — Наши родственники сумасшедшие! Когда Люк сказал, что собирается снова жениться на Полине, я понял, он окончательно потерял разум.
— Она его сломала.
— Не она, — не согласился Конрад. — Он сам себя уничтожил, когда позволил чувствам взять верх над разумом. Так что его погубила неспособность контролировать свой член, а не твоя пуля.
— Не жалко ее? — вдруг спросил Микки, вспомнив о Полине, которую оставил на диване без сознания.
— Нет.
— А если бы Люк собрался жениться на другой?
— Поступил бы так же, — Конрад посмотрел на часы. — Наверное, сейчас в шато д’Арэ жарко.
— Полина сопли вытирает, клянется, что не убивала бывшего мужа, — Микки протянул стакан, прося подлить. — Жак дает показания, жандармы шныряют по дому. А ты пьешь со мной виски и уже скоро станешь хозяином империи Матуа. Заводы, фабрики, газета, судоходная компания — чем еще ты будешь обладать?
— Узнаем, когда со мной свяжутся адвокаты Люка.
— Как они тебя найдут?
— Микки, ты устал? — разочарованно протянул Конрад. — Что-то твоя голова туго работает. Конечно, адвокаты знают обо мне. Мы встречались после смерти деда, когда старик оставил мне в наследство свой старый авто и пару тысяч, а все остальное завещал любимому внуку. Теперь я — единственный родственник Люка Матуа. Как ты думаешь, адвокаты обо мне забудут или не смогут найти? Через пару дней они будут прыгать передо мной на задних лапках.
— Ладно, — Микки поднялся и устало потянулся. — Пора спать. Завтра тебя будут осаждать все, начиная с полиции, заканчивая журналистами. — Он направился в спальню и зевнул по дороге. — Кстати, наследник, купи своему другу квартиру. А то странно смотрится, что двое взрослых мужчин живут под одной крышей.
— Оставлю тебе эту, а сам перееду в апартаменты Люка.
Конрад еще долго сидел в кресле, обдумывая, насколько сильно изменилась его жизнь. Еще несколько лет назад он не решился бы на столь кардинальные меры, уж слишком уважал старшего брата и боялся его. Сильный, мудрый, не раз выручавший из беды — таким Люк виделся Конраду, когда тот был юн и неопытен. После он понял, что брат не считает его близким себе и общается лишь потому, что Конрад удобен и необходим в некоторые моменты жизни. Разобраться с неугодными партнерами, достать хорошую травку, выкрасть какой-нибудь предмет роскоши, который Люк хочет иметь, но не желает или не может купить, — малыш Конни нужен был старшему брату для грязных дел. Сам он не хотел марать руки, поэтому и использовал многочисленные таланты своего непутевого родственника в корыстных целях.
Мало кто знал, что у Люка есть младший брат, и вполне вероятно, об этом было известно лишь адвокатам семьи Матуа, ну и еще нескольким людям, которые никогда не касались этой темы и делали вид, что ничего не знают об их родстве. Конрад не обижался, потому что с раннего детства его заставили думать, будто он недостоин носить фамилию деда. Вспыльчивый, ненадежный, упрямый и подлый, с ужасными генами — так отзывался о нем старик Этьен, сведя к минимуму их контакты. Это очень злило, но после Конрад научился не замечать холодности деда и отчужденности брата. Странно, но он любил Люка, при этом никогда не пытался сместить его с верхних позиций и занять место наследника. При жизни деда подобный вариант был бы невозможен, а когда того не стало, уже не имело смысла бороться за его любовь и пытаться стать первым.
В отношениях с Люком самооценка Конрада всегда падала очень низко. Люк никогда не выказывал неприязни, но был холоден, не ругал за проступки, однако насмехался, не проявлял ни любви, ни дружеского участия и порой вел себя как чужой. Впрочем, он и был чужаком, только сам Конрад не понимал этого, все еще надеясь на то, что когда-нибудь их отношения станут другими. Он долго не замечал, насколько сильно изменился характер Люка из-за болезненной любви к Полине, и пропустил тот момент, когда брат окончательно сошел с ума от вожделения к ней. Месть бывшей жене сначала казалась Конраду игрой. Он и сам принимал в ней участие, находя процесс увлекательным и забавным. Когда же Люк перестал понимать разницу между реальностью и своим больным воображением, Конрад решил, что пора заканчивать этот фарс. Последней каплей стал обед, за которым брат с довольным видом показывал, какое кольцо приобрел для Полины, и рассказывал, чем закончилась их последняя встреча. Глаза Люка горели диким огнем, словно он искренне верил в нерушимость своих планов, что Полина действительно станет примерной супругой и они будут жить долго и счастливо в шато д’Арэ в окружении детей и внуков. Было странно видеть его в таком состоянии. Из сильного и непобедимого брата он превратился в слабое и уязвимое существо, сгоревшее от безответной любви. Тогда Конрад ясно почувствовал, что пришло его время. Он не сожалел о содеянном, даже ни на миг не задумался, будет ли Люк приходить к нему в снах, упрекая и предвещая наказание за братоубийство. Более того, Конрад ощутил глубокое удовлетворение, оттого что в его жизни не стало человека, который всегда заставлял чувствовать себя ничтожеством.
